И у него была женщина

И у него была женщина. Она приходила иногда, когда становилось совсем-совсем... не по себе. Когда всё рассыпалось, как труха, и надо было забыться. Вернее забыть. Кого-то, кого он не знал. И не видел в глаза. И не хотел, если честно. Хотя нет. Конечно же, хотел. Как-то раз даже показалось, что он видел его на другой стороне улицы... Но это так и осталось загадкой, каким-то неуловимым миражом...
Пусть гробит себя этими мыслями, пусть продолжает гнить в этом тесном тухлом городе... Здесь давно уже всё стухло и замерло. Одинаковые люди с одинаковыми лицами живут одинаковыми жизнями... Пялятся в телек, набивают желудки, плодятся, как коты, в своих тесных коробушках... И ноют потом о жизни. И бегают сонно по каким-то делам и делишкам...
Убогий городишка. Не для неё. Она же рассказывает о таких вещах и людях, о таком далёком и сказочном, будто бы сама это видела... И знает всё, и описывает до мельчайших подробностей. И он замирает в пьяной истоме на её плече, и спит почти спокойно, и видит красочные сны о другой жизни... Он доволен. Эти минуты - всё. Вся жизнь. Глубокий вдох. Его кислород. Всё, что между - только голод и тоска, и воспоминания... И мучительные догадки... Где, что, с кем? Зачем опять ушла, куда? Да и чёрт бы со всем... Надо только подождать.
И вправду. Несколько дней. Снова звонит. Приходит. Плачет. Напивается. Обижается. И рассказывает... И снова рука на прохладной руке, другая - в пахнущих апельсином волосах... Карандаш смешно размазан, на щеке - солёный след от слезы... Губы горят, их невыносимо хочется поцеловать ещё, но она ноет, что больше не может, что больно... Так хорошо. Наверное можно променять весь мир. На пару часов за бардовыми шторами. И всё так привычно, так мило... И почему так не может быть всегда...
И у него была женщина... И он любил её, кажется. А она любила кого-то. До кого ему не было дела. Хотя было, конечно же. Но всё это ерунда и чушь. Надо выбрасывать окурки. И идти на работу. И ждать, когда же зазвонит телефон...