Несостоявшийся роман с

            
            НЕСОСТОЯВШИЙСЯ РОМАН(С)
                (продолжение)

   Что же было делать с нашей любовью, такой чистой и платонической?
Время стремительно поджимало,а мой пиит витал в облаках. Ведь одними
поцелуйчиками Жизнь (с большой буквы) не продлить! Не умела я и не
умею до сих пор как-то пытаться самой... Даже и соседки-товарки,
сочувствуя, мудро пытались подсказать и помочь. Однажды купили три
билета на двухсерийный фильм в какой-то кинотеатр в Алуште и сразу
после обеда смылись, оставив меня "поспать на сытый желудок". Дружок
мой, как ещё в столовой пообещал, пришёл в мою палату, чтобы...
погулять вдоль моря. Но, к его безмерному удивлению, я оказалась одна,
в халатике, у разобранной постели...
   Увы и ах! Я его откровенно напугала! Хотя и мне эта ситуация тоже...
далась с трудом. Не привыкла я так... брать быка за рога. И дружок дели-
катненько ретировался, промямлив: "Не буду мешать поспать". Остановить
его, удержать и вразумить у меня не хватило наглости, о чём жалею до
сих пор...
   Потом-то, вечером, он всё-всё понял (дошло, как до жирафа), даже
пытался что-то в скверике... Ха-ха! Поэты - не мужики, а ходячие
лингвистические справочники...

         Не мог друг со мной ночной сон разделить,
         Зачем же тогда от дневного сбежал?
         Цветочками ложе хотел застелить,
         Но ветер осенний хвоёй забросал.

         Прибой вознамерился в рай превратить,
         Но волны ругнулись крутой глубиной.
         Солнце пытался в друзья попросить,
         Но тучи окрысились чёрной спиной...

   А дни мчались галопом. Даже толком повеселиться и порадоваться
курортным удовольствиям уже не получалось. Один из последних наших
совковых праздников мне посчастливилось отметить 7 ноября 1975-го.
Мой ухажёр был в этот день радостен, как никогда. По пути к месту
сбора демонстрантов в Алуште он признался мне... в "настоящей и
последней" любви! Глупец! Что в нашем мире может быть настоящим?
Всё у нас - поддельное и лакированное. Всё - временное! А "последняя"?
Что угодно  последнее, только не она, окаянная - любовь. Из-за
нас, "слабеньких" и капризных, и в 70 годков ещё как страдают...

         Весело шумели
         Флаги над судьбой,
         И сердца алели
         Соблюдая строй.
         Буквари краснели
         От фальшивых строк,
         И желанья зрели
         В отведённый срок.
         К коммунизму дружно
         Наша кровь текла,
         Только там, где нужно,
         Стыла без тепла...

   А после дамонстрации, как было заведено у всех уважающих себя
совков, наши дружные палаты устроили празднично-прощальный банкет.
Пили водку и "бормотуху", жевали колбасу и кильку в томате. Пели
что умели,смеялись над чем могли...
   В самом разгаре веселья моего молчаливого дружочка угораздило
(возможно, от омерзения к нашим песням) вспомнить и предложить
один детский фокус: надо суметь одним пальцем открыть до конца
полусложенный буквой Г перочиный ножичек. И я, не раздумывая,
решительно взяла из рук поэта ножичек и - раскрыла! Правда,
хорошо при этом порезав (как и предполагает "шуточка") свой
указательный палец. Дружок мой побледнел и едва не заплакал.
Но не из-за моей боли! А от стыда за непреднамеренную жестокость
к обожаемой женщине. А ещё точнее - из-за явной своей глупости
на ровном месте...

         С ножичком шутка, увы, - получилась,
         И моря синь кровью моей замутилась.
         Но скверно лишь что? - Поэт нож наточил,
         А вместе зарезаться не было сил!

         Ну пусть кое-в-чём был по-детски несмел,
         Но что ж к моей ране припасть не сумел?
         Испил бы судьбы моей чашу до дна -
         Узнал, как при муже жила я одна.

         Открыл бы души моей чистый родник -
         К мечте б голубой без раздумий приник,
         Забыв о причудах, забыв о долгах,
         О ранах, болезнях, слезах и стихах...

                ****
               (продолжение следует)