К другу

Ты полюбил еврейку и боишься

Назвать её еврейкой. Словно вор,

Ты глаз своих неискренних стыдишься,

Но всё равно заводишь разговор

Про кровь Христа, казнённого Пилатом,

Какой был пуще Ирода жесток,

И всё твердишь: «Они ж не виноваты.

За что ж их так не любит Бог?..»

 

Она умна, красива и за нею

Ты будешь, как за каменной стеной.

Чего ж ещё? Навряд ли кто посмеет

Тебя корить столь выгодной женой.

Но ты кричишь: «Она же дочь Давида,

Как Богородица, как бедная Рахиль!..»,

Забыв, что той же дочерью Давида

Была и хитрая Эсфирь.

 

«Не верю я, что наши с нею дети, -

Внушаешь ты, бедняга, сам себе, -

Забудут родину. Милей всего на свете

Им будет Русь, как мне, или тебе…»

Не будет, друг, как это ни печально.

В их матерью разбавленной крови,

В сердцах их, равнодушных изначально,

Не будет к родине любви.

 

Быть может, Бог простит им грех народа,

Предательски распявшего Христа,

Быть может, наша русская природа

Пригреет их у своего Креста.

Быть может, даже старцы от Сиона,

Причисленные к сонмищу Святых,

Их будут ждать на Небе, но Мамона,

Поверь мне, не отпустит их.

 

Скорей и ты найдёшь в её объятьях

Отраду для измученной души,

И уж тебя напрасно буду ждать я –

Ты не придёшь, хотя и будешь жить

Всё в этой же расхристанной России,

У тех же наших отческих могил,

Где ожидать еврейского Мессию

Спаситель не благословил.