Чеслав Милош 1911-2004

  And Yet The Books.
 

 

And yet the books will be there on the shelves, separate beings,
That appeared once, still wet
As shining chestnuts under a tree in autumn,
And, touched, coddled, began to live
In spite of fires on the horizon, castles blown up,
Tribes on the march, planets in motion.
“We are, ” they said, even as their pages
Were being torn out, or a buzzing flame
Licked away their letters. So much more durable
Than we are, whose frail warmth
Cools down with memory, disperses, perishes.
I imagine the earth when I am no more:
Nothing happens, no loss, it’s still a strange pageant,
Women’s dresses, dewy lilacs, a song in the valley.
Yet the books will be there on the shelves, well born,
Derived from people, but also from radiance, heights.

CZESLAW MILOSZ

И все же на полках останутся книги.

 

И все же на полках останутся книги,
Отдельным существом стоящая каждая,
В руках у кого-то окажется книга однажды,
Как свежий каштан под деревом осенью
Все еще яркий и влажный.

К ним прикоснутся, будут с ними носиться,
Не смотря на пылающие храмы,
На движенье планет и племен.
На все, чем горизонт омрачится.

"Мы здесь”, - они скажут,-
Когда будут рвать их страницы,
Когда жадное пламя будет лизать чьи-то письма.

Жить им дольше, чем нам, -
Наше тепло не надежно:
Оно с памятью остывает
Оно, рассеявшись, погибает.

Я представляю землю после меня...
Не велика потеря,только немного жаль,
Ничего не случилось,-
Всё тот же странный спектакль.

На женщинах платья, сирень,
В долине печальная песнь ...
Книги будут стоять на полках все так же...
Для счастливо рожденных книга слова донесет
От поколений людей, а также - сиящих вечно высот.

Чеслав Милош



A Song on the End of the World
BY CZESLAW MILOSZ

On the day the world ends
A bee circles a clover,
A fisherman mends a glimmering net.
Happy porpoises jump in the sea,
By the rainspout young sparrows are playing
And the snake is gold-skinned as it should always be.
         
On the day the world ends
Women walk through the fields under their umbrellas,
A drunkard grows sleepy at the edge of a lawn,
Vegetable peddlers shout in the street
And a yellow-sailed boat comes nearer the island,
The voice of a violin lasts in the air
And leads into a starry night.

And those who expected lightning and thunder
Are disappointed.
And those who expected signs and archangels’ trumps
Do not believe it is happening now.
As long as the sun and the moon are above,
As long as the bumblebee visits a rose,
As long as rosy infants are born
No one believes it is happening now.

Only a white-haired old man, who would be a prophet
Yet is not a prophet, for he’s much too busy,
Repeats while he binds his tomatoes:
There will be no other end of the world,
There will be no other end of the world.

CZESLAW MILOSZ

Warsaw, 1944
Песнь о последнем дне.

В день наступления конца
Будет кружить над клевером пчела,
Рыбак тянуть мерцающую сеть,
Так же весело будут прыгать в море дельфины,
Юные воробьи будут барахтаться в пыли,
Змея проползет в золотистой коже,-
Будет все - как всегда, как положено.

В последний день мира
Как всегда под зонтами гуляют дамы,
Пьяный лежит под деревом в яме.
На улицах -  коробейников крики.
И к островам вернулись бриги.
Уводит в звездную ночь
Повисающий в воздухе голос скрипки. 
Не подтвердятся страхи:
Ни молнии, ни грома,
Архангелы не затрубят,
Не будет подан особый знак.
Никто не поверит, что это сейчас происходит.
Пока и солнце и луна по небу бродят,
Пока шмель летает над розой,
Пока рождаются младенцы розовые.
 
Никто не способен поверить,
Что случилось, сейчас, в этот миг. 
Только седой старик...
Из него бы мог получиться пророк,
Но он отвлечься не мог,-
Подвязывал помидоры, за росточком росток,
Фразу одну повторяя:
- Никакого-такого конца мира не будет...
- Никакого- такого конца мира не будет...

Чеслав Милош


 A Felicitous Life
BY CZESLAW MILOSZ

His old age fell on years of abundant harvest.
There were no earthquakes, droughts or floods.
It seemed as if the turning of the seasons gained in constancy,
Stars waxed strong and the sun increased its might.
Even in remote provinces no war was waged.
Generations grew up friendly to fellow men.
The rational nature of man was not a subject of derision.

It was bitter to say farewell to the earth so renewed.
He was envious and ashamed of his doubt,
Content that his lacerated memory would vanish with him.

Two days after his death a hurricane razed the coasts.
Smoke came from volcanoes inactive for a hundred years.
Lava sprawled over forests, vineyards, and towns.
And war began with a battle on the islands.

CZESLAW MILOSZ 

    Счастливая жизнь.
Его старость пришлась на год обильного урожая :
Ни засухи, ни наводнений, ни прочих землятрясений.
Казалось, сезоны поняли выгоду постоянства,
Как вощеные, звезды светили ночью.
Солнце на небе сияло с невиданной мощью.
Не воевали даже в самых далеких странах,-
В дружном братстве росли поколенья без шрамов.
Не насмехались люди над разумным началом.
Горько было сказать «Прощай!»
Новую жизнь обретшему миру,-
Он завидовал в будущем каждому мигу.
Он стыдился своих сомнений,- 
Да унесет с собой все содеянное
Раздираемая горечью память!
 Два дня спустя после смерти
Снес ураган побережье.
Задымили сотни лет спавшие вулканы,
Города и леса, виноградник - все засыпано лавой,
Войны на островах: сражения, возгласы бравые...

Чеслав Милош