Из прогулок

  Хотел подавить растущее («ниже горла высасывает ключицы») работой у дома. Встал спиной к закату у забора, закурил,  и – навалилось одиночество и бессмыслие, ничтожность собственная и растерянность. Сосед подошел. Вспышка внешне попригасла, а внутри  только разгоралось. 
  Около девяти уже сел на велосипед. Доехал до Потоков. Стоял на затемненном и прохладном берегу реки. Травы и кусты ивы ободраны ледоходом, большой водой, камни, валуны на берегу очевидны, кричаще-наги. Шампура ивовых веток пронизаны сотнями «осиных гнезд» – пучками сухих трав, оставленных нынешним половодьем. Под ивами всё бесстыдно заголено, неприютно содрано. Но приди сюда через месяц – и нога запутается, увязнет в густых, непролазных травах, в молодой поросли ольхи и ив.
  За спиной, в полях, кричат чибисы. Над рекой время от времени пролетают тугие, жилистые, шумные утки. За рекой бьется сердце кукушки. Вздрагивающе сбрасывают с себя воду речные каменные глыбы – втянут в себя кубометр реки, захлебнутся, поперхнутся, прополощут горловину и выдохнут громко, так, что невольно повернешься в их сторону, потревожишься. Как будто прорвался на глазах твоих черный, глубокий, холодный родник. Как будто речная плоть облегченно лишилась больного нарыва.
  На южную сторону реки не насмотришься: уходящее солнце залило аквариумы березняка.  Стенки тонки, хрупки, исполнены нежного и тусклого золота сережек. Их подвески обрамляют кокон захваченного в плен света. Не расплещется его ни вправо, ни влево – незыблемые амфоры, волшебные светильники.
  «Боже, как хорошо!» – непритворно шепчешь, говоришь почти вслух и тут же сам слёзно осознаешь искренность молитвы своей. Становится легко. Удивительно легко. Читаешь про себя:

Трудный век, неправедность, и прочее,
 и края, торчащие во всём...
 То, что хором сами наворочали,
 то со вздохом "жизнью" мы зовём.

 Эта ли шкатулочка с секретами,
 с очевидным донышком двойным,
 золотыми движется рассветами
 и за звёздный уплывает дым?

 Нет! Совсем другое, настоящее
 зыбится в тумане от дождя,
 и вздыхает, и замки и ящички
 сокрушает, верхом уходя.

 Жизнь!.. И нет материи посконнее -
 вся в освобождённой простоте,
 вот она раскуталась в агонии,
 с Богом выпрямляясь по звезде.

  В такие мгновения и открываются завораживающие глубины подобных стихов.
  Еду  назад, и в сумерках наступающих белых ночей почти на горизонте загорается Юпитер.
  Блестящая, тревожащая, холодная бляшка. Пронзающий глаз майского неба!