водевиль Трагедия в аду

                Действующие лица:
Феб
Муза
проклятый поэт
Сатана
Дионис
два слепца с некими струнными музыкальными инструментами
слуга
хор нимф
               

Парод:

Выходит хор нимф:
                Круговорот времени был постоянен.
                Не скрыться было от него не демону, ни низвергнутому божеству.
                За летом идет увядание,
                а за мертвым сном и мерзлотой следует  распускание почек.
                Вслед за маньеризмом непреодолимо вынырнет из бездны эйдосов
                классицизм.
                Апполоническое сожрет дионисийское,
                И вслед за смертью Осириса будет его воскресение.
                Всегда следует за отступлением от Бога раскаянье –
                вечный круговорот – линейное время растерзано -
                за Рагнарьком будет сотворение нового мира.
                Это вечный круговорот, что длился сотни, тысячи лет –
                Его свято блюли даже в аду, но всему пришел конец –
                Нарушен священный порядок, из чрева Тиамат
                вылазит постмодернизм:
                Смертные решили узурпировать власть над миром.
                Они отравили Апполона, они расчленили Диониса,
                Муза зачахла от скуки: нарушен священный ницшеанский круговорот:
               Время смешалось со временем, неразличимы века, года съедают друг друга,
           из окружности не получилось сделать спираль: все катится в пропасть.
             И вот, в аду, где томятся позабытые божества, где веселятся мертвые сторонники
                Дьявола, где каждое воскресение, когда в церквушках Опус Дей говорят, что месса окончена, совершается Бракосочетание Рая и Ада,
                Вкушаются плоды мудрости:
                все в аду любят змей.
                Все сплетничают о грядущем возвращении Эстетики,
                все говорят об этом, но не вслух.
               
Эписодий первый:

На заднем фоне фасад вокзального здания в свете фонаря, неподалеку столик с четырьмя стульями, в другой стороне – кушетка, на переднем фоне стоит покосившийся обломок колонны в дорическом стиле.
Входят девушки в греческих туниках – нимфы, и разбрасывают лавровые листья, затем вводят за руки двух слепцов и усаживают у ножек кушетка.
 Нимфы убегают.
Входит Муза и, опираясь на колону, смотрит вдаль.

Муза: Погиб Адонаис, рыдайте со мной!
             Его ждет забвение – вы недостойны его дара!
                О соловей Джона Китса, ты был усладой для него –
                ты возвещал о скоротечности жизни
                и величия, что творит поэзия,
                Мертв Адонаис, и снежную вершину Сноудона
                не растопить слезами   последующих
                веков! Как мелок стал этот мир без него….

Входит Феб в лавровом венке, с колчаном стрел и луком за плечами.

Феб: Право, Муза, сколько можно рыдать по Китсу! Это ведет к безумию!
                Ты стенаешь по мертвецу!
                Пора бы знать и меру!

Муза: Здравствуй, Феб! Тебе не понять меня: ты коварен
              и кровожаден, ты никогда не знал меры!

Феб: Брось дуться на меня. Поверь, те силы, что заточили нас в преисподнюю куда кровожадней
                меня! Сколько крови было пролито и еще прольют во имя каких-то идеалов, хватит утопить всех
                нас, падших богов и демонов, в крови!

Муза: Ты зол и твои слова обидой отскакивают туда… ввысь…

Феб: Хватит Муза, мы существовали, ты не помнишь этого? Мы были живы, а после нас ввергли
                в ад!

Муза: Легкий ветерок колыхал высокие заросли тростника, подгоняя вдаль воды Кастальского источника …

Феб: Звуки кифары задевали наши сердца, и мы были воспеты поэтами ойкумены…
                Прошли те времена!

Муза: Сначала умер Пан!

Феб: Он был сброшен в море во время шторма… Потом сломали молнии Громоподобного,
               удушили Афродиту и поджарили ее воробьев, осушили Посейдона….

Муза: Да, мы мертвы, и за былое нежелание подчиняться Силе, мы были сосланы в Аид!

Феб: Муза, пришли другие времена, Эстетика вновь оживает, что если мы им еще нужны?

Муза: Эстетика в цепях, как черная рабыня, моет ноги Этике…

Феб: Если…

Муза: Тш-ш, нас могут наказать за такие разговоры…

Феб: Муза… У меня есть парочка идей…

Муза: Не будь идиотом, Феб, этот мир прогнил.…  К тому же один голубь мне наворковал, что грядет Освобождение…

Феб: Нас простят за прошлые грехи? Нас отпустят и вернут былые силы?

Муза: Не вернут. В нас уже не верят…

Феб: Не верят в силу слова?

Муза: Кое-кто и верит, но в Слово иного толка…

Феб: И поэзия, она ….

Муза: Кому она там нужна?!

Феб: Что делать?!

Муза: Рыдать.

Феб: Придумай, что-нибудь! Ты хоть и сумасшедшая на вид, но не глупа ведь!

Муза: Что придумать? Мы в аду! Мы приговорены торчать здесь, за поступки шеститысячной давности …

Феб: У нас не было выбора – мы были сотворены владычествовать на земле – разве это был не первоначальный Замысел: мы оберегали сыновей Йефета … Но, когда они уверовали в нас и возвысили до высот Олимпа, мы были повержены в Аид! Почему не смертные наказаны, а мы?

Муза: Они наказаны – они прогневают без Эстетики и громкими словами своей
                напыщенной морали, убивают друг друга – поэзия для них – запретный плод…

Феб: И тот, кто его отведал, кто обратил свой лик к тебе, о Муза, тот был назван бунтарем…

Муза: Тот был проклят и обречен…

Феб: Обречен на прозябание и голод,
                Тот был обречен на смерть и туберкулез…

Муза: Но что все это по сравнению с непониманием…

Феб: Нет в мире человека презреннее, чем вкусивший гроздь винограда Диониса,
                услышавшего   мою игру на кифаре и твой голос….
                шепчущий утешение…

Муза: О мои поэты! Мне жаль вас всех… я не могу ничем помочь,
                но вы титаны, на ваших плечах держится слог, что не дает людям,
                стать зверьми! Но вас крушит суровый меч – вы ввергнуты в борения,
                из которых вам не выйти живыми.

Феб: Поэты наказаны за наше своеволие….

Муза: Нас этим тоже казнят.… И мука эта хуже бед Сизифа –
                преданные нам страдают без причины!

Феб: Круг замкнут – призывая к служению Эстетики, мы губим судьбы…
                Но все же, есть те, кто сам ищет вечного проклятия в глазах небес.

Муза: Умер Адонаис! Его уж не возвратить,
                И мы в аду оплакиваем смерть того, кто был пинаем в изможденную
                грудь общественной моралью!
              Мертв Адонаис! (плачет).
               

Стасим:               
Хор нимф:
 Муза помнит о Китсе, она как Урания-царица, оплакивает гибель Поэта,
                Какой год не помнится в аду. Горе помутило
                рассудок несчастной Музы.
                Рыдайте и стенайте, Муза сходит с ума, и пока мы поем, она замышляет что-то.


Эписодий второй:

Феб: Но если есть хоть один шанс вернуть нашу силу, нам должно использовать его.

Муза: Я думаю, что это конец – не нам, для нас все закончилось – осушены воды Гиппокрен,
                И Переиды подняли меня на смех!

Феб: Радуйся, что ты жива.

Муза: Я жива в аду, меня с девяти уменьшили до одной… Мои функции ужали… Альфа бета гамма … что следует за дельтой? я забыла….

Феб: Эпсилон… Бывало и не такое, помнишь в Дельфах тебя было всего-то три.

Муза: Но не разу одна!

Муза садится на пол и плачет.

Феб: Муза, ты чье имя Мыслящая, прошу тебя, найди путь вернуть нас на землю: пусть не в качестве богов, но как людей – мне больно видеть, что творят смертные с поэзией!

Муза плачет еще громче. К ней, вытянув руки, подходит один из слепцов и обнимает.

Феб: Как это банально, Муза! Вновь находишь утешения в объятиях поэта!
                На сей раз ты благоволишь к тени Гесиода, сколько можно метаться меж ним и
                Гомером – определись в конец.
Муза: Мне нужен третий слепец!

Феб: Мало ли пиитов было, какой еще слепец?

Муза: Милтон.

Феб: Увы, он далеко – в раю ублажает слух ангелам историей о падении первых людей –
                как это мелочно – льстить всеми способами, лишь бы не оказаться в нашей компании – позови Вергилия!

Муза: Мне нужен Милтон!!! дельта эпсилон дзэта эта тэта….

Феб: Не капризничай, Милтон не в аду.

Муза: Что мне сулит следующий день в аду?
                Лишь ярость и бесконечная мука – везде в аду я буду ад.
              Раскаяние бесполезно – милость не прольется золотым дождем
         в сии застенки – о нет! Я обречен ( вскакивает и заламывает руки).
                Выше меня нет никого, кто превзошел меня по мукам.
            Я распрощался с Надеждой, с ней исчез и страх…
                Отныне, Зло, моим ты станешь благом!

Феб: Хватит тебе, хватит, что за муть ты несешь?

Муза: Надо просить о помощи Сатану.

Феб: Хромого к делу хочешь привлечь – зачем? Нас предупреждали: он бунтарь.

Муза: Он тот, кто отважился в открытую воспротивиться догме, за что и был сброшен в Ад.

Феб: Ну да, но никак не понимаю как Приносящего Свет ты собираешься призвать к себе…

Муза: Он сам придет, а пока оставь свои тщеславные помыслы.

Феб: О чем ты?

Муза: Тебе не справиться с Этикой одному. И со мной, ты бесполезен – людям ты не нужен.

Феб: Для этого ты зовешь на помощь Сатану?

Муза: Да, но не забывай, без черного не будет белого, так что ту Мощь,
                что сбросила меня с Геликона, мы направим в нужное русло.

Феб: Ты повредилась умом от горя Муза! Я не понимаю, о чем ты…

Муза: В теперешнем мире нет амбивалентности – глупые смертные – вы марионетки…

Феб: Муза?

Муза: Кажется, у меня возникла идея, о да!
                Все проще, чем я предполагала – как все смешно….  йота каппа лямбда мю ню кси…

Феб: Я погорячился, прося твоего совета, мне в аду неплохо – как и тебе… И плевать на смертных.
                Какое нам пусть и былым, но божествам, до них дело?

Муза: Теперь все ясно, что я должна делать…. омикрон пи ро
                Сигма ипсилон  тау

Феб: Ты перепутала местами тау и ипсилон. Помни, о чем ты сама предупреждала меня: аду шпионы, нас могут подслушивать…

Муза обессилено падает на кушетку и начинает смеяться.

Муза: Только в конце второго тысячелетия я, наконец, поняла, что делать….(заливается смехом). пи хи пси омега
                И Сатана не нужен мне – я сама справлюсь… Альфа бета гамма  дельта эпсилон дзэта….

Муза выхватывает стрелу из колчана Феба и вонзает себе в сердце.

Феб: Что ты наделала?!

Склоняется над  ней.

Муза: В аду как ни странно есть тоже смерть, эта тэта
                йота каппа… (Умирает).



Стасим:
                Восплачте поэты, умерла Муза!
                Гесиод и Гомер, вы сироты, вас покинула Муза.
                Муза сошла с ума, она осознала горечь смертных, она покинула ад,
                чтоб появится в их мире, где ее давно приносят в жертву, сжигая под Рождество.
                О несчастная и сумасшедшая Муза, тебе еще не надоели скитания по пустыням мира?
                Муза, у тебя нет ключей от врат Познанья, ты не сможешь найти отмычку –
                люди вновь останутся не внемлимы к тебе! Все тщетно, но ты еще веришь в дионисийское, почему? Ты всего лишь падший кумир Вергилия и умолкнувшая арфа Орфея…
                Но былой призыв к Сатане был услышан, и Хромающий пока поспел на зов, увидел мертвую Музу.

               
Эписодий третий:
Феб сидит за столом.

Феб: Какого черта Муза решилась на это, для чего? Черт,
                не нравится мне пьеса, где умирает божество, все должно быть наоборот:
                бог из машины выскачет в конце, спасая смертного, и решит конфликт, чтоб зритель пережил катарсис – но нет … что за отстойные спектакли ставят в аду…

появляется хор нимф.

Хор нимф: О ты, божество развенчанное, мудрейший из ангелов,
                Тебя лишили поклоненья, иссякли хвалебные песни тебе!

                Мои томления помилуй, Сатана!

                Ты поднял бунт против догмы и за это был осуждаем моралью.
                И лишь здесь, в аду, ты установил идол нонконформизма.

                Мои томления помилуй, Сатана!

                Ты утешаешь и воскрешаешь отверженных и пинаемых,
                Покровитель гонимых и пример для подражания для проклятых!

                Мои томления помилуй, Сатана!

                Мертвецы, что были повешены за грехи, в аду хвалят тебя,
                На эшафоте ты вдохновляешь на подвиг!

                Мои томления помилуй, Сатана!

                Тебе известно Знание и с ним ты хотел поделиться
                С людьми – за это тебя хотели предать забвенью.
                Мои томления помилуй, Сатана!


Из ворот  вокзала появляется мужчина с растрепанными волосами, хромающий, с тростью. Подходит к столику.


Феб: (не смотря на вошедшего) Муза умерла, кто теперь будет опекать Бодлера, утешая его пением, кто будет легкомысленно смеяться над опасностью… Муза умерла.
(оборачивается) А-а-а, лорд Байрон, здравствуйте!

Сатана: Здравствуй, Феб лучезарный.   Я слышал, Муза умерла…

Феб: Да, заколола себя стрелой и исчезла… ад будет скучным без нее.

Сатана: Она на земле сейчас. Переродилась в человека смертного, чтоб мир ввести под венец Эстетики сияющей.

Феб: Это был ее план?

Сатана: Кто ее знает, какой был ее план, она умерла и на земле сейчас появилось одним человеком больше.

Феб: План удастся?

Сатана: Удастся.

 Феб: Лорд Байрон, прошу тебя смиренно, я, поверженное божество, чьи идолы топтают в пыли сих времен, яви мне картины будущего, чтоб увидеть лик Музы милой, без нее я как без голоса...

Сатана: О божество, повергшее Пифона, злые времена прошли для милой Эллады, я голову сложил за ее свободу, тебя не помянут, но твоя слава, что слава Орфея, будет помнится на той земле.
                Ты узришь картину будущего, что сокровенно, но творится смертными… и как оказалось  забытыми божествами тоже….
                Я явлю тебе сцену, что на земле будет вершится лишь через семнадцать лет.
                А ты, подобен удрученному Орфею, которому была милость дана лицезреть тень Эвридики
               в мрачном царстве моего предшественника Аида, так ты, увидишь далекий образ Музы…


Эписодий четвертый:
На плацу некого вокзала, на заднем фоне виднеется фасад здания стоят два мужчины. Один некрасивый и немолодой – проклятый поэт Верлен, второй же юн и привлекателен - Муза. 
Проклятый поэт: Ты хочешь прекратить наше путешествие?! Почему?
Муза: Пойми, Поль, я устал, мне надоели эти  косые взгляды…
Проклятый поэт: Это обыденность, с  которой я давно смирился. Не думал я, что Артюра Рембо могут волновать подобные мелочи…
Муза: Я о другом: мне надоела косность окружающих: они глупы, глупы и те, кто читают твой «Парнас»: строят из себя великих знатоков поэзии, а сами в большинстве своем тартюфы. Мне надоела вся эта игра в богемного скандалиста.
Проклятый поэт: Раньше тебя это все умиляло.
Муза: Раньше я был в тебя влюблен.
Проклятый поэт: (зло) Что значит раньше? А теперь?
Муза: А теперь я охладел к тебе. К тебе, мой дорогой проклятый поэт, что орет о своем проклятии на каждом углу.
Проклятый поэт: Я горжусь им.
Муза: Бодлер тоже гордился, но не…
Проклятый поэт: Еще вчера ты целовал меня, ласкал, шепча своими лукавыми устами о том, как я тебе близок, и сколь велика твоя привязанность ко мне…
Муза: Я тоже так думал до сегодняшнего дня.
Проклятый поэт: И что намерен ты сделать? (ядовито)
Муза: Оставить тебя.
Проклятый поэт: Мы связаны с тобой невидимой нитью, большей чем любовь… мы связаны Поэзией.
Муза: Я знаю получше твоего, чем связаны мы…
Проклятый поэт: Куда думаешь поддаться?
Муза: Бедным купцом отправлюсь в Эфиопию, чтоб вернуться оттуда богачом.
Проклятый поэт: Предатель!
Муза: Нужны деньги, чтоб кормить сумасшедшего поэта…
Проклятый поэт: Мне не нужны твои подачки, крысенок! (толкает Музу).
Муза: Я не о тебе, Поль, ты не сумасшедший, хотя иногда бываешь глуп, я о поэте, который действительно болен, и он, боюсь, будет не понят, не удивлюсь, и что печальней, он не всегда удачно подбирает слова… Но тем он и прекрасен.
Проклятый поэт: Ты похож на парижскую шлюшку!  Уже нашел себе любовника?!  Он беден и сумасшедший, а я тебе уже не подхожу?
Муза: Ты превратно понимаешь меня… Но разъяснять тебе что-то мне не досуг, по этому прощай!
Проклятый поэт: Ты так и оставишь меня? Ты бессердечный юнец, я помог стать тебе поэтом…
Муза: Я поэтом никогда не был, но стал проклятым… Нет, не поэтом я был…
Проклятый поэт: Ты был моей музой…
Муза: Пожалуй так…
Проклятый поэт: Я оставил жену ради тебя, я стал тебе отцом и другом, и ты бросаешь меня в заброшенном городке на окраине Европы…
Муза: Да, ты поэт, у тебя страсть к гиперболам, пафос трагического в каждом слове…
Проклятый поэт: Ты мне противен, мы больше никогда не увидимся!
Муза: Да, не увидимся.
Проклятый поэт: Ты меня забудешь?
Муза: Нет, в память о тебе я не напишу ни одной строки. И помни даже если я не с тобой, моя тень прилипла к твоим подошвам.
Проклятый поэт: Артюр, я люблю тебя, не покидай меня… Останься и пиши стихи…
Муза: Меня зовут странствия, и я, боюсь, сейчас вхожу в ту эпоху, когда не могу уже быть своенравным.
Проклятый поэт: (падает на колени и обнимает ноги юноши) Останься мой мальчик, если хочешь, можешь найти себе любовника, можешь поселить его ко мне в квартиру, я не буду против, я даже не упрекну тебя, но не покидай меня, не дай умереть мне жалким стариком…
Муза: (гладит волосы проклятого поэта) В смерти мы обретем друг друга…
Верлен вскакивает на ноги и выхватывает из под полы дорожного плаща револьвер и нацеливается себе в висок.
Муза: (тихо) Такое ощущение, что женщина это он, а не я. (громко) Ты же знаешь, что не убьешь себя. (протягивает руку, чтобы отнять револьвер у Верлена)
Проклятый поэт: Тогда убью тебя! (стреляет в руку Музы)
Муза: Ну что ж, прощай.
Она зажимает руку, через которую просачивается кровь и быстро удаляется.
Верлен роняет револьвер и закрывает руками лицо…

Стасим:
            Хор нимф:
                Муза многолика, в ней прячется много женских типов,
                и не один бес сидит в ее нутре.
                Сейчас она примерила маску Мельпомены,
                Отличная трагедия, достойная древних греков, о Размвшляющая!
                Зачем тебе томить несчастного Поэта?
                К чему весь этот фарс?

Коммос:

Первое полухорие нимф:
                И вот Верлен остался один на плацу,
                Его поэтический дар тлеет, чтоб вспыхнуть с новой силой.

Второе полухорие нимф:
                А Муза насмехаясь спешит к берегам Рейна,
                К безумному Поэту, что будет сотни раз проклинаться,
                Она спешит, чтоб явить очередное чудо, и обняв руками
                голову Ницше, дать ему отсрочку от дикой боли.

Первое полухорие нимф:
                Почему Муза не открылась Верлену?
                Он так корил себя за любовь к этому юнцу? Зачем была нужна эта маска?
               
Второе полухорие нимф:
                Размышляющая любит переодеваться.

Первое полухорие нимф:
                Несчастный Верлен! Тебя оставил Артюр!
                Ты предан забвению в сердце Музы, тебя заслонил новый возлюбленный!

Второе полухорие нимф:
                Безумен Ницше, если будет думать, что присутствие Музы,
                Утолит его боль, о нет, Муза издеваясь сделает его в сотни раз
                безумнее Гёльдерина, что всматривался вдаль, силясь увидеть,
                пологие холмы Швабских Альп! Безумие – спутница Музы, что вырывалась из ада.

Первое полухорие нимф:
                Мир обречен: из ада появилась Муза, она начала свои скитания по      
                миру, что бренен и предан тлению.
                Люди! Ваши безумства начинаются: Муза отправилась в дальние странствия, она
                не даст вам покоя, вы потеряете сон!

Второе полухорие нимф:
                Начинайте ваши стенания!

Хор нимф:
                Предавайтесь меланхолии, одевайте черное, ваши судьбы решены -  вы все безумцы!




Эписодий пятый:
             За столиком сидят Феб и Сатана.

Сатана: Вот тебе комедия, которую разыграла Муза.

Феб: Я думал это трагедия.

Сатана: Боюсь, это был даже мюзикл, просто из-за плохой акустики в аду, мы не услышали
                веселую музыку.
Феб: К чему это ей все?

Сатана: Она сидела в бездействии две тысячи лет, лишь из ада кричала поэтам изредка: вот и резвится, пока не поубивает всех поэтов и художников, а за ними и музыкантов.

Феб: Она сумасшедшая! Она безумна! Надо спасать людей!

Сатана: Как ты стал говорить! Недавно ты умолял ее вернуть на землю своим присутствием средь смертных Эстетику!

Феб: Нарушился баланс! Что делать
Сатана: Напиваться. Хочешь абсент?

Сатана ставит на середину стола бутылку абсента  и наливает себе и Фебу. Они по чуть-чуть отпивают из бокалов.

Феб: Неплох абсент. Где взял?

Сатана: У Ван Гога стащил – хватит ему уже.

Появляется полуобнаженный юноша с длинными растрепанными волосами с бутылкой под мышкой.

Феб: Смотрите, лорд Байрон, стоило нам только пригубить абсент, как появился Вакх!

Сатана: (встает и протягивает руки к Дионису): Дионис, мы ждали тебя, о пьянящее божество!

Феб: (тихо) Скорее пьяное.
Дионис: Да-а-а, я пришел к вам, мои други, я слышал Муза скончалась…

Феб: (тихо) Скорее слышал звук чоканья бокалов.

Дионис: Я решил отправится на землю искать ее. Боюсь, много бед она сотворит смертным.

Сатана: Но если о присутствии падшего божества узнают на Верху, тебя казнят…
Феб: И сбросят ниже уровня Ада.

Дионис: Я не труслив как ты, о лучезарный, - мне жаль смертных: Муза доведет до белой горячки, она пристрастит их к ЛСД.
Феб: ЛСД или кофе, абсент или табак – они и так наши братья по пребыванию в аду.

Дионис: Мне жаль их, повторяюсь я.

Феб: Мне жаль Музу….

Сатана: Муза не пропадет, она уже мчится к Фридриху, бренча своими костями «Марш валькирий», своим дыханием разделяя музыку и трагедию.

Дионис: Я к смертным.
Феб: Что у тебя в бутыли?

Дионис: Поэзия.

Ставит бутыль на стол и закалывает себя стрелой из колчана Феба.

Феб: Ну вот еще один труп в аду, что если это заметят на верху?

Сатана садится за стол и разливает в бокалы с абсентом поэзию.

Сатана: За успешную поимку Музы Дионисом!

Феб: Ага, за всех безумцев, лямбда мю ню кси…

Сатана: Омикрон пи ро
                Сигма  тау ипсилон…

Феб: Пи хи пси омега…
 Сатана: Альфа бета гамма  дельта эпсилон дзэта….

Феб: Эта тэта йота каппа…

Сатана: Лямбда мю ню кси  омикрон пи ро…

Феб: Сигма  тау ипсилон пи хи пси омега… Альфа бета гамма  дельта

Сатана: Какая буква идет за дельтой?

Феб: Не помню… эпсилон дзэта  эта тэта йота….