Альвы неоконченная повесть

Альвы (2005год)
  Светает. На горизонте показался одинокий путник. Холодный ветер развивает его длинные, чёрные с проседью волосы, которые обрамляют широкоскулое, тёмное от загара лицо. Ястребиный взгляд его тёмно-синих глаз устремлён на север. Вьюга становится ещё злее, но она его не пугает, ибо он уже давным-давно забыл, что такое страх.
  Отчаянный, он уже много месяцев скитается по бесконечным дорогам этого мира, в котором он когда-то был счастлив. Блажен,  кто верует. Да, были времена, когда и он был таким. Тогда он восхвалял Их, защищал слабых и обездоленных. Во владениях, принадлежавших ему, царила справедливость. Мысли странника находятся в хаотичном движении.
«О, Свет!- думает он.- Почему Они обрекли меня на такую судьбу? За что самые близкие мне люди, которых я любил до безумия, были предательски убиты? Ведь я никому не причинял зла,  не был соучастником преступлений, жил в мире и согласии».
   Он одержим местью, желанием покарать  тех людей, которые разрушили всю его жизнь. Пустота, появившаяся после смерти жены и детей, заполненная яростью, убивает его, но в то же время даёт желание жить только ради одного. Всё это время он идёт по следам убийц и жестокости его не будет предела, когда он найдёт их. Постыли ему все мирские блага - крышей над его головой стало небо, а постелью - земля.
   Но всё равно Вечность, которая забрала их, никогда не вернёт их обратно. Ведь судьба одного человека для Неё всё равно, что песчинка в море песка…
                …И не знать мне ни сна, ни покоя…
 Привычный меч без звука входит в ножны,
Благодаря за песнь, где невозможны
Добро и зло, но лишь  движение едино
С души желанием златою серединой.


                1

   Огромная полная луна вышла из-под тёмных кучистых туч, которые так долго не выпускали её и держали также крепко, как не выпускает загнанную добычу из своих звериных лап лютый хищник. Но она появилась и рассеяла непроглядную тьму, царившую в эту морозную ночь. Алые, неясные лучи осветили склон вековечной скалы, вершина которой пронзала небеса и  пологие склоны гор, создающие цепь местного нагорья, казались по сравнению с нею игрушечными. Именно этот отблеск алого на белой породе создавал вокруг неё мистическую, загадочною атмосферу древности. А у самого подножия скалы, из земных недр вырывался родниковый ключ, перераставший в ручей. Его быстрое, резвое течение пробуждало ото сна заснеженную, спящую землю, но это было лишь на мгновение.
   Их было двое: юноша и девушка. Они наполняли фляги чистейшей водой из родника. Тёмные, цвета воронова крыла волосы юноши были взлохмачены, на нём надет охотничий тулуп, а поверх него - старые кожаные доспехи. С пояса его свисают ножны. Он хорошо сложен: строен и высок. Бледен.  Длинные русые волосы девушки чуть развивались от лёгкого порыва ветра. Под простой крестьянской одеждой вырисовывалась гибкая фигура. В больших, тёмно-зелёных глазах её таится беспокойство, она еле стоит и готова свалиться от усталости после долгого перехода.  Журчание, умиротворяющее всё живое вокруг ручья, невольно заставляло двоих людей успокоиться на некоторое время.
   Как вдруг эту мирную тишину нарушает протяжный гул, напоминающий песнь рога, заставил их вздрогнуть. Заметно было, как вздрагивает земля под копытами коней приближающихся всадников.  Их было пятеро. Издалека они сразу же заметили двух растерявшихся спутников, которые никак не ожидали увидеть их в данный момент. По испуганным глазам юноши и девушки можно было определить, что эти всадники были им знакомы, и они догадались, откуда они. Кони неслись с такой быстротой, что под их копытами поднималась пурга. Это были степняки, которые напали на их родную деревню и увели всех жителей в полон. Эти два человека были единственными,  кому удалось спастись, и погоня была за ними. Сердца беглецов учащённо забились.
  - Быстрее, Тэль, беги - сказал юноша.
  - Но, но…- ответила она, но он прервал её.
  - Я не позволю им схватить тебя. Уходи. Одна ты сможешь спастись. Твои следы заметёт пурга. Я защищу тебя. « Даже если за это мне придётся отдать свою жизнь»- сказал он про себя.
     Беги же, названная мне сестрой и помни завет отца.
   Во всё его облике было столько решимости, огонь ярости горел в его глазах, что она не смела перечить ему и повиновалась, лишь на последок оглянувшись. Во взгляде её было столько надежды и скорби, что он с нежностью обнял и утешил сестру, погладив по голове. Он посмотрел вслед убегающей девушке, и в его глазах отразилось столько печали, словно он видел её в последний раз.
  А они всё ближе и ближе…



                2


   Я бежала с такой быстротою, на которую были  способны мои окаменелые, ледяные от холода ноги, но я не ощущала его. Я не видела и не могла ничего увидеть перед собой – кругом лишь мрак, всепоглощающий, уничтожающий последнюю толику надежды, затворивший за собою дверь, которая помогла бы выйти из этого безумного круговорота. Казалось, что земля под моими ногами ходит ходуном. Единственным показателем того, что это был не сон, было завывание ветра, которое я ясно  ощущала, его нарастающий свист, сопровождавший меня на протяжении всего пути. Я и понятия не имела в каком направлении двигаюсь, что ждёт меня впереди и сколько ещё продлится самозабвенная борьба с надвигающейся пустотой. Она манит меня своими ласками, желая заключить в объятия и дать мне покой, который будет моей гибелью. Как же трудно было противостоять! Моё бешено бьющееся сердце готово было вырваться из груди, мне не хватало  воздуха, и я учащённо дышала, при этом каждый вздох давался мне с несоизмеримым трудом. Я ясно представляла, что творится позади меня с Тэссом. И тут же, мне показалось, что я вижу силуэт человека, быстро направлявшегося в мою сторону. Мои и без того небольшие силы с необыкновенной скоростью покидали меня. Ещё несколько десятков шагов и я увидела перед собой мужчину. В этот миг я почувствовала опасность и внезапно остановилась, как будто что-то приковало меня к этому месту  и окутало моё тело невидимой паутиной бездействия и недвижимости. Безуспешной оказалась  попытка окликнуть его – язык мой онемел от нарастающего ужаса. Я была столь беззащитна и беспомощна в этот миг! Он же, высокий, черноволосый воин, что я заметила по двуручному  мечу, который был в ножнах, прикреплённых к его спине, пронзил меня своим испепеляющим взглядом и прошёл мимо, стремглав двинувшись именно в ту сторону, из которой я только что прибежала. Свет надежды вновь возродился в моей душе.
   Когда же этот кошмар закончится?! Силы полностью покинули моё истощённое от усталости  тело, и меня поглотила тьма…

                *       *       *
                И витязь тот
                Придёт – ты жди.
                Война пройдёт,
                Лишь прах в степи…
                Отрывок из песни бродячего трубадура.
      Он тщетно пытался остановить кровь, сочившуюся из раны на его левом предплечье. Красные струйки живо, словно играючи, сливались в единый  поток и текли по напряжённой руке. Ярким цветом окрашивался снег, когда одна за другой на него падали крупные капли солёной крови. При всей своей кажущейся глубине, рана для него была лишь царапиной, каких  на своём веку он имел немало и на неё он совершенно не обращал внимание. Пустяшное дело, ведь через пару тройку дней от неё не останется и следа. Его заботило другое: эта рубаха – его  единственная вещь, не испорченная временем и, в отличие от других, пребывавшая ранее в достойном состоянии. Не хотелось дышать ему едким запахом засохшей крови, который ещё более усиливался на ткани льняной рубахи.
     Преодолевая очередную гору, которая отличалась среди других высотой своих пиков, и не видно было её заснеженной вершины даже с подножия, Арман  узнал, что такое снежная лавина. Он не был знаком с этой местностью ранее, а эта гора должна была послужить ориентиром для её осмотра. Заснеженные пики гор поражали человека своей грандиозностью, бесконечностью пространства, занимаемой ими, мудростью и стойкостью, краёв которым не было предела. Когда морозный, колкий ветер пытался  всеми своими силами  опрокинуть, сбить с пути дерзкого человека, посягнувшего на таинство сиих диких земель. Арман лишь улыбался, потому что ему было приятно чувствовать в себе холод, который время от времени завладевал и его чувствами, и его телом.
   Казалось, что человеку с юга, откуда он и был родом, с присущей ему теплом и влажностью, эта стихия должна быть чуждой, но это был другой случай.
   Он забирался на гору, тратя уйму сил. Склон её был необычайно крут и  без малейших выступов. Внезапно человек услышал грохот, сопровождавшийся сильной волной пронизывающего холода, который в один миг нахлынул  на него. Арман увидел огромную снежную массу, начинавшую своё движение с вершины и необычайно быстро катящуюся к подножию.  Как будто какая то дикая Сила направляла эту лавину снега и  вобрала человека в себя. Холод, один холод и режущая боль в предплечье – единственное, что он почувствовал, когда, сбитый лавиной очнулся у самого подножия. Арман чудом спасся, только осколок льда вошёл в предплечье и от которого он не без усилий избавился. Теперь эта гора была позади.
   Он издалека наблюдал за двумя людьми, которые стояли подле ручья.  Это были первые люди, которых он видел за последние семь недель своего пребывания на севере, что его изрядно удивило. Видимо, они набирали воду. Услышав протяжную, звучную песнь рога, Арман всё понял. Сам не осознавая того, что делает, вопреки голосу разума, он направился в сторону мальчишки,  который остался в одиночестве и который должен был умереть от клинков приближающихся разбойников.   
     Эх, этот сладкий вкус мести…
     За что? За что?- В который раз повторил в душе воин и ещё раз попытался остановить кровь, так резво бегущую по его руке.


                *                *               *

    Тьма сгущалась. Время  текло безнадёжно медленно. Это быстротечное, блуждающее время так резво, по-ребячески неслось сквозь пространство, оставляя позади себя эпохи древних и создавая всё новые и новые, без следа исчезнувшие и забытые ликом мира. Оно никогда не оглядывалось назад. Никто не в силах остановить его, никто не в силах противостоять ему, ибо он вечно, ибо оно сама жизнь. Раньше он не замечал хода времени. День сменялся ночью, ночь – днём, он видел много лун. Сейчас один миг длился необычайно долго, как будто бесконечные потоки времени замерли в безмолвном ожидании и не было ничего кроме Тэсса и его клинка, с которым он слился во едино. Он чувствовал только одно – непрерывающийся стук в висках. Всем существом своим он опять, уже во второй раз пережил смерть отца, что внезапно нахлынувшее на него воспоминание явило собой то, над чем он ни раз ломал голову и не мог осмыслить так долго. Наваждение.
     Он вошёл в сени деревянной избы, настолько ветхой и неприглядной, что брёвна, которые когда-то были молодыми соснами, готовы были превратиться в деревянные щепки. Здесь прошло его детство. На дворе стоял глубокий вечер, моросил мелкий дождь. Было так тяжело и темно на его душе, словно стая чёрных воронов оглушала своими криками спокойное течение немого затишья. Отец был болен уже несколько лун и Тэсс не знал причины этой болезни. Стараясь делать как можно меньше шума, он медленно прошёл в единственную комнату этого скромного жилища. Тэсса всегда интересовало явление непроглядного мрака, который чуть рассеивался от света одинокой свечи, мирно стоящей подле окна, ставни которого были закрыты изнутри. Переступив порог горницы, юноша ощутил привычные запахи полевых и лесных трав, ведь не было растений в окрестных местах, которых бы не знал его отец. Запахи были чарующе приятными и Тэссу они всегда  придавали бодрость, каждый раз, когда он входил  в обитель отца. Казалось, что это не обычная горница, а лесная чаща, дающая приют всему живому. Из угла её он услышал хриплый, мягкий голос человека, голос которого был до боли знаком ему:
   - Эко, молодец, беркут мой пришёл! Подойди-ка. Слово молвить тебе хочу.
   Тэсс был необычайно рад, когда услышал голос своего отца бодрым. Он знал, что в последнее время отцу приходилось особо худо и это на редкость необычно увидеть его в таком расположении духа. Его глаза уже привыкли к темноте и подошедши к отцу он впивался взглядом в его силуэт, и глядя на него он снова и снова открывал в нём что-то новое, ведь очень многое в старце было непонятно ему. Старец сидел на скамье. Цвета первого снега волосы старца ниспадали на плечи, белая борода, лицо с глубокими морщинами шрамом на правой щеке говорили о том, что он прожил далеко не лёгкую жизнь. Тэсс больше всего в его внешности любил малахитовые глаза, и во взгляде лучистых глаз было столько тепла, когда он смотрел на людей, на него, на сестру. Необъяснимая тайна скрывалась в его глазах, Тэсс был уверен в этом, отец как будто смотрел в сокровенные дали, думая о чём-то своём, что было неизвестно Тэссу. Ход его мыслей прервал голос отца:
    - Что ты видишь, когда смотришь на небо?
   Этот вопрос заставил  юношу глубоко задуматься. Ведь как часто отец задавал ему такие вопросы.
    - Я вижу пространство, я вижу выси.
    - Глубже, мальчик мой, глубже, взгляни на него не с помощью глаз, и ты увидишь.- Сказал он, дотронувшись до лица сына.
    К нему пришёл приступ кашля, но он смог его подавить. И сидя перед ним, Тэсс услышал слова, которые прозвучали как гром среди ясного неба. Когда отец говорил, в его малахитовых глазах не было привычного тепла, Тэсс увидел безумный блеск и именно это он не смог понять:
    - Да озарятся небеса  пред твоим взором, да совершишь ты то, зачем послан в этот мир, да не омоются кровью невинных твои руки, да пребудет с тобой вечная жизнь и вечная смерть…
    - Отец, кто ты?- Чуть ли не умоляюще спросил Тэсс.
  Но тот не ответил, ибо мёртвые не способны говорить. Страшная боль, боль потери заполнила сознание сына. Он выбежал на воздух и попал под сильнейший проливной ливень, и тёмные небеса осветила молния, подобных которой он никогда до этого не видел. Она была похожа на горящую синим пламенем извилистую дорогу,
простиравшуюся от этой ветхой избушки и заканчивающуюся у дальних пиков гор…
    Он очнулся и его охватил сильный, бьющий озноб.


                *            *            *

     Злые, яростные порывы ветра буйно  свирепствовали  и разрушали покойную тишину. А она же, сохраняя последние остатки сил, глубоко пряталась в первооснову бытия, чтобы никакая чуждая ей сила не могла найти следов, оставшихся после её скоропостижного бегства. Ветер только смеялся и наращивал быстроту своего движения.  Сонная луна с любопытством наблюдала за человеком, бегущим на встречу сильному ветру, ведь он отнюдь не увеличивал его скорость, а заставлял прилагать всё больше усилий в противостоянии ему. Арман уже слышал звон вынимаемой из ножен стали в нескольких лигах впереди себя. Он должен, он обязан успеть, иначе будет слишком поздно, ничего нельзя будет вернуть обратно, повернуть время вспять. Станет одной невинной душой меньше в этом жестоком мире. Мире, где нет места безволию и слабости. Но почему он поступает именно так? Почему он самоотвержен, когда никогда ни от одного человека он не видел по отношению к себе ответных поступков, какой либо толики  добра и помощи? Помощи, в которой он никогда не нуждался и не просил, преклоняясь перед людьми, как знак смирения и унижения.
    Но поток его мыслей разрушила представшая перед ним картина начинающегося боя. Пятеро кочевников сжимали в руках короткие сабли. Их лицо закрывали металлические шлемы, а на них была выгравирована надпись, но её Арман не смог её разобрать. На одном из разбойников надет овечий тулуп, и только он один был без доспехов, так плотно закрывавших верхнюю часть тела людей. Они ехидно усмехались, показывая при этом нехватку передних зубов и черноту других в своих ртах. Арман отметил для себя, что это были типичные разбойники, не раз попадавшиеся на его пути и, естественно, что уж говорить, ни о каком воинском искусстве речи быть не могло. Они часто нападали вместе и никогда по одиночку .
    И в сей миг, они переглянулись и перешли в нападение на высокого юношу в кожаных доспехах, державшим в руках длинный нож. Но  что может сделать нож против пяти  проверенных на людской плоти сабель? Мальчишка пошёл им на встречу. Приблизившись, он сделал неумелый выпад, стремясь пронзить сердце человека, стоявшего ближе всех к нему. Но выпад оказался неудачным, противник предвидел это и успел увернуться, при этом одновременно полоснув правую руку юношу саблей. Разбойники захохотали. В это время раздалась звучная мелодия двуручного меча, вытаскиваемого Арманом из ножен. Хохот сразу же прекратился, потому что спустя прошествию нескольких секунд в результате нескольких прыжков, Арман перешёл в мгновенное наступление. Всё внимание разбойников было приковано к нему, ибо это для них являлось сверх неожиданностью.  Отбив нападение коренастого кочевника, он быстрым движением рассёк его плоть и тот с проклятьем на устах упал навзничь. Арман был подобен неистовому вихрю, уничтожающему всё на своём пути, и оставляющего лишь кровавые следы на белом снегу…
     Они атаковали, исполненные изощрённой злобой и жестокостью, всегда переполнявшей их сознание, пытаясь уничтожить этого дерзкого нежданного гостя. Ведь как была бы эта ночь приятна для них, не будь его! Они не знали на пути кого они оказались, не знали, что падут от его руки. Арман своим пронзительным взглядом порождал в них ужасающее чувство страха, безмерного бессилия перед ним. Он мог видеть  глазами противника, даже если их было много. Он мог проникать в их сущность, предугадывать каждое движение, каждую бесполезную атаку. Арман не ставил себе цель убивать их, они сами выбрали себе путь насилия и грабежа, он лишь ранил каждого из них. Высокому мужчине он пронзил клинком бедро, и лишь крик боли выразили его уста. Алая кровь всё больше окрашивала белоснежный покров спящей земли…
    Люди лежали на снегу. Те, кто были в сознании, стонали от боли сильных ранений. Человек, чуть уступавший Арману в росте, распластался на снегу в вечном забвении, которое принесло ему смерть – он уже успел скончаться от ударов рокового меча. Его участь была лучше участи других разбойников. Если они не умрут от потери крови, то их убьёт неистовый холод, безмолвный друг знобящей метели. Кончено.
      Арман только успел перевести дыхание и прочитать надпись на шлеме убитого: «Страх во имя Гнева. Слуги Тех, чьё имя пребудет неизведанным во имя Вечности».


                *               *            *

   Ничто. Пусто, один лишь мрак. Забвение. Нет грани. Упоение шёпотом бесследно исчезнувшей стихии. Стенания в тусклом отблеске света. Но это не свет, не тьма, не жизнь и не смерть…
- Все охватывающий взор , с помощью которого я заглядываю по ту сторону мутнеет, ты знаешь.
- То, чему суждено случится, сбудется. И ни я, ни ты, Уарда, не сможем этому помешать.
- Сколько ещё я должен пребывать в неведении? Я уже не в состоянии подавлять в себе эти порывы. Обитель! Прикованный, я в состоянии слышать отголоски всего, чем живёт мир.
- В какой раз я внемлю твоей муке… У нас своя ноша, свой рок. И никто, слышишь, никто не сможет освободить нас от него! Ты один из Нас, и ты знаешь, что Мы не создания этого мира.
- Но ведь ты помнишь, мы были там, мы видели знамение. Мы овладели тем, что было потеряно. И, если бы он был Вестником, мы знали бы. Участь каждого, знающего о Нём, остановить всеми возможными и невозможными силами грядущее небытие, которое следует за ним по пятам.
- Безумец!
- Это бремя лежит и на мне. Только в твоих силах, брат, вывести меня из замкнутого круга и открыть  дверь в бытиё. Название его Варда. Будто мгновение назад Мы нашли этот мир и дали ему название…
    Брат, коснись истины!

               
                *               *                *

   Тёмные своды не позволяли проникнуть лучам восходящего солнца в глубь пещеры. Они хитро поджидали  того момента, когда солнце озарит своим мерцанием весь небосвод и тогда, наконец-то, они дадут волю игривым эмоциям, отодвинут чёрное облако, повелевающее пещерой. А сейчас снег у входа отражал слабый натиск, мерцая и переливаясь под блестящим взором озорников. Тёплое дыхание людей чуть развивало зыбкий холод, который здесь был слабее, нежели снаружи.
   «Гори ярким пламенем. Мы развеем твою боль над красным заревом пустыни. Река времени течёт, а ты всё ещё не видишь нас. Открой глаза, дитя!»
   «Опять этот звон во мне, опять эти голоса, как будто рой пчёл вьёт гнездо в моей голове…»
   Ото сна её пробудил треск ломающихся ветвей, доносившийся из мрака глубины пещеры. Её глаза долго не могли привыкнуть к темноте, и только вдали она смогла различить мутный свет. Полусон, полуявь. Она не могла понять, где находится, кто она и что с ней произошло. Постепенно её память начала возвращаться. Она вспомнила роковую ночь, которая заставила её покинуть брата. Но ведь она чувствует слабость, боль тела, значит, жестокая реальность не исчезла. Страх. Почему он не покинул её? Смятение овладело душой Тэль. Она хотела встать, уйти прочь из этой обители мрака, но её ноги не слушались, так что попытка встать не увенчалась успехом и Тэль упала навзничь.
   - Тише, Тэль, тише, ты ведь не хочешь лишиться последних остатков сил, побереги их. – Звонкий мужской голос раздался за её спиной.
   Она мгновенно оглянулась, но ничего не увидела, пока свет от костра не осветил человека, сидящего подле него. Она сразу же узнала его, ибо забыть того, кто попался на её пути ночью, она была не в силах. Воин. Почему надежда всё ещё живёт в ней? Почему она побеждает страх девушки перед ним?
   - Где мой брат, отвечай?! – воскликнула она, собрав остатки своей былой решительности.
   Он посмотрел на неё пронзительным взглядом мутно-синих глаз и лукаво улыбнулся.
   - А на что он тебе?
   Пускай он во сто крат сильнее её, но если она узнает, что он повинен в смерти брата, он испытает на себе всю жестокость, порождённую горечью утраты!
  - Он мёртв?! Отвечай!
  - Дерзкая девчонка.- Он усмехнулся и продолжил подбрасывать всё больше сухих веток в огонь. – Он вышел на рассвете осматривать окрестности.  Уйми свой горячий пыл, с ним всё в порядке.
   Всем своим обликом человек внушал ей доверие. Спокойный голос заставлял девушку верить, что он говорит правду.
  - Где мы?- более умиротворенным голосом спросила девушка.
  - Примерно в пятидесяти лигах к северо-востоку от скалы, возле который вы были давеча. Мы с твоим братом шли всю ночь. Если бы мы не нашли эту пещеру, не видать тебе света утреннего. Благодари Вечность, что она оставила тебя в живых. И не бойся, девочка, я ни тебе, ни брату твоему не желаю плохого.. Усыпи свой страх. На, поешь, пока это должно прибавить тебе сил. – Он протянул ей жестяную кружку с водой и несколько сухарей. – Быть может, твой брат принесёт дичь, конечно, если раздобудет в этих глухих местах.
  И, во истину, от этого человека не веяло жестокостью и злом, он был совсем не похож на воинов, ряды которых уже давно поредели в северных окраинах, человек внушал Тэль уважение к себе, однако чутьё девушки подсказывало, что именно он спас Тэсса он неминуемой гибели.
  -  Я вижу в твоих глазах тоску, воин, боль о далёком и о близком, ведь именно она гонит тебя всё дальше и дальше, но ты не сможешь забыться… В чём причина, воин, ты расскажешь мне?
   Арман не смотрел на неё, он наблюдал за тем, как играют и переплетаются яркие язычки пламени. Нет, он не ответит. Шум приближающихся шагов нарушил безмолвие людей. Арман выхватил меч и подошёл к выходу. Тэль не могла разобрать, о чём говорят люди, но она узнала голос любимого  брата.
  - А вот и твой брат, Тэль, и стоило так волноваться!- Его губы улыбались, но не было улыбки в глазах…
   Неужели она обнимает своего брата, так трудно было поверить, что такое возможно. Левая рука его была туго перевязана, а в правой он держал мёртвого глухаря. И всё существо её переполняла благодарность к этому загадочному человеку, который, в душе она была уверена, не был простым воином. Но она узнает, что могло породить эту безмерно сильную муку в душе человека.
   
                *           *             *


    А они всё крутятся и крутятся в извечной пляске… Преломляясь, они обретают новые ипостаси,  оглядываются в попытке обрести иную сущность. Мгновение, и их движение становится на круги своя. И никогда не настанет тот миг, когда один победит другого, когда исчезнет черта, разделяющая разум и чувства. Они знают, что бой их вечен, потому что, глядя друг на друга, они видят, как противоположны силы, но в то же время равны по своей мощи.  Орёл сорвался с вершины, оглушил пронзительным криком покойную тишину и взмыл высоко в небо. Расправив могучие крылья, он всё больше увеличивал скорость полёта, что с земли была заметна только маленькая тёмная точка, которая, преодолевая нахлынувшие потоки воздуха, поднимались выше и выше, как будто хотя дотронуться до небес. Что же эта гордая птица ищет на своём пути? Неужели моя память так слаба, что не способна возродиться? Моё прошлое, мои воспоминания отдаляются от меня, исчезают из памяти, замирают, как будто страшась чего-то. Настоящего нет, миг и его поглощает прошлое. Всё глубже и глубже я опускаюсь на дно своей памяти, пытаясь найти причины, которые пробудили это состояние во мне. Я почти ничего не помнила из своего раннего детства, кроме одного. Меня ласкала, гладила по голове мягкой тёплой рукой, напевала песенку женщина, лицо которой я не помню. Наверняка она была моей матерью. А что же касается моего кровного отца, то его я никогда не видела и не думала о нём. Облако тумана. За этим воспоминанием следует и другое. Громкие голоса, большинство из которых были пьяными, копоть, неясный просвет из полузатворённых ставнями окон, звон бьющейся посуды, топот башмаков по дощатому полу. Я сидела у стены и наблюдала  за происходящим действием. По словам отца, мне было примерно пять лет, не менее. Тотчас эту суету нарушил скрип отворяющейся двери, люди оглянулись посмотреть, какой же человек сочтёт нужным зайти в этакое заведение. Пред моими глазами предстали трое людей в дорожной одежде. Они казались простыми путниками, но один из них существенно отличался от людей, находившихся  в этом доме. В правой руке он держал посох, к поясу было прикреплено что-то блестящее, я не смогла это разглядеть, волосы человека украшала седина. Я видела, как он глазами искал что-то, пока его взгляд не остановился на мне. Я не могла понять, что этому человеку от меня нужно, существо переполняло недоумение и любопытство, пока он не подошёл ко мне и не взял меня на руки. Тогда я смутно представляла, что такое добро и зло, но от этого человека веяло чем-то хорошим, покойным, думаю именно поэтому, тогда я не противилась ему. Уже через много лет я спросила его зачем он взял меня с собой. На что получила ответ, что тот не мог оставить приглянувшуюся ему маленькую беззащитную девочку среди этих людей. Но, не знаю, почему мне кажется,  что отцом двигало в тот момент не только чувство жалости, а совсем иное, непонятное и известное только ему чувство. Была ли дорога от этого дома так велика к месту, где я прожила двенадцать лет, я не знала, но казалось, что отец везёт меня на лошади целую вечность. Лица его спутников остались туманными в моей памяти. О том, что случилось с той женщиной, я и  не догадывалась, потому что больше не вспоминала её.
   Я дочь волхва и он дал мне имя. Селение, куда он привёз меня, даже деревней назвать можно с трудом: несколько десятков домов построены давным-давно на поляне, как будто в овраге, которая окружена хвойными лесами. И достичь эту деревеньку мы смогли благодаря узенькой тропке, неким подобием дороги, являющимся единственной связью с внешним миром. Дом стоял на самом краю местечка, примерно в двух лигах от остальных домов. Он – уютная обитель моей маленькой семьи. Там я встретила своего брата, он несколькими годами старше меня. Нам потребовалось время, чтобы привыкнуть друг к другу. Летели дни… Я росла озорным, бойким ребёнком, а брат более спокойным, усидчивым. Отец часто водил нас в лес. Сначала мне было немного боязно ходить под тёмными сводами высоких деревьев, но потом всё больше и больше привязывалась к нему. Мы с Тэссом являлись двумя неотъемлемыми звеньями дремучего друга. Отец вырезал нам из бересты забавные игрушки. Моего отца люди, живущие в деревне, избегали и остерегались, ведь он был единственным человеком, о котором они почти ничего не знали, называли чужаком. Волхв, и этим всё сказано. А в случае несчастья или болезни они приходили к нам, чтобы тот помог им. Он лечил их травами, которые мы собирали в лесу. Я всегда удивлялась тому, как может быть добр этот человек! Волхв часто рассказывал нам о разных землях, о людях, живущих в них. Мне всегда было очень интересно слушать его истории, и, в душе, я мечтала увидеть Варду. Но какой ценой я ушла из этой деревни! Горько.
    Через несколько лет Тэсс уже один, без помощи отца выходил на охоту. Дивное храброе сердце билось в его груди, он воспринимал всё, что ни говорил отец. В местечке жило ещё несколько детей, но мы не играли с ними. Ходила молва, что мы дети колдуна. Мы лишь смеялись. Очень редко к нам в избушку приходили странные люди, они подолгу говорили с ним и также внезапно уходили, как и появлялись. Бывало, он уходил на несколько дней, оставляя брата за старшего. Вечерами, когда лили проливные дожди, отец подолгу писал что-то, брат спрашивал, что он пишет, но отец ограничивался отговорками. Он учил нас грамоте, но писал совершенно на другом языке. Волхв учил нас всему, учил постичь себя, учил понять себя и друг друга…
   - Тэль, не отставай.- Услышала впереди себя голос брата, и он вывел её сознание из омута памяти. Как хотелось девушке повернуть время вспять! Она сжимала в руке фигурку существа, не известного ей, которую вырезал из дерева её отец и подарил ей незадолго до смерти. Да, она оправдает его надежды,  не позволит никому и ничему нарушить святую память об отце, которого Тэль любила так же сильно, как и тот любил её и брата.