Кума

           КУМА

Что за бабы за народ? –
Целый день открыт их рот.
Обо всём тебе наврут –
Где и темы-то берут?

Их бы к кухонной плите,
А то пусто в животе –
Приготовить свежих щей
Иль салат из овощей.    
               
Так ведь – нет. И круголя
Только слышно «ля-ля-ля».
От жены уж сдвиг в уму –
Чёрт принёс еще куму.

Не совру – убей на месте –
Рост – сантиметров в ней двести,
Шириною – в три обхвата
И то будет маловато.

Ну а рожа – нету слов –
Раз увидишь среди снов
И считай, что жизни финиш –
В миг «коньки» свои откинешь.

Вот кума давай трепать,
Мол, удачи не видать
Ни на каплю, ни на крошку,
Если встретишь с утра кошку.

Ты рукой, кум, не маши
И сбежать-то не спеши –
Не так часто к вам-то ведь
Захожу я посидеть.

Ты послушай, значит, кум:
Я вчера подалась в ГУМ –
Прикупить себе на ножки
Очень модные сапожки.

Мне одна сказала дама –
Большой выбор очень тама,
Что смогу я, например,
Отыскать и свой размер.

По утру я – за порог,
А мне – шасть и между ног
Кошка чёрная метнулась,
Что я в страхе встрепенулась. 
         
Трижды плюнув вослед ей,
Тихо вышла из дверей.
Оглядела весь свой двор:
Солнце жарит уж в напор.

И на небе нет ни тучки
Ни одной мельчайшей кучки. 
Но лишь только со двора –
Дождь полил, как из ведра.

Я к метро скорее в рысь.
Поскользнулась и – хлобысь!
Не успела моргнуть глазом –
Оказалась в луже разом.

Под мои истошны визги
Разлетелись вокруг брызги.
Осушила лужу задом.
Ну, конечно, тут я - матом,      
               
В чем сознаюсь виновато,
Запустила витиевато.
Растудыть, ядрена мать,
Стала дождик проклинать…

Поминая между плачу
Кошку чёрную в придачу –
Из-за ней, проклятой стервы,
Рву я в луже свои нервы.

Ну а рядом же в момент
Появился рыжий «мент»
И, схватив рукой за ухо:
«Ты пьяна, - кричит, - старуха!»

Я ему, взревев от злобы:
«Да отсох язык твой чтобы
За поганые слова –
Мне всего лишь сорок два!         

И так рано в свою глотку
Никогда не лью я водку!
Аль не видел – чёрт те в душу –
Как я села в эту лужу?

Уши, ну-ка, ты не тронь,
А не-то лягну, как конь!» -
И под нос ему кулак,
Чтобы понял, что и как.

От речей моих таких,
Как ягнёнок, стал он тих.
Опустил, робея, взгляд
И промолвил: «Что ж вы в мат?

Вон, слова у вас не чисты,
А здесь дети, интуристы,
Журналисты из газет –
Вдруг опишут весь сюжет?

Каково потом читать
Как вы здесь ругались «в мать»
Или что-то в этом роде?
Это ж вам ни в огороде.

И ни где-нибудь на даче,
Где все видится иначе,
И ни в девственной глуши,
Где, что хочешь - то чеши».

Я вокруг глазами – зырк!
Тьма народу, словно цирк
Перед ними этим днём,
А я – главный клоун в нём.

Увидав такое дело,
В миг из лужи я взлетела
И рванулась в дверь метро,
Чтоб нырнуть в его нутро.   
               
Про билет забывши с дуру,
В турникет свою фигуру
Ловко втиснула с наскоку,
А защита мне – по боку!

Не забыть уж до могилы -
Как шарахнет со всей силы!
Не зажмурь глаза б я если –
Из орбит бы враз полезли!

Отбивая все колени,
Упав пузом на ступени,
Зад задравши под карниз,
Покатилась резво вниз.

Словно горную породу,
Тьму порушила народу.
Не отпрыгнули кто сами –
Разметала телесами.

Дед один не увернулся –
Пополам на мне согнулся,
Кратко выдохнув лишь «Ах!» -
Я поддала ему в пах.

И донизу так на мне
Он и ехал на спине,
В крестец сунув древний лик,
Только слышно - «ик!» да «ик!»

Но как кончились ступени –
Я его к ядрёной фене –
Обрывая нервный шок,
Словно с рухлядью мешок.

Поднялась и огляделась -
Что ж такого натерпелась?
И застыла вся в заминке:
От колгот – одни резинки!

Потеряла туфли где-то
И сама почти раздета –
Юбка вдрызг и кофта рвана,
А на пузе с кровью рана.

Как увидела ту кровь.
Так упала на пол вновь
И, утратив чувство тела,
Я в беспамятство влетела…               

Где-то может через час
Приоткрыла один глаз –
Всё вокруг белым-бело,
Словно снегом замело.

Лампы плещутся огнями.
Я лежу под простынями.
Шёпот рядом раздается,
Мол, она сейчас очнется.    
               
Повернувши набок ряшку,
Я второй глаз нараспашку
И чуть в голос не завыла,
Увидав два странных рыла.

Надо мной они склонялись,
По латыни изъяснялись.
Я, стараяся ни пикнуть,
Попыталась в речи вникнуть.

Но из сказанной латыни
Поняла лишь слово «вини».
Ну а где я? Кто со мной? –
Было скрыто пеленой.

Разгадала все те роли,
Лишь когда укол впороли -
Оказалось:  то - больница,
Это ж - докторские лица.

Мне сказали доктора:
«Нет резона до утра
Вас держать с больным народом.
Раны смазали вам йодом.

А быстрее чтоб зажили –
Швы, где надо, наложили.
Ну а так как вы ослабли,
Вот в мензурочке вам капли.

Как допьёте всё до дна –
Сил прибавится сполна
И из наших-то дверей
Вы к себе домой скорей.

Дома ж сделайте примочки
Под глаза, да и на щёчки,
А не то отёчный вид
Всё лицо преобразит»…

Вся в бинтах, в чужом халате,
Что мне дали там, в палате,
С узелком рванья-трепья
В дом под вечер вошла я.

По ступеням – ноги ватой –
Лифт-то сломан день девятый -
До квартиры под чердак
Доползла уж кое-как.    

В двери ключ, а дверь открыта!
Я в неё – всё перерыто:
«Видик» с «теликом» пропали
И мои за труд медали.

Испарилися со стен
Айвазовский и Гоген,
Петров-Водкин и Дали,
Маски древнего Мали.   
               
О косяк разбивши лоб,
Распахнула гардероб –
Пусто в нем и нет дохи
(Мне подарок от снохи).

Платьев нет и нет пальто,
Распрекрасного манто
Из седого горностая,
Что купила в конце мая.

Я в тайник до золотишка –
Чистотой блестит кубышка,
А в начале же вот дня
Были кольца и перстня.

Хоть в квартире тьма следов,
Нет надежды на «ментов».
Не боясь, скажу я смело –
«Глухарём» повиснет «Дело».

Так что, кум, не понарошку
Я-то верю в эту кошку.
И тебе скажу теперя –
Нет страшнее в мире зверя…»

И хоть бабам – не перечь!
Я сказал куме так речь:
«Всех под свой аршин не мерь.
Хочешь верить? Ну и верь!

Но понять смогла ты чтобы,
Я скажу, что всё – от злобы.
Чем же кошка виновата,
Что в башке твоей лишь вата?

Ты, на миг прикрывши рот,
Проследи событий ход:
Всё своим шло чередом,
Ты – из дома, кошка – в дом.

Что же странного-то в этом?
Может быть с твоим соседом
Выходила погулять –
Ты ж, давай в неё плевать.

И поехало-поплыло –
Стало всё тебе не мило.
А от этого вослед
Навалилась куча бед:

Тут и лужа, и «менты»,
И больница, и бинты.
От примет – не надо дуться –
Можно запросто свихнуться.

А что ограбили квартиру –
Так не жмоться, плавясь с жиру,         
Ведь понятно и барану –
Нужно ставить «на охрану». 
               
И деньжата – не в кубышке,
А хранятся на сберкнижке,
Безделушки же из злата
В банк надежный ложить надо».

Рот свой вновь кума раскрыла
И,  сглотнув  слезу,  завыла,
Коромыслом выгнув спину,
Про себя, про сиротину –

До чего, мол, докатилась –
В нищете вот очутилась
И не знает жить как впредь,
Может взять и помереть?

Но вмешалась тут жена.
То молчала у окна
И куме всё в рот смотрела,
А теперь, вот – на, запела.

Показав в словах всю прыть,
Поддержала мою нить
И  сама  себе  в  уме
Так с упреком,  вот, куме:

«Хватит, кумушка, хорош!
Ну – ограбили, так что ж?
Позабудь про эту гадость.
Ты жива – и в этом – радость».

И ко мне: «А ну, Иван,
Разбери куме диван,
Ведь не гнать её же прочь –
На дворе давно уж ночь…»

Спит кума. Жена мне в ухо
Храп дает в всю силу духа.
В безмятежной тишине
Лишь не спится что-то мне.

Отчего так? Не пойму.
То ли жалко мне куму?
То ль жена лежит что с краю?
Чу! И я уж засыпаю…

                май 2001 г.