Реторта

Венок сонетов

      
                Итак я нахожу закон, что, когда
                хочу делать доброе, прилежит мне злое.
                К Римлянам, 7:21

                Иль небо не одно над ними?..
                Ф. И. Тютчев

                Розу белую с черной жабой
                Я хотел на земле повенчать.
                С. А. Есенин

1

Перекалилась, лопнула реторта!
Осколки, брызги — вот и весь итог.
А я варил состав такого сорта,
что чувствовал себя, как полубог.

От гордости дыханье было сперто,
как у вороны, — вот и занемог.
Да, оплошал... О Боже, вот позор-то!
Какой теперь влачиться из дорог?

Обуглен пол. Витают хлопья сажи.
А на уме догадки нету даже:
в чем я ошибся, в чем я был не прав?

Соединяя небо с грудой хлама,
я истину хотел извлечь упрямо —
не удался чудесный новый сплав.

2

Не удался чудесный новый сплав —
а что ушло трудов, сомнений, муки!
Ведь я вложить пытался в тот состав
цвета и формы, запахи и звуки.

Среди ингредиентов — прель дубрав,
мерцанье волн на медленной излуке,
концлагерная печь и шелест трав,
влюбленный смех и выхлопы базуки...

Мой взор блуждал меж храмов и клоак:
«Не презирай предмета, автор!» — так
я б мог перефразировать Вордсворта.

Но жар был слишком крут, и ничего
из опыта не вышло моего.
Еще одна надежда напрочь стерта.

3

Еще одна надежда напрочь стерта,
но никому нет дела, как ни плачь, —
ни президенту с теннисного корта,
ни спикеру, гоняющему мяч.

У, завсегдатай модного курорта,
Свободы ты и Гения палач!
(Наверно, после первого аборта
вот так же матерится юный врач.)

Но, Бог ты мой, ведь в этой неудаче
не обвинишь того, кто пьет на даче,
твои карманы нежно обобрав.

Упреки зряшно в воздухе повисли,
однако же мутит меня при мысли:
еще одна мечта лишилась прав.

4

Еще одна мечта лишилась прав,
не воплотившись в слове или деле.
Колонки цифр в клетушках тесных граф
беспомощно поблекли, омертвели.

У замысла — непостижимый нрав,
он так и рвется сгинуть в темной щели.
Кирка и лом, лопата и бурав
не помогли моей достигнуть цели.

Ну что ж — прощай? Ни перышка в руке...
Так бродит провожающий в тоске
средь гулкой толчеи аэропорта.

Увы, вполне знакомая беда!
Всю жизнь, заслышав слово «навсегда»,
я поминал то Господа, то черта.

5

Я поминал то Господа, то черта,
к вселенской тьме подмешивая свет,
но вся потусторонняя когорта
мне не дала избавиться от бед.

Я ангелам, трясясь от дискомфорта
душевного, страшился дать обет;
а бесы — те конвой взамен эскорта
наладить норовили мне вослед.

Бессонница, свои расставив сети,
морочила меня, а на рассвете
всегда являлся некий костоправ.

И я, во власти душного кошмара,
дрожа то от озноба, то от жара,
вопил, едва ли голос не сорвав.

6

Вопил, едва ли голос не сорвав,
я, словно бы в горячке абордажа:
вез золото, ацтеков обобрав,
но псам морей достанется поклажа!

Безмозглая, нарушивши устав,
все проспала — и вырезана стража;
вот боцман мой, на палубу упав,
остатки растерял хмельного ража.

И мой удел таков же, как ни ной:
«Веселый Роджер» вьется надо мной,
и труп мой шевелят носком ботфорта...

Зачем порой такие снятся сны?
Зачем тонуть под пенный вздох волны?
Сколь много может выдержать аорта?

7

Сколь много может выдержать аорта?
Нет-нет да и подумаешь: кранты.
А как иначе в этом виде спорта,
в котором одинок до тошноты?

Взгляд в сторону знакомого офорта
скользнул и замер: сфинксы да мосты —
все спутано, и даль веков простерта,
рождая чувство полной пустоты.

Зачем всегда слепить нам надо монстра,
в котором бы куски мешались пестро?
Зачем кадавр засунут в автоклав?

Алхимия дурацкая повсюду!
Нет, больше я склоняться к ней не буду:
за сорок мне — уже не до забав.

8

За сорок мне — уже не до забав.
Пора, мой друг, хоть как остепениться.
Не поздно ли кричать свое «пиф-паф»?
Пойми же: не появится Жар-птица.

Благоразумней, выдержанней став,
мотай на ус: всему своя граница.
Ведь возраст обвивает, как удав,
и все быстрее мчится колесница!

Да, наступило время перемен,
куда ни глянь — жирует бизнесмен,
а я опять над виршами потею!

Передо мной воздвигнута стена,
и снова не добьюсь я ни рожна —
так, может быть, забыть сию затею?

9

Так, может быть, забыть сию затею?
В какое пекло сдуру я суюсь?
Такое не под силу и Антею,
пусть хоть Геракл составит с ним союз.

Не пожелаю черному злодею
принять на грудь такого рода груз!
В который раз от злости сатанею:
все, полноте! С меня довольно муз!

Их обещанья — фикция и миф!
Но снова зарождается мотив,
и я опять собою не владею...

Меж тем как с оттопыренной губой
советуют мне все наперебой
оставить сумасбродную идею.

10

Оставить сумасбродную идею
и жить, как все, — от сих и вот до сих.
Пусть миражи являются халдею:
известно, что любой провидец — псих.

Сам от себя я искренне балдею:
кого достал мой выморочный стих?
Зачем уподобляться прохиндею?
Полно на свете промыслов простых!

Бывало, поклонялись Гесиоду,
а ныне он до лампочки народу:
разорвана давно столетий нить.

Труды мои — лишь дрязги да мытарства...
Но все-таки: хоть кто-нибудь пытался
с землею небо воссоединить?

11

С землею небо воссоединить
стремятся те, кто метою особой
отмечен: невозможно объяснить,
как заболеть подобною хворобой.

Лети, Пегас, не жмись, что волчья сыть!
Была ли роза жабьею зазнобой?
Не устрашась безумцами прослыть,
мы тщимся красоту свести со злобой.

Удачи не видать, но все равно
мы то, что знаем, мыслим как одно,
да вот прочна ли упряжь из мочала?

Увы, не может с правдой слиться ложь!
Ты с горечью когда-нибудь поймешь:
душа с годами разве что мельчала.

12

Душа с годами разве что мельчала.
Приманивая горсткою монет,
дорога под уклон меня прельщала:
мол, будешь сыт, а прочее — во вред.

По счастию, пока что не дожала.
Где камень философский? Нет как нет.
А посему порой себя я шало
веду для сорока с лихвою лет.

Яичница — не то, что Божий дар!
Я снова разожгу в крови пожар,
хоть жизнь по голове ключом стучала.

Пускай меня не чтит ареопаг,
пускай никто, ничто и звать никак,
но я опять готов начать сначала!

13

Но я опять готов начать сначала —
с азов и бук, с безделицы, с нуля,
лишь только б снова музыка звучала
и палуба качалась корабля.

Тех, чья душа не пела, но молчала,
не разбудить, из гаубиц паля.
Грозитесь: не покинешь и причала,
но я вам не букашка и не тля.

Как ни штормило, шел я все же прямо,
а разбирая дело Х;лмов Хлама,
вдруг выказал неслыханную прыть!

А главное — себе сегодня новый
я из сонетов сплел венок терновый...
Мне этого уже не изменить.

14

Мне этого уже не изменить:
по гроб гоняться буду за химерой.
Меня навек смогли-таки пленить
мензурками, огнем, бурой и серой.

Такую смесь хочу я учинить,
чтоб золото черпалось полной мерой,
ну а пока что некого винить —
ведь тот, кто нищ, своей утешен верой.

Банкир зазря хохочет надо мной:
довольствуюсь и коркою ржаной —
не надобно мне кремового торта!

Не ради распрекрасных чьих-то глаз
я этим занялся, но вот те раз —
перекалилась, лопнула реторта.

15

Перекалилась, лопнула реторта —
не удался чудесный новый сплав.
Еще одна надежда напрочь стерта,
еще одна мечта лишилась прав.

Я поминал то Господа, то черта,
вопил, едва ли голос не сорвав.
Сколь много может выдержать аорта?
За сорок мне — уже не до забав.

Так, может быть, забыть сию затею,
оставить сумасбродную идею —
с землею небо воссоединить?

Душа с годами разве что мельчала,
но я опять готов начать сначала —
мне этого уже не изменить.