А. Белому на Кубок метелей

                И снег рассыпался горстями бриллиантов.
                А. Белый (Кубок метелей.  Четвертая симфония).


Верю тебе, наверное было б красиво… 
Но никто не дослушал, никто не прочёл до конца.
И все белые рукава, все алмазы твои и жемчужные россыпи 
Не нужны оказались широким проспектам и сельским околицам
Билась любовь в человека метелью, стучалась в него твоими стихами
И обессиленная вышла на нет сама.

И теперь ни любви ни свежих метелей. Настоящего мало.
Только надежды на возрожденье хотя бы ума.
Не потерять многоокое бденье всех чудаков принадушенных одеколоном фабричным.
Всех творцов растворившихся в снежных порывах упругого красного ветра.   

Даже следа от валенков нет голодных каменотёсов. Ничего не осталась. 
Что тесали они? Можно сеть над трудами их и разобраться в алгоритмах сложенья.
Начертать много схем логических и сексуальных переживаний, повторяя как бы их путь.
Но не идёт настроенье убиваться над этим занятьем. 
Сельскому мужику, как и работнику офиса и даже поэту обыкновенная баба с нормальными сиськами,
Всегда будет выше, ценней и поэтичней любого стиха.

Но не умерло слово, честное не умирает.
И пока в твоей родине в три горла глотают жгучую смесь,
Молодые вьетнамцы твой стих разбирают на жемчужины слов,
Наряжая с тобой в ожерелья метели, не понимая,
Белые твои рукава, вьющихся струями из подворотен заснеженного Санкт-Петербурга.