В странном веке - подборка

***
Беспечность туманных рассветов
меня беспокоит порой,
где нету готовых ответов,
а жизнь называют игрой
не детской, но всё же открытой
под пеплом густых облаков
без ям, буераков и рытвин,
без лишних сумятиц, без слов
записанных в строки мгновений,
увядших звенящих листов.
Я, видимо, все-таки гений
экспромта красивых стихов.


***
Меня печалит не унынье,
а вид стареющей листвы.
Уносят тишину степные
ветра осенней синевы,
и вешают прозрачность в небе
на звёздах ярких и луне.
А я шагаю снова в небыль
по заосенившей стерне.


СВОЕНРАВНЫЕ  УЗОРЫ

На лугу осенней грусти
стелется туман с утра.
Словно облако над Русью,
проплывавшее вчера,
закрывает всё пространство,
Душу холодит он мне.
Бело-розовая странность
расплывается в окне
в час восхода и заката
звёзд не видно никогда.
Солнца круглую заплату
пришивают провода
к небосклону онеменья
в день осенней пустоты
белопенного мгновенья.
Из туманной чистоты
выплывают на просторы
неизвестности степной
своенравные узоры,
неприкрытые стеной
отуманенной эпохи
в странном веке новых бед,
где висят одни лишь вздохи
от бессмысленных побед
над желаньем состояться
не по прихоти, а так,
над собой чтоб посмеяться,
словно форменный дурак.


РАБЫ  ЦИТАТ

Поют одинокие ветви,
скрежещут стволы иногда.
И вяжут суровые петли
на небе луна и звезда.
Колышется море печали,
над морем удача парит.
С неё иногда начинали,
безрадостно мне говорит,
моё отражение в море
печали в осеннем бреду,
где пенились ясные зори,
купая в веселье звезду,
упавшую с неба удачи
на грусть набежавшей волны.
А если бы было иначе,
я был бы виновник вины
за грусть перед небом лучистым
в красивые дни торжества,
когда в листопаде неистов
несётся мой недруг. Молва
за ним устремляется в выси
неясностей горькой судьбы.
Вперёд вырываются мысли,
а сзади плетутся рабы
цитат, афоризмов горбатых,
ломая немой звукоряд,
где ветер гуляет чубатый.
Смеётся над ним листопад
в осеннем пространстве печали
неистовства странной мечты
в ответ обезумев кричали,
шатаясь, сгибаясь, кусты
слова недовольства и страха
пред будущим взлётом листа.
И вновь пузырилась рубаха,
и меркла вокруг красота.


***
По сравнениям я - гений
неизвестности степной.
Укротитель я мгновений,
опоясавших земной
шар в двадцатом гнусном веке
революций, страшных войн,
поворачивающий реки
с заполненьем гладью пойм,
водною стихией грусти
братских, волжских, чуйских ГЭС,
расправляющихся с Русью,
память продают на вес.


***
Я не завидую пижонам,
другим безумцам лет и мест,
и всем не заживо сожженным
не свой взвалившим тяжкий крест
в осеннем звонком листопаде
под свист ветров и проводов
с волной на водной чистой глади
под перестуки поездов,
промчавшихся строкой разлуки,
оставив в памяти лишь звук
и горечь ожиданий муки
с упавших хлесткой плетью рук.


НЕ  ВПОЛНЕ

На синем пустозвонстве
тихо падает листва...
Чем же в Душах отзовётся
эта глупая молва
об удаче в час заката
неизвестности степной
за неведенье расплаты,
проходившей стороной -
по обочине восторга
по кюветам торжества
неуёмности в том торге
под прикрытьем хвастовства,
что возможности огромны,
а желания скромны.
Дом пустеет не игорный
развалившейся страны
на безнравственной основе,
на безрадостной волне,
оживая в новом слове
я доволен не вполне
состоянием отваги,
улетучившейся враз
на ухабистом овраге
приукрашенности фраз
о безнравственной идее –
быть счастливей, чем ты есть.
Где, как листья, поредели
совесть, уваженье, честь.