Замок Сатаны. Глава 9. Конец Бороды

                «А в третьем коридоре возник вдруг перед
                ними   и   молча   присоединился   длинный   и
                длиннолицый   человек   в   синем  хирургиче-
                ском   халате   задом   на   перёд, представлен-
                ный   без   всякой   помпы   как   «доктор  Бур-
                мур-мур-шин»,  но  из-под  халата   виднелись
                у  этого   доктора   бриджи   с   полковничьим
                кантом и зеркальные форменные штиблеты».
                С.Витицкий. «Поиск предназначения…»   

На следущий день за Геннадием срочно
Зашёл незнакомый пилот
И прямо с посёлка «Комета» та точно
Отправилась в дальний полёт.
И у Лабиринтов Системы известной
Издал Гений радостный крик:
Спецтранспорт знакомый стоял многоместный,
Чем прибыл он на Материк.
Считал он в нём место своим и законным
И новых имел он друзей.
- Вас ждать? – молвил парень, пилот прикреплённый,
С «Кометой» стоявший своей.
Слегка в эйфории от новой работы
И новых знакомых ценя,
Он вдруг опрометчиво молвил пилоту:
«Да нет, ждать не надо меня».
«Комета» растаяла. Гений наш верил:
Удача во всём его ждёт.
Со всеми здороваясь, место проверил –
И вот он на базу идёт.
Удостоверенье ж четвёртого зама
Андрюхина этих ворот
Ему не открыло. И вынужден сам он
Ждать случай: авось, повезёт.
И вот повезло: он увидел Урана,
Стоял у своей проходной.
Но только Юркольцин рванул к нему рьяно,
Тот скрылся опять за стеной.
Геннадий вернулся в корабль многоместный,
Знакомого чтоб попросить,
Того, про которого было известно,
Что мог в проходную входить,
Письмо передать потихоньку Урану.
И в нём сообщал этот бес,
Что он не тревожил напрасно охрану,
Поскольку, мол, блюл интерес
Его же: он здесь по заданью Совета
И есть у него документ,
Дающий Юркольцину право на это:
Забрать у него «инструмент» –
Портфель, и Печать, и Удостоверенье.
И пусть заявление он
Напишет, что сам принимает решенье
Оставить свой «спальный вагон».
Тогда гарантировано сохраненье
Лица пред людьми старику
И можно им вместе продолжить движенье
В том транспорте к Материку.
Уран прочитал, почесал бородавку
И молча письмо написал,
Свою предлагая Совету отставку –
И Гению всё передал.

Отдав Генинспекторские причиндалы
(Как требовал то Материк),
Уран подытожил: – Ну, дело за малым.
Я чай, ты к удобствам привык?
Так как рассчитаемся мы за контрактор?
– За… Что?
– Интересный вопрос.
Прибор дорогой, что получен по акту.
Я актик с собою принёс.
Ну вспомните: кнопочки там, циферблаты…
Портфель неказистый такой.
Андрюхин по просьбе вручил там по блату.
А этот портфельчик-то мой.
– А если дадите контрактор в аренду?
Я с пользой его применю
И вам навербую ещё контнгенту,
Проблемы с людьми устраню…
– В аренду контрактор забрать вы хотите?
С объёмами справитесь там?
– Виктору подвластен любой местный житель,
Все грешники.
– Что ж, по рукам.

И Гений, Права получив, размечтался:
«Профессию надо менять!
Какой от судьбы мне подарок достался:
Власть, слава, Портфель и Печать!»
И Гений в спецтранспорте том обещает
Урану местечко одно.
Уран же подумал: «А кто его знает,
Быть может, мне рано на дно?
Попробую в Центр с молодцом прокатиться.
На чудо надежда ведь есть.
Не может же вечно весь мир ихний длиться,
Авось, вновь сумею пролезть».
Пока они с Гением этак рядились,
На базу прибыл звездолёт –
Андрюхин с товарищи подсуетились, –
И вот что народ узнаёт:
Что Гений не зам у Андрюхина боле.
И только вступил он на борт –
Ему капитан объявил свою волю:
Что больше он здесь «не живёт».
Удостоверенье четвёртого зама
У Гения взяли тот час.
Вот это была для Юркольцина драма,
Скандал продолжался как раз!
Он начал скандалить, кричать, что он – главный,
Портфелем с Печатью махать.
Но люди сказали: «Шутник вы забавный.
А ну, покажите Печать!»
«…Но это всё были чужие обноски
И вещи с чужого плеча».
И парни ответили: «Юмор ваш плоский
И вы перестаньте кричать.
Покиньте корабль и Портфель не трясите,
Видали мы Инспекторов,
Что вам не чета: документ покажите». –
И их приговор был суров.
Пришлось им вдвоём, как простым частным лицам,
Которые «без лошадей»,
На местные, перекладные садиться
И двигаться несколько дней,
Пока не добрались они до планеты,
Что с Центром имела бы связь.
И тут они новые видят приметы,
Что НОВАЯ жизнь началась:
Безвыездно жили они в приземелье
От Центра и власти вдали.
И тут для «друзей» наступило похмелье
И новые мысли пришли.
И думал Кореев: «А что мне там делать,
В том Центре, при этих делах?
Останусь-ка здесь. Я работник умелый
И мне ли испытывать страх?
Останусь-ка здесь. Пережду лихолетье.
Авось, всё на круги своя
Вернётся. Что нового будет в сём свете?
И знаю историю я:
Адам свою Еву однажды полюбит
И Ева родит сыновей.
И старший дурак молодого погубит
В расцвете счастливейших дней.»
Он Гению так и сказал. И остался.
Юркольцин же, как гражданин
Галактики, к Центру с Портфелем подался
И был наш Геннадий один.

Юркольцин, задание выполнив с блеском,
Вернулся с Портфелем в Совет
И сам Председатель торжественно, веско
Сказал ему главный ответ:
«Что ж, вы – Генеральный Инспектор отныне,
И вот вам об этом приказ.
Пусть кровь нечестивых в их жилах застынет,
Что меч Немезиды у вас.
Вот ваши регальи: Печать именная,
Портфель с монограммой златой,
Удостоверенье. «Квартира» большая
Здесь ваша за этой стеной.
Обставьте свой штаб по себе, как хотите,
И сделайте нужный ремонт.
Помощников сами себе подберите,
Здесь ваше желанье – закон.
Короче, пока обживайтесь. Заданье
Ужо сообщу вам потом.
Надеюсь, что это высокое званье
Используете вы с добром».

Так «Бендер Остап миллион», как жар-птицу,
Схватил, было хоть не легко.
И было ему до «Румынской границы»
Пока что ещё далеко.
И если с бумагой какой-нибудь некто
К нему в кабинет заходил –
«Юркольцин Г.Н., Генеральный Инспектор»
Старательно он выводил.
По местному он приоделся. Как люди,
Завёл себе секретаря
Парадного, что референтиком будет
И хлеб чтобы ел свой не зря.
Но это всё – ширма. А делать чтоб дело
Позвал он к себе Лукича.
Ни разу здесь не был Лукич. И несмело
Ступал он, подошвы влача.
И этот Лукич выделялся средь местных,
Как бомж в ресторане большом.
И глядя на внешность, Юркольцин не лестно
Сказал о «наряде» таком.
Однако он сделал удостоверенье,
Что Виктор – помощник его:
«Сто тысяч он нищему дал во владенье».
Ну а про себя самого
Сказал: «Я на Центр этот очень надеюсь,
Парадом командую я».
Но не повезло с Лукичом чародею:
Из грязи не выйдешь в князья.
И только в народе Лукич оказался,
Как старую выдал он прыть
И как тот карманник на краже, попался:
Привычно сумел нахамить.
Его «замели», документ отобрали.
Брезгливо Юркольцин глядел,
Когда за ворота его выдворяли:
Таков грубиянов удел.
И стал он в посёлке его дожидаться
Закрытом, при порте что был.
Юркольцин же всё продолжал «наслаждаться
Покоем», что бог подарил.

Тем временем наш д’Юмадон по каналам
КОМКОНа послание шлёт
Рудольфу. И в этом письме сообщал он,
Как дело их к цели идёт.
(Рудольф продолжал оставаться в России,
Хотя и покинул острог.
И дело своё после злобной стихии
Наины продолжил, как мог.)
И он сообщил ему и о скандале,
И то, как Юркольцин сбежал,
И то, что он стал, как они намечали,
Инспектор, а чин – генерал.
«…И это, поверь, не спроста. И тебе я
Советую, Руди, СЧИТАТЬ
Пока что союзником нам чародея,
Полезным нам сможет он стать.
И менее это опасно, мой Руди,
В противниках если ИМЕТЬ
Геннадия, пользы в вражде той не будет.
И так же опасна их «смерть»:
Он может «язык показать нам из гроба»,
Ты знаешь, что это за «зверь».
И на руку нам, чтобы личная злоба
Врагов покарала теперь.
Он так же способен, поверь, вместе с нами,
Коль надо, побить и друзей.
А чтоб было «надо» – мы сделаем сами,
Поверь в этом мне, чародей.
И завтра он будет участником «казни»,
Свершённой его же рукой.
И участь его не мучительней разве,
Что мы испытали с тобой?
Но не торопись со своим возвращеньем.
Пускай это будет «сюрприз»
Тебе, подготовленный высшим решеньем,
Пусть Мойры то будет каприз».
Так бывший Всевышний закончил достойно
Послания тайную нить.
И он в восемьсот втором годе спокойно
Отправился на Землю жить,
Писать свои «сказки» нам про д’Артаньяна,
Миледи и прочих «друзей».
И эту историю нам без изъяна
Поведал большой чародей.

Пока генерал, испечённый поспешно,
Разгуливал в блеске погон,
Аидов, чуть-чуть в ожиданье помешкав
(Ведь договор был заключён),
Не зная, чем кончилось дело с Ураном
И Гений куда запропал,
Собрался на базу лететь утром рано,
Кореев куда его звал.
Он пропуск на базу имел постоянный
И транспорт свой личный имел.
И он заявление пишет пространно,
Что он оставляет отдел
На зама и по приглашенью Урана
К нему уезжает служить.
И просит Андрюхина все, без изъяна,
Документы в сейф положить.
Приехав туда, одноглазый воитель
Был встречей слегка удивлён:
Встречал лишь один его распорядитель,
Который к нему прикреплён.
«А где ж это шеф? – Герман начал сердиться, –
Не ближний ведь свет к вам летать!
- Увы, не изволил он нам доложиться,
Придётся его подождать».

Как и предусматривал план «тетрархата»,
Инспекторство Гению то –
Как будто вода из большого ушата,
Что не ожидает никто.
И первое дело, что там поручалось –
Андрюхина надобно снять,
Но так, чтоб гнездо его не разбежалось,
Не надо потом чтоб искать.
И вот возвращается Гений на базу,
Теперь уже базу свою,
Чтоб вызвать туда и Аидова сразу,
А он бы уж вызвал «семью».
На базе его представлял представитель
Совета, на чьём корабле
И прибыл из Центра их новый властитель,
Служивший до селе Земле:
«Вот новый ваш шеф, Генеральный Инспектор,
Юркольцин Геннадий. А тот
В отставку подал. Вот с таким вот аспектом».
Аидов сказал: «Что? Что? Что?» –
И в обморок сразу нацелился падать.
Но Гения тем не пронять:
«Без обмороков. Вам Андрюхина надо
Немедля сюда вызывать.
- Ах, вызвать Андрюхина! Вы Генеральный –
Ну так не жалейте звонка!
- Ну-у, Герман! Здесь случай не столь тривиальный.
А ты – не валяй дурака
И вида не делай, что будто не знаешь
Серьёзности всей перемен.
А главное – выгоды не понимаешь:
Подписан же мной документ!»
Услышав о подписи на соглашенье,
Аидов не стал тут вилять,
А быстренько принял простое решенье:
Андрюхину вызов послать.
Геннадий советует в вызове срочном
Спецтранспорт ему обещать,
Но только такого не делать нарочно
И транспорт ему не давать.
«Пусть сам на своём корабле прилетает,
С «семьёй» или без – всё равно.
Его «Изохора» отлично порхает,
Захватим её заодно».

А дальше воспользуемся изложеньем
Событий, что дал нам Максим:
Свидетель с подробнейшим выступил мненьем –
Так как же его избежим?
Пришёл этот вызов проклятый в три ночи –
«Глухей» не бывает времён.
Подручный Аидова, Маничев, хочет
Сказать, что корабль снаряжён.
«…Зачем же корабль?
- Потому, что сегодня
На базе находимся мы.
- Какой ещё базе? Я плохо вас понял
Средь этой ночной кутерьмы…
…Опять эта база. – На базе на этой
Из вас кто-нибудь ещё был?» –
Спросил он. Но было молчанье ответом.
Корабль же совсем не прибыл.
И не было связи с ним. И.О. решает
Лететь на своём корабле,
И штабу лететь с ним И.О. запрещает.
А «крепость держать» на Земле
Андрюхин оставил седого Кронида.
И Гагина только берёт.
И с ним говорит он сердито, для вида:
Мол, сам он корабль поведёт.
Но всё же охрана за ним увязалась:
«До порта проводим тебя».
А в сердце тревога его разрасталась,
Предчувствием мозг теребя.
Он чуял: удачи лимит исчерпал он.
Но знал: раз Аидов зовёт,
То должен там быть он во что бы ни стало,
Какой там ни будь оборот.
И знала старушка Наина об этом.
И знали на базе на той.
Он взял микрофон, кнопку сжал для ответа.
«Вас слушаю я, сто второй!» –
Ответил ему молодой, незнакомый,
Уверенный голос, как сталь.
А сердце свои посылает всё стоны.
И странная в деле деталь:
Андрюхин: «Как ваши дела, доложите!»
А тот: «Назовите ваш код!
- Вы что, плохо слышите? Вы говорите
С Андрюхиным (вот идиот!)!
- О вашем звонке доложу генералу.
-_ Охрану вы выслали в порт?
- Ваш код вы должны сообщить мне сначала:
Кто вы, чтоб я выслал эскорт?...»
Он бросил на стол микрофон. И к машине,
Взяв Гагина, вышел в сердцах.
Туман на дороге белел в котловине
А в сердце усилился страх.

Дорога же к порту была перекрыта:
Какие-то груды горят,
Пожарные всюду снуют деловито
И в касках КОМКОНа наряд.
«Ну, вот, начинается! – думает И.О.
И Маничева стал он звать.
Ответил ему генерал торопливо,
Но голос стал будто дрожать.
Андрюхин в упор ему: «Я ещё нужен?
- Конечно, конечно! – сказал
Чуть-чуть заикаясь, как будто контужен,
Из дальней дали генерал.
- Дорога до порта у нас перерыта,
Хочу в лабиринты уйти.
- О, это опасно!
- Я знаю! – сердито
Сказал. – Нет  другого пути.»
Окончивши связь, И.О. съехал с дороги
И двинулся тайной тропой
К каверне, где ужас их ждал: жаббервоги,
Со злобой своею тупой.
Но знал он защиту от этой напасти –
И он в лабиринты нырнул,
Где твари могли разорвать их на части,
И двигался всё в глубину.
Потом, лабиринты пройдя, он выходит
На волю, хрустя по стеклу,
И там он свою «Изохору» находит
У порта в укромном углу.
Машину свою в «Изохору» заводит,
Стартует в космическу даль –
И из подпространства у базы выходит,
Корабль спрятав свой под «вуаль».

А приняли их – «распростёрши объятья»
И настежь ворота раскрыв,
Как будто любимые встретились братья.
Но в сердце – всё тот же мотив,
Тупая игла колет всё почему-то.
А Маничев – радость сама:
«Связаться со штабом? Сию же минуту!
На базе у нас не тюрьма.
-Ах, мой генерал, связь со штабом – не к спеху,
Сначала – к  Аидову мне…»
(А сердце какую-то чует помеху,
Стучит на тревожной волне).
- Да, да, разумеется. Но заверяю
Я с радостью в этот момент:
Он – в полном порядке, уж это я знаю,
Не раз уже был прецедент.
- Да. И тем не менее.
- Вас понимаю».
И – Гагину: «Ах, виноват,
Сюда вам нельзя…
-_ Генерал, заявляю:
Он – личной охраны солдат.
Он сопровождать меня просто обязан,
Простите, и в сам туалет.
- У нас здесь устав…
- Я уставом не связан.
Так нужен я вам, или нет?»
Андрюхина тон говорил откровенно:
Без Гагина он не пойдёт.
И Маничев сдался: «Ну, что ж, современный
К вопросам охраны подход!»
А в третьем по счёту уже коридоре
Присоединяется к ним
Мужик в головном высоченном уборе,
На брови надвинутый им.
А под колпаком, будто тёмная маска,
Очки в половину лица,
Халат хирургический тёмной окраски,
Военного всё образца.
А из-под халата – полковничьи бриджи.
И Маничев пробормотал
Невнятно: «Вот доктор наш, герр Дыр-бур-шиджин…»
Но «герр» сразу чуть поотстал.
У двери одной они остановились.
Сидевший вскочил часовой,
Глаза молодца в «Дыр-бур-шиджина» впились,
А тот – головой не повёл.
«Куда вы меня привели? – молвил И.О.
- Как? Вы же хотели на связь!
Поэтому мы так вели торопливо,» –
Сказал генерал, удивясь. –
«Да, к Герману явно вести он не хочет.
Не хочет – и всё, хоть убей!
В чём дело? Зачем он про связь мне лопочет?
И польза мне будет ли в ней?»
- Кронид, это я, – молвил, сев к микрофону, –
На месте, не ближний хоть свет.
Здесь всё хорошо. К беспокойству резону,
Мне кажется, больше здесь нет…»
Слова выговаривал медленно, ясно,
Но так, чтобы понял Кронид:
«Здесь НЕ хорошо, здесь совсем НЕ прекрасно,
И пусть он к нему поспешит».
«…Я жду вас, как прежде мы договорились,
Но можно пораньше чуть-чуть.
Как понял меня? Вы там определились,
На чём вы отправитесь в путь?»
И умный Кронид его понял прекрасно
И медленно молвил в ответ:
«Вас понял. Прибуду пораньше. Мне ясно,
Что повода к панике нет».

Покончив со связью, сказав, что хотелось,
Откинулся он у стола.
Нелепая мысль в голове завертелась
И мысль та тревогу дала:
«Здесь Германа нет никакого в помине.
А Герман мой жив и здоров
И знать он не знает, что я в сей пустыне
В руках непонятных врагов.
Меня они просто сюда заманили
На Германа, как на живца.
И зная, что я отказаться не в силе,
Похоже, пойдут до конца.
Но что это? Я же не хрен им собачий.
По семь, что ли, жизней у них
Отмеряно?» – думать привычно он начал,
Но окоротил себя, стих.
«Так. Где же Аидов? – спросил терпеливо.
- Сейчас мы, сейчас! – заспешил
Услужливый Маничев. Глазки блудливо,
Однако, свои опустил.
Но «доктора» длинного не было с ними:
Он лично ту связь увидал,
Всё понял, ушами услыша своими –
И где-нибудь рядом он ждал.
«Сюда, – пригласил его Маничев кротко. –
А вы – здесь останьтесь – сказал
Он Гагину. Но у того же – «чесотка»:
Сквозь дверь заглянул в этот зал.
Андрюхин вошёл. И сейчас же увидел
Аидова. Мирно тот спал,
А рядом сидел кто-то в странной хламиде
И за руку так же держал.
И некто был странно похож на кого-то.
И, сердце своё теребя,
Андрюхин с тревогой опёрся на что-то:
Узнал он в том «некто»… себя!
«Кто это? – Андрюхин спросил отстранённо.
- «Резерв» это 3, матрикат, –
Сказал ему Маничев так удивлённо,
Как будто спросил невпопад.
«Так… «Третий». Так значит, что есть и другие.
И может, не только его».
И нервно спросил он: «А где остальные?»
А тот всё глазел на него:
«Как «где»? В рекреации. Разве не знали?
- Меня проводите туда».
И вот он увидел в обширнейшем зале,
Кого уж узнал без труда.
И то, что увидел, его поразило:
Аидов там был не один,
А НЕСКОЛЬКО Германов в зале ходило,
И ОН не один там ходил!
Так Герман ли спал в полутёмном том зале?
А может, его матрикат?
Зачем эту куклу ему показали?
Что значит весь этот отряд?
Быть может, попал он в «Аидово царство»,
В «подземное царство теней»?
«Какие ещё предстоят мне мытарства,
Кто правду расскажет здесь мне?»
Он вдруг побледнел, сердца пульс участился:
Наину в толпе увидал!
Теряя сознание, он отключился
И мягко на коврик упал.

И тут появился тот «герр» длиннолицый
И Гагину властно сказал:
«Иван, отойди, перестань суетиться».
И шапку с очками он снял.
Иван обалдел: перед ним в самом деле
«Папаша» Юркольцин стоял!
Глаза его чёрные властно глядели
И был он уже генерал.
«Так это был ты?! Ты живой, а не умер?
А как же…
- Об этом потом».
И Маничева, в рекреации шуме,
К себе подзывает перстом:
«Андрюхина с должности снял я приказом.
Его обыщите сейчас:
Удостоверение, Ключ. Только сразу,
Нет времени много у нас.
А где же Печать? Обыщите машину.
Так. Загримируйте его,
Родная чтоб мать не узнала мужчину,
«Сынка», так сказать, своего.
Одежду гражданскую эту снимите,
Больничный наденьте халат,
Куда-нибудь тело его отвезите» –
И бросил на Гагина взгляд:
- Иван, ты при теле его остаёшься.
По прежнему верно служи.
Пока он валяется, ты разберёшься.
Когда он от нас побежит –
Ему не препятствуй. Без связи, в машине
Он не убежит далеко.
Его драгоценной, любимой Наине
Одной будет там не легко».

И бедного И.О. там переодели,
Надели халат на него,
Приклеили патлы из серой кудели –
Карьера закрылась его.