Береника

(По мотивам одноименного рассказа Эдгара Аллана По)

Я жил без бед. Мой мрачный замок
Съедал и мучил по частям
Меня, вошедшего в взвод дамок
По человеческим костям.

Я бледен был и худ безмерно.
Меня пленял раздумий гнет
О том, что (в общем, несомненно)
Навряд ли ум другой займет,

Но мой - больной и безобразный
Рассудок может много лет
Терзаться размышленьем страстным
О том, чего в помине нет,

Или о том, что незаметно,
Но все же входит в этот мир:
Цветок, который неприметно
Расцвел, как сладостный эфир...

Как Береника... Замок смехом,
Как светом, озарял её
Веселый голос звонким эхом,
И в сердце поселил моем

Жизнь беззаботную девИцы,
Покуда горестный недуг
Не запер милую в темницы
Покоев и безмолвных слуг.

Болезнь крала бесстыдно краску
С лица её на злобу мне,
И, полный горестной опаской,
Я погрузился в мир теней

Своих убогих жутких мыслей
О той, что гасла день за днем...
О Беренике... И без смысла
Бродил в безумии своем.

Но, так случилось, где-то в полночь
Пред мной, сидящим с кипой книг
Явился образ, будто в помощь
Убогим поискам моим.

Он был прозрачен, зыбок, бледен
В  свечей пожарище святом...
Шепнул я: "Береника!" в бреде,
Узнав её в виденье том.

Виденье гнусно рассмеялось,
Блестнув зубами в темноте...
И с той поры все поменялось -
Не знал покоя я нигде.

Всему виною были зубы:
Жемчужно-белые во тьме
И ровные... Бескровно губы
Их обрамляли... Но лишь мне

Они казались необычным
Живым, разумным веществом,
Для Береники так привычным,
Единым с нею существом.

Я о зубах мечту лелеял,
Объяла мания мой мозг,
И не могло ничто развеять
Её... Но вдруг, как взмахом розг,

Меня реальность подкосила -
Бледней, чем мел, вошла слуга,
Дрожа всем телом, сообщила,
Что Береника умерла...


..И в тот же день, под плачь заката,
Предали тело мы земле.
Я, сам не свой, побрел куда-то,
Утопленный в глухой тоске...

..Где был так долго? Я не знаю.
А сколько времени прошло?..
Себя я обнаружил в спальне
За своим письменным столом.

Смотрел в одну я точку молча...
(Гремело небо за окном!)
Сжимал в руках, что было мочи,
Шкатулку с золотым шитьем

На черном бархате старинном,
Которым был оббит секрет,
Сокрытый в недрах неповинных
Шкатулки. Только счастья нет

в душе моей от этой ноши -
Её, признаюсь, я боюсь
Побольше смерти. Разум скошен
И в омут грешный я несусь...

А что в ней - я не понимаю,
Но что-то жуткое. Боюсь
открыть шкатулку, но мечтаю,
Что содержимого коснусь...

И тут, склонившийся в поклоне,
В покой мой ринулся слуга:
"Она еще жива! - он молвил, -
Она еще была жива!

Мы Беренику хоронили
Живой - И кто-то это знал.
Пока мы рок людской винили,
Он тело девы раскопал

И хладнокровно, словно мастер,
Все зубы вырвал с мясом ей.
От криков Береники страшных
Из комнат вышли мы скорей

И побежали в мраке ночи
К могиле... И узрели страх!
Издавши крик, что было мочи
Последний, дева пала в мрак

Объятий смерти... Кровью зАлит
Был саван и вокруг земля..."
Но тут слуга замолк, уставив
Свой взгляд дрожащий на меня.

Я осмотрел себя - все брюки
Мои запачканы землей...
Издав набор невнятных звуков,
Слуга вдруг стал моим судьей...

Я в ужасе кричал: "Не мог же
Я жуть такую совершить!"
Но кровь на рукавах и коже
Мне об обратном говорит.

К столу я в страхе повернулся-
На нем дантиста инструмент
В крови калачиком свернулся,
Как червь. И в этот же момент

Шкатулку я схватил, и трубы
Запели мне заупокой...
По полу покатились зубы -
Жемчужно-белый траур мой...