В церкви

Исповедь

Большой мешок своих обид и тлена,
Мы положили старцу на плечо.
Чтоб вынес нас из огненного плена,
И чтоб за нас молился горячо.
В епитрахилье немощного старца,
В глаза Христу сумели посмотреть.
И страшно стало навсегда остаться
В той бездне, под названьем смерть.
Ведь после смерти, старца там не будет,
Ведь после смерти с правдой на один.
За все грехи Бог спросит и осудит,
И взвесит душу жизни Господин.

Часы

Уж  первый час, поклонимся мы Богу.
Услышь мой глас, стою я пред тобой.
И дай увидеть мне мою дорогу,
И дай пройти мне легкою тропой.

И милости своей не пожалей,
Мне силы дай не делать беззаконье,
Чтобы остаток посланных мне дней
Не в злачном месте потерять здоровье.

Чтоб сердце не противилось любви,
Чтоб гордости крыло не возносилось,
Чтоб слышала я все слова твои,
И в суете земной не заносилась.

Коптит светильник моего мирка,
А в темноте найдешь немало бед,
Дорога еще очень далека,
Налей мне масла, дай увидеть свет.


Псалом

Псалом пронзительный, как  лезвие стрелы,
Ох, сколько ран оставлено на теле.
И этой кровью омываем мы
Своих грехов кощунственные цели.
Но не сдается плоть за крепостной стеной,
И только лишь слегка залижет раны,
Опять грехов безумною волной
Все заповеди Господа попрАны.
Опять воссел совет из нечестивых,
Гнильем зубов, ощеривая пасть.
Меняет смыслы он речами льстивых,
Копает яму, чтоб туда упасть.
Болит и чешется под корками крови,
И ноет очень, знать еще живО.
Мне не хватает для тебя любви,
Поэтому бороться тяжело.

Херувимская песнь

Тишина наступила внезапно, и лишь чувством, почти неземным
Под виски, застучавшие залпом, принимаю я песнь Херувим.
И вползают молекулы страха в обезжизненность белых ладоней
И душа, отряхнувшись от праха, оперяется, в крылья подобий.

Три луча заструятся в апсиде, свежий запах пчелиного воска,
Я уже на судьбу не в обиде, я от неба ищу отголоска.
Я уже всех простила, забыла, и опять к покаянью готова,
Я уже над землей воспарила, только слова я жду, только слова!

Но сошедший в алтарь на служенье, не за тем ведь был послан от Бога,
И душа моя, сделав движенье, возвращается в платье убого.
Поднимаю стыдливо глаза я, ох, куда захотела, о, Боже!
Робко катятся слезы, не зная, что слезам улыбаются тоже.

Пять минут между небом и твердью я ждала  в кровотоке терпенья.
Но опять покрываются медью мои дивные белые перья.
Тишина зазвучала аккордом, это ангел закончил служенье,
Бог противится злобным и гордым, но простит за  простое смиренье.

Я ладони теплом напоила, успокоилась, взгляд подняла,
Херувима я в путь проводила, и улыбку его поняла.

Ектенья сугубая

Где ты, сынок, и на какой дороге,
Согрет ли солнцем и куда идешь?
Железным башмаком ты не натер ли ноги,
Что делаешь, ты плачешь, иль поешь?
Куда ведут тебя нетоптаные дали,
С кем встретишься на длительном пути?
И как ответишь ты, когда тебя позвали,
Те, с кем тебе не по пути идти?
Не поддавайся снам, они обманут,
Не поддавайся лести хитрых слов.
И пусть преградой для тебя не станут,
Те сети зависти, что ищут свой улов.
Пускай с тобой идет моя молитва,
Пусть защитит и скроет от невзгод.
Пусть будет ум твой острый, словно бритва,
А память цепкой, как вьюнковый род.
И каждый встречный будет лишь с добром,
А каждый уходящий с умным словом.
Чтоб не бросал дела ты на «потом»,
И чтоб «потом» не превращалось в «снова».
Иди, родной, я руки отпустила,
С тобой лишь Бог, его не подведи.
А я тебя во след перекрестила,
Не бойся ничего, иди, сынок, иди.