Праудин. Брехт. Покупка меди

Праудин. Брехт. "Покупка меди".
Вход свободный, все свои - большая театральная семья на малой сцене Балтдома.
И мысль, что все не так, как обычно бывает в театре. Не было входных билетов, не было трех звонков и просьбы выключить телефоны ("Вы можете по ним говорить, если вас совесть не замучает" - сказал Праудин вначале). И еще. Терпеть не могу, когда хлопают посреди спектакля. Разрушать или не разрушать четвертую стену, мне кажется, решает режиссер, ну, или в крайнем случае актер (как марионетка отбившаяся от рук кукловода). До последнего момента я думал, что я - дурак, невежда и бескультурный тип, не врубающийся в правила хорошего тона. А оказалось, что не все так плохо. Ни одного хлопка, которые были пресечены режиссером в самом начале спектакля, ни одного выхода за пределы того, что происходило на сцене. За дверьми зала, вместе с "другим" миром, осталось и одномоментное выражение зрителем своего отношения к отдельным эпизодам, на которые и разбивают хлопки цельный спектакль.
Оказалось что можно не нарушая целостности спектакля, выпустить на сцену животное - идеального актера. Собака блестяще сыграла свою роль - своим появлением она дала окончательно понять, что представления о среднестатистическом спектакле могут отправляться туда же, за ту же самую дверь. Впрочем за нее, выполнив возложенные на него функции, за дверь вмете с хозяйкой удалился и Стасик - небольшой черный с рыжеватостью пес.
Он первым разрушил четвертую стену. Но не по Станиславскому, и не по Брехту действовал он, а по собственному инстинкту. А о двух перечисленных режиссерах говорили те, кто остался на сцене. Говорили и показывали, показывали и говорили. Мейерхольд писал о возможности выхода актеров из масок и возвращении в них. Сегодня же актеры выходили из характеров, что было названо принципом отчуждения. Так я это понял, или не так еще предстоит выяснить. Как предстоит понять, получилось ли показать актерам противоположность театра Станиславского - "таетр".
Да, выходя из роли, и говоря за автора или смотря со стороны на "изображаемого" персонажа, они отчуждались, но за тем снова возвращались в роль. Что с ними происходило дальше? Не вживание ли по Станиславскому?
Независимо от того, каким будет ответ, можно сказать точно уже сейчас, что им удавалось эмоционально воздействовать на зрителя, который в свою очередь, помня заданные вначале спектакля, условия игры, смотрел на происходящее, не только как на искусство, но и как на материал. Его частью была Музыка. Музыка по Брехту. Музыка воздействующая на психику зрителя и изнутри раздражающая его эмоциональные рецепторы, заставляя его всем своим существом прочувствовать весь нерв спектакля...
Вот такое вот вечное творчество, такая вот вечная музыка...