Будние придворных XVI века и Генриха VIII

Несколько лет живём мы на свете.
Тысячи? две? Не имеет значенья.
История любит цикличный виток,
На дворе Тюдора заметьте урок.

Тут устремления идут по высокой цене:
Вместо любви правит власть,
Вместо чести - жестокость,
Лишь похоть поджидает на смене.

В Тауэре здравый смысл уж сгнил,
Верные слуги на дыбе дрожат.
На здравый смысл не хватает чернил,
А пройдохи снова вольту танцуют.

Утром назначена министрова казнь,
Днём принимаем лекарство от яда,
Вечером собираем гостей полный зал
Поздней ночью ж нас оргия ждёт.

Король приглашает, Король возвышает,
Король давно уже дышит только обманом.
Доносы летят, окружая туманом,
Король недоволен, Король убивает.

Всё по велению слова его:
Министров - на плаху, слуг - на помост.
«За короля!» - поднимаем славный тот тост.
И да, на эшафот королеву, и лучше - всех трёх.

Дворянин сидит не на месте:
"Вот бы повыше, к королю под крыло.
А если вдруг про опалу услышу,
Я подсижу, я-то возвышусь."

Достойные уходят в тени миров,
А острожные видят пепелища костров.
Король вновь ищет себе верных друзей
И находит всего лишь верных врагов.

А похоть всё также правит всем светом:
Полонез открывает вероломство и фальшь.
В котильоне жестокость плавно ведёт,
И слышится сквозь музыку узника плач.

На Англию смотрит Бог иногда:
Потницу пошлёт, про чуму намекнёт.
Гибнет в столице преданный люд,
А Генрих требует на стол новых блюд.

В вере не будет спокойствия тут:
Священник – обманщик, а прислужник лишь плут.
Король издаёт новый указ:
«Он церкви властитель, он церкви Приказ.»

Католики с Лютером спорят о Библии.
Кто из них прав? - распрю рассудит Король.
На чьей стороне он будет в тот миг,
Тот будет либо спасён, будет либо убит.

Не важно, прав человек или нет.
на доводы его будет единый ответ:
Суд найдёт любую причину,
Выбирайте, сударь, вашу кончину.

Костёр или плаха? Четвертовать иль повесить?
А может всё сразу? Может до смерти забить?
Протащить через Лондон для суда не проблема:
Ах, какая прекрасная для выбора тема!

При дворе появился свежий министр:
Преданностью светит как новый пятак.
На руку ядом сей заговор быстр:
Водоворот унесёт приверженность лет.

Вдруг приблизился верный слуга.
Король легковерен на радость врагам.
К королю ложится ночью подруга,
А Смерть за слугою идёт по пятам.

Вера потеряла истинный смысл:
Церковь разбита, католик кричит.
Протестанты - на дыбе, на костре – еретик.
Лишь король не теряет свой лик.

О каком счастье здесь можно сказать?
И шести жён не будет достаточно.
О какой искренности будет тут речь?
Если при дворе был искренен лишь Томас Мор.

Пресыщенность Генриха куклой ведёт.
Екатерина в покоях повелителя ждёт.
Екатерина ждёт короля интерес,
Он отказывает ей всегда наотрез.

При дворе Восьмому не будет покоя:
К Анне Болейн вспыхнет влеченье,
Судьба же рок приводит в движенье:
Анна убита, король ищет фрейлин.

А история всё дальше идёт,
Новая встреча нас ждёт:
Сеймур заметил зоркий глаз короля,
Начала семья возвышенье из нуля.

Мимолётно промчалось королевское счастье.
Выгодный брак продлился недолго:
Сеймур в могиле, семья – при дворе.
От Сеймур Джейн нынче мало толку.

Власть узурпировала чувства короны:
Кромвель кидает к ногам королевским
Немку заметную, статную Клевскую.
По Кромвелю скоро услышатся звоны.

Глаза королевские дальше глядят:
Заметили Юность, заметили Говард.
Кто такая? Всего лишь бастард:
Каждый за ниточки её дёргать горазд.

Кэтрин была несусветной глупышкой:
Невинность не знала, в грехе воспиталась.
Дворяне играли с ней в кошки-мышки,
Голова весьма легко отрубалась.

Дворяне алчно потирают руки опять.
Всходит на трон шестая жена.
Протестанткой была зрелая Парр,
На брак несчастный она обречена.

Всё возвращается на круги своя:
Время нещадно, время – вперёд!
Время теперь никого не вернёт:
Даже Ту, кого всегда король ждёт.

Тридцать лет плясала жестокость,
Сорок лет похмелился обман.
Какие тут сроки? Заменила слоновая трость
Королевского времени стан.

Танцуют придворные заново вольту.
Ради золота можно осудить родного отца.
Беспощадность снова правит двором.
Давно уже роковой отгремел гром.

«Когда же счастье будет, когда?»
Короли вопрошают не первый уж век.
Этот вопрос ещё не раз задаст человек.
По улице «Вот-вот» попадёшь в дом «Никогда».
Жизнь на вопрос в 1547 Генриху даст свой ответ:
«Ты утратил мою любовь и мой свет»