Дура-женщина

LOW

Мне приснилось сегодня, как будто ты умер,
И как звука иного на свете не стало:
Отвечал беспристрастно живой еще зуммер
Без зарядки ему оставаLOWсь лишь малость.

На страничках твоих в Контакте и в Мире
Протирала до дыр цветастые фото.
На душе, не понявшей еще, будто гирей,
Мысли жали внутри: «Ошибка. И кто-то

Или дату твою, а, может быть, имя
просмотрел в документах, да мало ли статься!
А потом стали ясными, странно-другими:
«Что же делать и как при жене попрощаться?»

Я и в мире твоем реальном не вхожа.
Там родные и близкие - те, официально.
И колотит озноб. Гусиная кожа.
И корежится тело, и спазмы буквально.

Неуклюже по клавишам бью я стихами,
Понимаю, что сон это был, да и только.
Заглянуть бы хоть краешком глаза, ты там ли?
Ничего не сказать.
И не надо.
Без толку...


Выкидыш

Мозги кубатурят о нем. Глотаю эспрессо с корицею.
В метаньях и ночью, и днем - подстреленной рыжей тигрицею.
В любимом белье дорогом -  что ты подарил, фисташковое.
Терзает внутри до того... что  как в токсикоз - подташнивает.

Устав дожидаться, спала.  По скайпу - небритость овала,
Звонки выжигали дотла - кричала почти, психовала!
Тебе бы в рассрочку занять чуть такта, хотя бы на грошик,
Да нет, постарайся понять - ты, думаю, не безнадежен.

А он-то, как мартовский кот, и все комплиментами ластится:
«Тебе и без краски идет, со сна ты почти старшеклассница».

Мозги наизнанку кручу - кусками улыбки и речь его.
Молотится всякая чушь, что памятью увековечена.


А ты и сейчас не плох. Так мило и весело выглядишь.
Во мне будто кто-то издох. Очень похоже на выкидыш.


Грех

А если бы ножницы взять,  вырезать чувство  по контуру:
    Здесь выбросить, здесь - нельзя, и это на мусорку скомкано.
        Хожу поминутно глазеть, а вдруг  появился он, глупая.
            Кончается духа резерв. Наряжена дома, как кукла я.
        А вдруг позвонит невзначай, надежда-то, дура, все теплится.
    Упал с подоконника чай. Качается шаткое креслице.
                То плачу, размазана тушь,  то пофиг с тоски на всех.
                Напиться в дугу попросту. Да ухнуть.
                С балкона.
                Грех.


Мираж


Далеко бы уехать с тобой, все равно, хоть куда,
Может, к давней мечте, где бананы, и к морю поближе.
Где ходить обнаженною можно почти и бесстыже
Выставлять напоказ вечно скрытые  строго места.
Где ленивый прибой, и я прыгнуть могу и в разбег
Окунуться и плыть - как всегда, по-мужски, с головою.
Ну, а ты на шезлонге. От страха почти не живой и
Все с биноклем меня стережешь. Вот смешной человек!
На песочке валяться, в глубокое небо подняв
Наши лица в широких, как блюдца, очках черепашьих,
Наблюдая, как чайки крикливые крыльями машут,
Не заботясь о времени праздного летнего дня.
А вечерний десерт после душа? Прохладно вдвоем
По соломинке терпкую ноту под танго вкушая,
Понимаем мы, жизнь наша - чаша коктейля большая,
Раз намешаны в ней без рецепта и пиво, и ром.
Заскрипит на балконе прогревшийся за день шезлонг,
Приутихнут цикады под скрежет пружин монотонный.
И закружится небо пластинкой вверху патефонной,
А душа ярко вспыхнет, как тысяча  радужных солнц...


Где бы взять аппарат, чтобы медленно это заснять!
И немедленно сжечь. Никогда больше не возвращаться.
Где бы выискать, милый, такого среди папарацци,
Чтобы мне втолковал он, что НЕ позовешь ты меня!

... Это только мираж от картинки счастливого дня...


Любовь

Она не знает: «И что он чувствует?»
Снуют догадки. Их много. Стая...
Зачем ей все. Что за безумство-то.
Но верит в сказку. Ага. Смешная.
Бежит, рифмует себя весеннюю,
В шкатулке встречи перебирает.
И под глазами рисуют тени ей
Бессонность ночи, да попугаем
О нем и только лишь в минуты тихие.
Внутри тихонечко на ксилофоне
Играют солнышки, что нынче вспыхнули,
Слетев откуда-то в ее ладони.
Они сверкают, как ненормальные,
Как будто перышки чудесной птицы.
А слева новая и долгожданная
ОНА, пернатая, с утра гнездится.


Вы больны не мной

 Слушай, нам с тобой делать нечего:
   Джинсы старые вместо кружева,
   С крышей сорванной дура-женщина,
   Дома – за полночь. И без ужина.
   Вечно в панике, озабоченна:
   Кто-то жалится, в трубку плачется,
   У кого-то вновь с жизнью кончено,
   Я – жилетка и дел уладчица.
   Если фильм смотрю – реки слезные,
   Сердце слабое, эмпатичное.
   Даже мелочи - сверхсерьезные.
   Беды чуждые – будто личные.
   Вы больны не мной, это к лучшему,
   С заполошною – только мучиться.
   
   С регулярностью тянет душами.
   Души телу - всегда попутчицы.



Несостоявшаяся страна

Я хотела женой понимающей быть и, встречая,
Каждый раз выбегать, перестуки заслышав ключей.
И на кухне вдыхать запах твой и горячего чая,
И выслушивать важность гнетущих порой мелочей.
Я хотела мечтать о поездках и звездах вселенной,
И, прижавшись, смеяться над страхами вместе, вдвоем.
И порою сдувать набежавшую грязную пену,
Очищая от глупого, лишнего наш водоем.

Оказалось, все атласы пылью покрылись на полке.
С идеальной поверхности - ямы на дне не видны.
И колышутся шторы, сочувствуют стены безмолвно
Нашей несостоявшейся светлой волшебной страны.






Ничто не случайно


И ложе для нас проспит до утра

Под шелест блуждающих шин,

Отдельные звуки ночного двора.

А тело мое – как кувшин,

Наполненный теплым парным молоком,

И ты осторожно на вкус

Губами его – он еще незнаком.

Галопом пускается пульс.

Луна отражается в чаше с водой,

Как пористый сливочный сыр.

Ничто не случайно. Своим чередом

Желанное лето. Сибирь.



Прятки

Пальцы нежно ведут пассаж, будто клавиши нажимая,
Под ладонями теплых рук млеет плавных изгибов воск.
За случайный счастливый миг ты отдал бы так много.Знаю.
Но об этом потом. Сейчас отключился на время мозг.
Виноградный пролив закат, на обоях цветы окрасив,
Тот, Кто Сверху, торопит день - видно, тоже от дел устал.
Чмокнув ласково на бегу, снова в прятки сыграет счастье.
Отвернувшись, закрыв глаза, ты считаешь в уме до ста.



Не твоя

А всхлип, как выстрел.
Звук горошин
Из лодки лопнувшей стручка
В мои раскрытые ладоши,
Как крылья чудо-мотылька.
Я поднесу их, и, вдыхая -
Ресницы долу.
Губ каяк
Неловко выплывет по краю
Дробинок-букв:
- Я
   не
     тво
         я...





Бабочка имени

Сядет на губы мне бабочка имени.
Крылья оставят на нёбе пыльцу.
Вкус ее вспомню я теменью зимнею,
Лапками тонко - как кисть по лицу.
Ярко мазками любви акварельными
Нежно пройдется вдоль вспыхнувших скул.
Буковки имени - сласть карамельная,
Будто в ресницы ты тихо подул.



Я никогда не видела Парижа


Я никогда не видела Монмартра -

Мечта, неуловимая, как ртуть,

Лишь ночью успевает прикорнуть,

Украдкой разворачивая карту

Созвездий на шантанные огни

И шумное присутствие  богемы…

Для многих  нынче это не проблема -

Увидеть иллюстрации из книг.



Я никогда не видела Парижа.

Калейдоскоп разбитого стекла.

Толкает Нотр Дам  колокола.

Лимит поездки априори выжат.

Зрачки печальной бездной. Амели

Обрывки снов, прижав к груди, качаю.

Мне дали жизнь, как будто бы случайно.

На время. А потом, забыв, ушли.




Может быть

Я же женщина, люди! Не нужно мне власти и силы.
Все природой придумано: талия, бедра и грудь.
Не просила я равенства, слышите? Нет, не просила!
Симпатичен мне матери, любящей женщины путь.

Посмотрите, где нужно - там узко, где нужно - широко,
Где положено - впадинка, выступ, еще бугорок.
И грузить меня чем-то, помимо природы, жестоко.
Счастье женщины в муже и детях - как то ни старо.

Нет во мне ничего из железа и кованой стали,
Из которых характер потверже гранита точить.
Мои волосы, кожа гореть, а не плавиться стали,
И от бед придавивших лишь привкус губами горчит.

Потрещит и остынет, и свежим душа нарастает,
Жаждет вовсе не прав, а душистых как май простыней.
Не хочу говорить я, что сильная, выстою, справлюсь.
Лучше в обморок сразу. Не Родина-мать я, о нет!

Не желаю сражаться за славу великой державы,
Лучше легкую пенку с варенья шумовкой снимать.
Мои руки нежны, а подошвы совсем не шершавы,
Я умею любить, а еще я могу понимать.

Я не дурочка вовсе, но лифчик на тонких бретельках,
Пара туфель, чулочки, поверьте, мне,правда, нужны.
Может, стану я сильной. Когда-нибудь. Пусть в понедельник.
Пополняя ряды антиженщин российской страны.


Чтоб не одна

Последним бензином до дома, где кошка и дочь,
На ужин - сырок и что-то съестное на сдачу,
А после в спортзале - до пота, до боли проскачет,
Чтоб только подушку не комкать в тоскливую ночь.
Компьютер в постели, колени под пледом. И чай.
Стихи и волнения: выдумки или из жизни.
Вопросы, словарики, "Грамота", неологизмы...
Ей некогда кукситься, некогда ныть и скучать.
По вирту мужчины гурьбою спешат на агент -
Она получается вовсе недурно на фото -
Но все одинаково-скучные, душит зевота:
На ножки, глаза и соблазны округлые крен.

Открыто окошко, в него залетела весна
И в душу томленье плеснула, как в заводь бокала.
А сердцу и надо для счастья крупиночки малой:
Наутро чтоб кофе в постели, и чтоб не одна.

Конопушки

Я так стеснялась рыжих конопушек,
Замазывала их, спеша к тебе.
Боясь свой образ красоты разрушить,
Сцепилась с ними в тщательной борьбе.
Сияя кожей снежной королевы,
Плыла я, безупречностью горда.
А утром слово, что слетело первым,
О них, желанных, было.
Как медаль
Я солнышко храню на видном месте
И вспоминаю каждый раз весной:
- Люблю веснушки... Будь моей невестой.
И ты целуешь все их по одной.


Я буду сегодня доверчивой

Я буду сегодня доверчивой,
  Как та пятилетняя девочка.
  Как куколка сверхгуттаперчивой.
  В чулочках, с дразнящею стрелочкой.
  Я буду кивать Вам с улыбкою,
  Как будто болванчик на полочке,
  И вирта общение зыбкое
  Меня не расстроит нисколечко.
  Сыграю в мечты Ваши смелые,
  И в шубке пройдусь, и в халатике.
  И то, и другое Вам сделаю,
  В динамике или же в статике.
  А после закину повыше я
  Огромную сумку дорожную
  И буду молиться Всевышнему,
  Чтоб выполнил он невозможное.


Дую на душу

Я дую на душу. По ране - как йодом.
Наивность ребенка в бессилии бесит.
Обжегшись до черни, студила бы воду -
Так нет, поделом же! И ангел покрестит
Перстами фигуру, что скорчившись в муках
Лежит на постели немым эмбрионом.
А я не могу эгоисткой и сукой.
Все дую на душу. Да что же так больно?!