Сказочка о любви

 
                Однажды  комодИХА влюбилась в венский стул.  Несмотря на свои внушительные размеры она имела тонкой организации  душу и романтический нрав. В доме все звали её Бидермейерша, но она  скромно называла себя Биди. Была она в прямом родстве с редкими  деревьями, чья древесина была на вес золота и потому называлась  драгоценная. Недра её скрывали статуэтки прекрасных пастушек и  белоснежных овечек, были там и пушистые собачки из фарфора и юноши в  смешных шляпах. Несколько часов можно было любоваться содержимым   полочек  и ящичков. Дети обожали Биди и она отвечала им взаимностью.
               Промчались   годы и хотя для мебели это не такая уж потеря, но дети выросли и  стали   всё реже приезжать в старый дом. А Биди так нуждалась в ком-то, кого   можно было бы любить. И вот, однажды, в дом принесли венский стул. Он был перепуган,   растерян и немного смущён. Биди полюбила его мгновенно. Все его   изогнутости казались ей верхом совершенства. Его малый вес приводили  её   в восторг. Изящность потрясала и умиляла. А его болтовню она могла   слушать беспрерывно. Он был благодарен ей и держался в её тени.    Через  некоторое время, освоившись, стул стал проявлять некоторую  заносчивость  во взглядах. Он подолгу болтался в других комнатах и выслушивал  похвалы  в свой адрес. Но полное раССлоение его личности началось, когда он  узнал  что сам Корбюзье восхищался им…... а великий Чарли Чаплин, просто, не   мог обойтись без него ни в одном фильме…… не менее великие Пикассо,   Моро, Дали обессмертили его облик на своих полотнах.
                Теперь стул редко навещал Бидии. Он был слишком востребован, что  бы  подолгу болтать с ней. По всему дому раздавался его быстрый скрип и   кокетливый хохоток.   Потом свидания сошли на нет, но она продолжала его ждать.   Прошло время, Биди тосковала. Иногда, до неё долетали  новости   о стуле. Мол, был обласкан таким то, замечен тем-то! КомодиХА   потускнела и покрылась пылью. Соседская такса погрызла её ногу. И   теперь, что бы скрыть это,  занавески в комнате не открывали. Биди  погрузилась в забытье.
                Однажды в комнату зашел человек. Поднял шторы, подошел к Биди,   одел очки и нежно погладил её кожу тёплой рукой. От него пахло чем-то  родным и давно забытым. Биди тоскливо вСКрипнула. Человек разложил  на  полу,  какие то инструменты, на окно поставил баночки с благовоняющими   жидкостями и опустился перед Биди на колени. Он починил и аккуратно   зачистил её раненую ногу. Потом прошёлся по всем бокам и карнизам.   Стёр пыль. Почистил тусклую древесину. Потом долго священнодействовал   над остропахнущими баночками и, наконец, удовлетворённо крякнув,   аккуратно нанёс на её тело лак и ….
               Биди ожила! Её драгоценная кожа заиграла тонкими  переливами  оттенков. Шкатулочки, полочки, дверцы с перламутровыми ручками,   пилястрочки - все составляющие её большого тела пели гимн жизни.   Солнечный свет, разбиваясь об хрустальные стёкла, освещал всю комнату   бриллиантовым светом. На потолке дрожали кусочки радуги.   В комнату внесли стул………..
                Уж не знаю, какой был между   ними разговор, но  c того самого дня они больше не расставались.


Может я и не по адресу написала, но очень уж хотелось )))))))))