Дурак и лампочка

Обои, за ними штукатурка, а за ней – кирпич каменный,
С улыбкой лихой придурка скалит рот торшер безалаберный.
Не торшер, а лампа накаливания – электрическое солнце в рубашке,
В неё смотрит, грехи замаливая, дурак в полосатой тельняшке.

Глаза покраснели от напряжения, от натуги навыкат руки белые,
Сила есть, ещё нужно терпения, чтобы делать дела смелые.
И топор в хате висит от безмолвия – закурил дурак от отчаянья,
И звучит в ушах грома и молния. От торшера мало расстояние.

А солнце молчит, ухмыляется, отражаясь в тельняшке драненькой,
И лишь, только лишь улыбается – «Большой дурак, хоть и маленький!».
Колыбельную пел дурак солнышку, заставлял улыбаться ещё сильней,
И нельзя было склонить головушку - не спал дурак уже триста дней.

Весь истренькался, сидел ворочался, не спуская глаз, не моргая.
Уже и спать дураку хочется – сидит песню поёт-распевает.
Долго пел – охрип совсем, закашлялся, сотрясаясь,
Но не мог помочь себе ничем, всё испортить всё опасаясь.

Но вдруг темнота и только лишь в глазах осталась серая бабочка
«Ты уснуло? Солнышко. Спишь уже?» Перегорела лампочка.
Потерял своё солнце наш дурак. Следил, да не уследил совсем.
И помочь себе уже никак. Да и не зачем. Да и нечем.

Ничего у дурака-то и не было. Кроме лампочки – яркого солнца,
Но на утро внезапно вдруг рассвело, и дурак посмотрел в оконце.
Там солнце вставало светлое, там лучи разливались красные
То был самый лучший ответ ему, и всё стало таким распрекрасным!

Наоборот всё стало – стало солнце будить дурака нашего -
Заглядывало и сияло, и не было ничего краше.
А на вечер – спать укладывало. Колыбельную тихо шептало
Это дурака радовало, и грустить совсем перестал он.