Звучащий мир

                посвящается J.R. (полевому цветку)
               
               I

Голос с листа языком в пространство
уносит слова мои. Нудное постоянство
эха, отражаясь о гулкую стену,
возвращает их автору этих строчек
в виде шума, без запятых и точек,
способных на хаотичную смену
тона звука и ритмики. Марая бумагу
в поиске рифмы. Утирая влагу
платком со лба от напряжения
мозга в черепе, трясусь от злости.
На диване ёрзаю, приводя кости
затёкшие в броуновское движение.

               II

Доброй ночи, подруга – или я одинок
даже рядом с тобою. В сотый раз набирая
твой номер, слышу не зуммер, но сам звонок
в квартире пустующей. И, вбирая
не то полуазот, не то дым сигарет
вместо свежего воздуха, я, подруга,
принимаю по длинным «тире» сигнал «НЕТ»
по телефону. Не будь ты сестрой друга,
не было комплекса бы, но тогда
я не был удостоен и твоего взора
в мою сторону, ибо я никогда
так не хотел избежать позора,
как с тобою. Я думаю, ты
стала пределом моей мечты.

               III

Звучащий мир: гул пешеходов, рокот
машин за окном, музыка, топот
соседей, скрипучий диван и шепот
влюбленных – всё это режет ухо.
С завистью вижу людей, у которых слуха
отродясь не было. Крою их матом глухо.

               IV

Доброй ночи, мой Альтер-эго1. Из
недостатков моих – главные: эгоизм
и леность. Ещё немного
к жизни ненависти и мне
придется вылизывать сатане
задницу, а не лысину – богу.
Богохульство, конечно. Прости, не тебе,
Доловесв2, я пишу эти строки. Судьбе
разрешаю воздать мне за это
по полной программе и зла
на нее не держу. Для любого козла
уготован судьбой конец света.

               V

Я пишу от тоски по тебе. Говоря
откровенно, тебе не интересно,
как я вручную из сентября,
посредством фантазии, здесь неуместной,
сотворяю из мерзкой погоды весну,
чтобы влюбленность моя лоснилась
солнечным светом. Когда усну,
сделаю так, чтобы мне приснилась
твоя улыбка, с которой я
отождествляю твою натуру
в памяти, той самой, где моя
личность строго хранит культуру
такта, стремящуюся к нулю,
чтоб невпопад не сказать «люблю».

               VI

Звучащий мир: колокольные звоны
церковных башен, сдавленные стоны
любовников. Где взять патроны
и оружие, чтобы с одиночеством
было покончено, как и с отчеством.
Имя уже не стало пророчеством.


               VII

Не имея радость владеть тобою –
ибо я далеко – дрожащей рукою
срываю цветок, который рассудит
жребием многое. По ромашке гадаю –
за лепестком лепесток отрываю –
любит или не любит?
Ромашка. Число лепестков нечетно.
Это не значит, что безотчетно
пророчество верно. Мое имя тоже
настраивает на многое3, но
жизнь не заканчивается, как в кино,
красиво и счастливо – она строже.

               VIII

«Жизнь» – это слово ты твердишь без умолку,
не зная смысл его (я, правда, тоже).
Да если и знала бы, то –  что толку? –
вышло бы только себе дороже
или больнее. Вот и я иногда
чувствую, что никому не нужен –
ни жизни, ни смерти. Но тогда
разницы нет: где лучше, где хуже.
Разницы нет! Если ты возражаешь,
докажи мне обратное. Не хочу
видеть вид в профиль. Соображаешь?
У тебя другой ракурс. Я промолчу
на любую ремарку. Одни глаза
выдадут, что я буду «за».

               IX

Звучащий мир: человек в тишине
слышит биение сердца извне,
свое дыхание. Только мне
хочется с этих черных полос
рифмованных, сказать, что твой голос
мне дорог, пока вьется твой волос.

               X

Виноват. Не оправдываюсь. Возможно,
эта – последняя встреча. Мне сложно
объяснять ненужное. Так всегда,
пусть я уже и не маленький мальчик,
чтобы меня брали грубо за пальчик
и увозили мне невесть куда,
но… И не смог позвонить...
Ты заставляешь меня говорить,
после бессвязной ночной дребедени,
то, что в обыденной нашей речи
я не скажу –  «Прости!» –  при встрече,
в силу своей природной лени.

               XI

Я не Нерон4, чтобы для тебя сплести
венок сонетов, доступный глазу.
Мне, хотя бы, суметь наскрести
еще пару слов и закончить фразу.
Я – не Нерон. Когда я пишу,
мне не нужно сжигать этот город
для вдохновения5; я спешу
рассказать, что мой мозг уже вспорот
мыслю о том, как придворный плут
рыщет по форуму во время Кесаря,
когда поздней ночью в Риме Брут6
кинжалом в сердце убил Цезаря.
А, может быть, Кассий7. Сегодня лиц
не вспомнить. Тем паче, у самоубийц8.

               XII

Звучащий мир: шорох листьев, чаек
визгливые крики, свистящий чайник,
звон посуды, шипение гренок, чай к
завтраку, разговоры на кухне, смех
по пустякам, поиск новых утех –
жизнь предсказуема. Для всех.

               
                2002 г.