All apologies

В чужих стенах с чистым листом бумаги…
Меланхолично следя за слиянием ночи и дня,
с недостаточным чувством уюта и отсутствием влаги
на иссохших губах, с которыми-то меня
ничего и не связывает. Кроме, разве что, дыма
от табачных изделий. Такие дома
представляют собою тенденцию как-то незримо,
но одинаково сводить меня с ума.
Та, которая песком осыпалась, отмеряя минуты,
с безразличным спокойствием движется к алтарю
своей свадьбы с часами, чьи стрелки согнуты
под тяжестью времени. Я же курю,
когда слушаю мерный шаг часа, идущего
к чему-то новому через смерть прошлого,
как треп о жизни радио-ведущего –
жизнерадостного, но дотошного.
Ничего не бывает известно заранее.
Это – не только мое убеждение.
Терпеть не могу, когда утро раннее
измеряет глубину моего пробуждения
по мешкам под глазами… Чужие стены:
пыльный ковер, сжатый воздух, обои
мозолят глаза – это вид измены
своим привычкам… Нас только двое,
но не комфортно обоим: тебе
по причине, что негде переодеться,
мне же – и это в укор судьбе –
как раз наоборот – раздеться.
Я просто не вовремя. Нам еще предстоит
провести вместе долгую ночь стеснения
в одной маленькой комнате, чей колорит
состоит из смущения и извинения.


англ. – сплошные извинения.



2000 г.