Мир памятников. Из поэмы Нулевой житель

- Жизнь – глупейшая из затей,
и звери мрут, и моря мелеют.

- А «Красная Книга» имён людей
толстеет, пухнет куда быстрее.

- В этой Книге – ни вшей, ни блох,
ни пауков, ни змеюк, ни гадин,
и ни бандитов, и ни пройдох,
ни подлецов, говорят, ни жадин.
И никогда, и никто про это.

Там – учёные и поэты.

*

Убит мудрец, и осталась мысль,
освободившаяся навсегда.
Ввысь ушла,
в ту, где он зачислен.
А тело – камнем.
И – в города.

- Байрон.
А постамент – собаке.
Ведь спала же! А разбудил.

... Всюду – символы истин, знаки,
кто бы МИМО не проходил.

О Гомере я, о поэте,
я – о Тютчеве–мудреце,
обо всех, кто на постаменте
с недосказанностью в лице.

«Пришёл, увидел»... окаменел.
Значит, всё-таки что-то сделал.
Значит, снова – отказ от тела,
значит, всё-таки был смел.

Там – Великие мертвецы:
деды, прадеды, праотцы…

*

Стоят по паркам по полночным
разные памятники над цветочками:
медные,
мраморные
и другие… -
все
пока ещё дорогие,
или забытые одиночки.

- И их всё больше, а нас всё меньше...
Смеясь над временностью, над властями,
взяли бы все и, пугая женщин,
ночью – каменными гостями!

- Там, внутри, что-то есть и будет, -
целый Космос земных потерь:
чем мечтали,
что снилось людям... -
двери там,
и – за дверью дверь...

- Они – исходная сумма ценностей,
Всё, с чем мы из Истории вышли,
и, уж простите за откровенность,
сегодня
они б не выжили.

- То-то – в камень. А что с ним станется!
Вымрет Мир, а они останутся –
население городов,
опустевших и одичалых.

- Дай им Боже начать сначала!
От бессмысленных первых льдов.
               
- Дарю Шекспира.
С памятью о нём,
где память о других
делах и ранах
однажды стала мной,
как в водоём
дождями превращают котлованы.

- Хотя б в полтонны –
монумент Платонову!

- Или - в Храм его.
На икону.

Мы строим жизнь – назло врагам.
Потом – к добру друзей достроим.
Не верь дорогам, верь ногам;
где правды нет, идут к изгоям.

Там  ангел нищим подаёт
в руинах проклятых Касталий
протухший спирт,
прокисший мёд,
и спит скелет на пьедестале
во всю вонючую длину –
затем, чтоб выглядеть напевней...

а я в платоновской деревне
жду сталинизм и войну.

- А я все памятники ненавижу;
с ними так не поговоришь.
Толку, что я-то их просто вижу! –
злая, памятная над ними тишь!

Гипс... гранит... миллион кумиров!

МИР ПАМЯТНИКОВ – ЭТО ПАМЯТНИК МИРУ.

6.


А день громоздится на стволы дубрав
заоблачнокудрой головой-сферой… -
двенадцать Апостолов-часов созвав,
замер
шкалою мер:

Востоку – золото. И всерьёз.
На Запад... -
в парадный подъезд для прений,
от эстетических употреблений
позеленевших фасадных бронз:

один выхаживает победителем,
другой надеется на реванш...
Ворчит и ворочается сердито
старый, больной Ла-Манш.

Он здесь -
с незапамятнейших времён.
Ему ль не ведать,
что там, под пологом,
в суфлёрской будке времён – Нерон,
ходячий ребус для психопатологов.

Мир устал от пустых «открытий» -
кто знает, где он, роковой тупик!
Помни, Европа, что тебя похитил
не бог Юпитер, а простой бык.

- Поймите, Вы, «нулевой житель»,
Вы – гражданин Страны Победителей!
Вглядитесь, все это понимают!

... Девятое мая.
Десятое мая.

Плачут, просят, зовут, хромают,
блеск медалей напоминает...

Двадцатое мая,
тридцатое мая.
Родина голая и немая,
сплошь – голодные да босые.

Век независимости России.

А был бы я на Земле Правителем,
то учредил бы на целый свет
праздник с лозунгом на Санскрите:

«День Относительности Побед».

Так что Вас, Моби Дик, с победой, -
с подводным покоем, что так ненадолго.
И Вас, иноходец, - с победой над волком!

Солдата – с победой над Архимедом!


____________________________________