Дитя Победы

Начало войны

  Как-то, беседуя со своим другом, рассказал ему, некоторые воспоминания из своего послевоенного детства. Мы, шли с ним тогда, по праздничной улице в День Победы, после возложения цветов к мемориалу - «Воинам – землякам, павшим в боях за освобождение Родины».
  Обычный разговор двух друзей, проживших немалую и сложную жизнь. Говорили о войне, о том, что мы прочли о ней, увидели в кино, обсуждали новые факты, которые открылись после развала Советского Союза и, конечно,- о своём детстве. Одногодки  с ним,- родились в первый год после войны, и потому, хорошо помним послевоенное время.
 
  Что то, в моих воспоминаниях тогда, ему, особенно запомнилось, потому что, однажды, когда он был у меня в гостях, попросил написать о некоторых, из них.

  И вот, выполняя просьбу друга,- сел за стол. Но, что писать и как? Как сложить воспоминания о далёком детстве в цепочку событий? Одно дело,- рассказывать, и совсем другое,- изложить в письменной форме. Вопросов больше, чем ответов. Но,- попробую.

  Шёл первый год после окончания войны. Белоруссия была практически вся разрушена. Через её, многострадальную землю, война прокатилась дважды, уничтожая всё на своём пути. Фашисты жгли и взрывали города и деревни, когда наступали на Москву, и то же самое делали, когда уже наши войска гнали их, назад. Вся земля была пропитана кровью, засеяна гильзами патронов и осколками снарядов, изрыта окопами и воронками от авиационных бомб. Полуразрушенные кирпичные дома смотрели на этот ужас пустыми глазницами, а где когда то, были деревянные дома,- из земли торчали только чёрные обугленные печные трубы. Кругом нищета и разруха.

  Такой, увидела моя семья родную землю, вернувшись из эвакуации в освобождённую от фашистов, Белоруссию.
   И сейчас, вспоминая рассказы моих родных о том времени, представляю, какие муки и груз лишений, пришлось вынести маме, с тремя детьми на руках.

  Известное историческое место – река Березина, район города Бобруйска. Говорят, что именно здесь, потерял награбленные сокровища Наполеон, переправляясь через речку, когда отступал после разгрома под Москвой. В годы Великой Отечественной войны, здесь было направление главного удара операции «Багратион», по освобождению Родины от немецко-фашистских захватчиков.
  До войны, здесь был маленький посёлок на берегу реки, на месте которого, сейчас стоит прекрасный город. В том посёлке я, и появился на свет – дитя Победы.
 
  Из рассказов мамы помню,- домик, в котором они жили до войны, стоял на берегу реки, у ремонтной судоверфи. Из окон была видна река и вереницы брёвен связанных в плоты, которые сплавляли для переработки. На этой судоверфи работала она и мой дед.
 
  В то утро, когда началась война, ночью в посёлке от непонятного гула, никто не спал. Что происходит, не знали. И только, когда рассвело,- увидели, что на восток, словно косяки чёрных птиц, летит огромное количество самолётов. Где-то, на западе гремело, словно приближающаяся гроза, но небо было чистое. Люди говорили о военных учениях, о мощи нашей армии и прочем, а потом стали расходиться по домам. Коров погнали на пастбище, дети побежали на рыбалку и купаться, а взрослые занялись домашними делами.     Если бы, не этот непрерывный гул и непонятный грохот за горизонтом – обычное воскресное тёплое утро. Но, какая-то тревожность, всё-таки, витала в воздухе.
 
  И вдруг, от стаи летящих  в небе самолётов, несколько отделилось и со страшным воем стали приближаться к земле. Все, кто были на улице, увидели на их крыльях кресты и тут же, прогремели взрывы от сброшенных бомб. Самолёты с визгом проносились над посёлком, потом взмывали вверх, чтобы снова вернуться. Дома и деревья от взрывов рвало на щепки, начались пожары, горела судоверфь, люди с криками метались, ища спасения, а самолёты с душераздирающим воем пикировали, расстреливая из пулемётов всё живое. От взорвавшихся бомб на реке, взлетали высоченные фонтаны воды, вместе с поднятой со дна, землёй. Под градом осколков, мама бросилась к реке за детьми, но они уже бежали к ней на встречу и тут, раздался очередной взрыв. На глазах у детей, маму отбросило взрывной волной в сторону, и она осталась лежать неподвижно. Они подумали, что она погибла, но когда подбежали, увидели живой. Оглушённую и раненую, дети дотащили её до полуразрушенного дома.
  Бомбёжка прекратилась, но крики и плач людей, вперемешку с треском огня, казалось, будут длиться вечно. Посёлок заволокло едким дымом, и спасать было нечего. Горело всё.
  К вечеру на площадке где, когда то был сельсовет, а сейчас зияла воронка, собрали всех погибших. Хоронили в этой же воронке, всех в одной, без гробов. Гробы делать было некому, да и не из чего. Тех, кто выжил в этой кровавой мясорубке, оставалось мало, да и то, многие из них были ранены.
  Они понимали - началась война.

  На следующий день началась эвакуация. Вражеские налёты не прекращались, только бомбили уже железнодорожную станцию и то, что осталось от судоверфи.
  Маму, на носилках, вместе с другими раненными и детьми погрузили в вагон, и под разрывами бомб куда-то повезли. Куда,- никто не знал. Только под Смоленском, в военном госпитале ей, сделали операцию. Потом, снова вагон и дорога в неизвестность.
  Сколько времени занял этот, мучительный путь я, не знаю. Но, видимо,- достаточно много. Остановки и ожидания, пересадки на другие поезда и поиски еды. Паника и неразбериха, делали людей злыми и равнодушными к чужому горю. Во всяком случае, когда, мама рассказывала про это,- она плакала.

Эвакуация, оккупация, освобождение

  Причину, по которой семью эвакуировали, не знаю. Ведь, не все же уезжали. Многие знакомые и родственники оставались. Кто-то ушёл на фронт, кто-то – в лес, кого-то расстреляли немцы за помощь партизанам. Хотя, расстреливали не только за это. Убивали за всё,- что еврей, что коммунист, за укрывательство раненных солдат и просто так, за то, что оказался не в том месте. Молодёжь и детей,- кто оставался в посёлке и которых не успели спрятать, угоняли в Германию.
  Односельчан, как рассказывала мама, в живых осталось мало.
  Недалеко от нашего посёлка была деревня, там жили мамины родственники, так её, фашисты сожгли полностью, а людей загнали в сарай и подожгли огнемётами. Там же, сгорела и старшая сестра мамы вместе с семьёй. Уже потом, когда разгребали пепелище, на месте сарая лежали кучи обугленных скелетов. Как всё происходило и подробности этого зверства фашистов, рассказал пойманный полицай, он тоже принимал там участие - его, потом партизаны повесили в той же деревне. На груди у него висела табличка с надписью – «Душегуб».

  В общем, истинная причина эвакуации мамы с детьми, мне не известна. Но, могу предполагать, что возможно,- по ранению и то, что была с тремя детьми. Возможна другая причина. Дело в том, что семья не вписывалась в те, существующие социалистические нормы, потому что была многонациональной. Дед мой немец, был коммунистом, бабушка – полька, мама по паспорту, – полька, но с фамилией деда, первый муж мамы, с которым она развелась ещё до войны, и от него было трое детей,- еврей. Вот, такой семейный букет. Родственников было много, этих же национальностей и среди них, было много репрессированных в тридцатые годы.
  Все всего боялись. Когда я, уже вырос и стал задавать много вопросов, в том числе и об истории семьи, мама всегда говорила, что мне этого знать не надо. Думаю, что она хотела, просто меня уберечь. Мало ли, что я, мог где-то сказать. Меня и так, из-за немецкой фамилии, часто дразнили, называя германцем и фашистом. Такое было время. Но, об этом позже.
  Была ещё одна причина. У моего деда было два брата и оба жили за границей, один в Польше, а другой - в Германии. Об этом я узнал, когда уже закончил школу. Судьба их, мне не известна. Но думаю, что эта причина, довольно весомая.

  В общем, маму с детьми эвакуировали в Казахстан, а её отца (моего деда),- на Урал.
Дед был коммунистом, высококвалифицированным токарем, поэтому его, отправили в Челябинск, на оборонный танковый завод. 
  Когда началась операция «Багратион» и войска освободили наш посёлок, деда вернули на восстановление разрушенной судоверфи. Для фронта нужны были речные суда, баржи, конструкции быстровозводимых мостов и очень, много лодок, и баркасов. В операции по освобождению Белоруссии участвовала Днепровская речная флотилия. Наше наступление нужно было обеспечить всем необходимым. Работали на судоверфи сутками, забывая про сон, а если и засыпали, то не уходя домой. В цехах и под навесами стояли лежанки. Про это мне, рассказывал дед.

  О зверствах, творимых фашистами на белорусской земле, написано много. Здесь всё пропитано болью и страданиями. На территории Белоруссии за годы войны было более 260-ти лагерей смерти и мест массового уничтожения людей. Изверги с фашистской свастикой сожгли дотла 186 деревень вместе с людьми. Каждый четвёртый житель Белоруссии погиб в этой ужасной войне.
  В память, о всех погибших и участниках отечественной войны, стоят памятники и обелиски по всей земле белорусской. Их, бесчисленное множество.

Победа

  Но война, всё-таки, заканчивалась. Домой стали возвращаться солдаты после ранений, партизаны и те, кто был эвакуирован. Вернулась в посёлок и мама. Дети остались в Казахстане со своим отцом, он туда уехал после развода с мамой, ещё до войны. Она не стала, пока их забирать с собой, потому что здесь была послевоенная разруха.
  Вскоре, мама познакомилась с моим будущим отцом, который лечился после ранения в госпитале, недалеко от нашего посёлка. Мама работала там санитаркой.

  Моего будущего отца демобилизовали по ранению. После выписки из госпиталя он, остался в посёлке и стал работать вместе с моим дедом на судоверфи. Через какое-то время, мама стала его женой. Она продолжала работать в госпитале и ходила на работу, за тридцать вёрст из посёлка.

  И вот, пришла долгожданная Победа. Первая мирная весна. Каждый день, весь посёлок собирался на железнодорожной станции, встречать эшелоны, идущие с запада. Счастливы были те, к кому с победой возвращались родные. Слёзы радости и слёзы горя текли, казалось, одним потоком в русле всеобщего ликования людей, дождавшихся этих счастливых дней.

Память
 
  Наступил первый послевоенный год. Разруха и нищета вышли на первый план. Не хватало еды, одежды и обуви, жильё было разрушено. Зима стала ещё одним испытанием людям, уже в мирное время.
  В этот год, зимой я, и родился. А , спустя три месяца после моего рождения, погиб отец. Он, пошёл в лес за дровами и не вернулся,- подорвался на мине. Вот так, пройдя всю войну, выжив после тяжёлого ранения,- погиб, оставшись в моей памяти, только по фотографиям.

  Самое раннее воспоминание, из моего детства, врезалось мне в память на всю жизнь. Мы, жили с мамой, в том же полуразрушенном домике на берегу реки. Только, дом уже был на территории судоверфи, потому что, при её восстановлении расширились и границы. Другого жилья не было, поэтому жили там. Дом, кое-как залатали досками и через щели, с одной стороны можно было видеть речку, а с другой,- здание кочегарки и пилораму. Но всё-таки, это была крыша над головой. Мама работала здесь же, на судоверфи, кочегаром, так что, на работу ходить было, недалеко.
  Однажды, была сильная метель. Мама ушла на работу рано, а я, как и прежде, оставался дома один. Было мне, тогда, годика три или, чуть больше. Я, спал за печкой, а когда проснулся, на полу лежал снег. Печь остыла и становилось холодно. Хотелось кушать, а мамы всё не было, только ветер завывал и через щели заметало снег. Печка уже не согревала и я, вылез из своего закутка, вышел на улицу и босиком, в одной сорочке, побежал по снегу к маме, в кочегарку. Я, помню ужас в глазах женщины, которая в это время открыла дверь и увидела перед собой голое дитя, стоящее босиком на снегу. Она подхватила меня на руки и занесла вовнутрь. Там было очень тепло. Мама, тогда долго не могла остановиться от слёз.

  Через какое-то время, нас переселили в барак, построенный для рабочих судоверфи. Это длинное одноэтажное здание, во всю длину коридор и на обе стороны его, двери в маленькие комнаты. В каждой комнате стояла печь для обогрева. В этом бараке жило сорок семей. В коридоре у каждой двери стоял на табуретке керогаз, на нём готовили еду.  Устойчивый запах керосина никогда не выветривался. Но жить, было весело. Было много детей. Вскоре, приехали к нам и мамины дети,- мои сводные братья и сестра. Так и жили в малюсенькой комнате пять человек – я, самый младший.
  Детские игры были, только в войну. Мы, с друзьями делали из головок снарядов юлу, играли, в оставшихся с войны, окопах и блиндажах, собирали патроны и гильзы от снарядов, доставали порох и делали самопалы. От этих устройств, некоторые из ребят остались без пальцев, один без глаза, а ещё один, вместе с друзьями погиб, когда разбирали артиллерийский снаряд.
  В земле, после войны оставалось много боеприпасов и оружия. Мы находили пулемёты, неразорвавшиеся снаряды и мины, останки солдат и наших, и немцев. Напоминанием о прошедшей войне, стояли взорванные танки и изуродованные пушки. Но, тогда этому, никто не придавал значения. Все устали от войны. Это было интересно только детям.

  Мы привыкли, что каждое утро и вечером гудел, на судоверфи, гудок. Это был сигнал о начале работы и окончании рабочего дня. Но однажды, гудок гудел весь день. В посёлке все взрослые ходили мрачные, плакали и тихо переговаривались. Только вечером, когда мама вернулась с работы, она рассказала, что умер Сталин. Гудок гудел непрерывно, с каким-то хрипом и на следующий день. Мама плакала, а мы всячески пытались её успокоить. Через несколько дней, мама принесла журнал «Огонёк», там была большая, на весь разворот, цветная фотография Сталина, лежащего в гробу, украшенном цветами. Мама, повесила эту фотографию на стену и я, помню, что она достаточно долго там висела.

  На следующий год, летом мы, с друзьями пошли на рыбалку. Был сильный ветер и очень пасмурно. Собирали на корягах в воде наживку,- личинок стрекозы, как вдруг, средь бела дня раздался заводской гудок, потом снова и снова, и уже гудел постоянно с определёнными интервалами. Мы поняли,- что то произошло. Побросав удочки, побежали в посёлок. Оказалось, что умер мой дед. Дед Рудоль, как ласково и с почтением его, все называли. Дедушка Рудольф, до последней минуты своей жизни, работал токарем и умер прямо у станка. Я, очень им гордился и старался, во всём ему, подражать. Так и остались в моей памяти два события, связанные будто, одной нитью,- смерть Сталина и моего деда.

  Мне было десть лет, когда однажды я, забежал домой, всё в том же бараке, и увидел маму, сидящей на табуретке у раскрытой топки печки. Слёзы, буквально, текли у неё ручьями. Рядом, на полу лежала стопка книг - собрание сочинений И. В. Сталина. Мама, рыдая навзрыд, с каким-то остервенением, рвала эти книги и швыряла в огонь. Ни на один мой вопрос она, не отвечала. Единственное, что сказала сквозь слёзы, чтобы я, шёл гулять.
Только, много лет спустя я, узнал, что случилось в тот день. В феврале 1956 года состоялся 20 съезд КПСС, на котором Н. С. Хрущёв раскрыл правду, хотя и не всю, о культе личности Сталина, рассказал о тех зверствах, что совершались против собственного народа, о расстрелах и гонениях ни в чём не повинных советских людей.
  Что-то было, в истории моей семьи такое, чего я, не знал и чего, благодаря маме, никогда не узнаю. Она, оберегала меня от всего, даже от каких-то тайн в истории семьи.

  Прошли годы. В бараке мы, прожили тринадцать лет. Мама работала всё там же, на судоверфи, в лесопильном цехе. Чтобы ей помочь я, пошёл работать на строящийся завод учеником, а получив профессию, стал квалифицированным слесарем. Потом была, уже другая жизнь,- окончил вечернюю школу, отслужил три года в армии и получил высшее образование.

  Вот так и сложились мои воспоминания, в цепочку событий и размышлений о прошлом.
Главным звеном в этой цепи событий моей жизни, была мама. Вечная Ей память.

Как жить в лишениях я, помню с детства.
Как мать тянула жилы из последних сил.
Пусть говорят, что цель оправдывает средства.
Но я, с любовью к маме, жизнь свою прожил.

  И конечно, моя родная Белоруссия, моя многострадальная земля. Я, стою пред тобой на коленях.

О, Беларусь!
В тебе так много горя, страданий, мук,- всех не перечесть.
Тобой горжусь!
С фашистской вырвалась неволи. Гремят салюты в твою честь.