Из цикла Разговор с городом

И будут люди торопиться,
И будет солнце тихо тлеть,
Когда, - ведь может так случиться?, -
Не станет жизни на земле.

И ничего не остается.
И ничего не изменить.
Она неслышно оборвется,
Как перетянутая нить.

Не станет жизни. И не страшно.
Так было миллионы лет.
Никто и не заметит даже,
Что жизни этой больше нет.

Она окажется на воле,
Глотнув осеннего тепла.
И в мире знали только двое,
Какою эта жизнь была.

В ней были двери и пороги,
Тепло костра и горький дым,
По жизни этой шли дороги,
Или она текла по ним.

Не замедляло время бега,
Шли листопады и снега,
А жизнь - была: то птицей в небе,
То пистолетом у виска.

Тревоги, радости, печали
И сотни сыгранных ролей,
И только двое в мире знали,
Как все это смешалось в ней.

Но эти двое знали сами,
Что выбиваются из схем,
Их жизнь горела, словно пламя,
Не защищенное ничем.

А сверху Бог смотрел на это,
И все никак не мог решить,
Кто станет пламенем, кто - ветром,
Чтоб это пламя погасить.