Четвертая

М.А.


Ялор.

я кого-то любил.
я в бреду бормотал,
что одним продлеваю жизнь.
Я кого-то любил, и мне пел металл,
про страшнейшую из отчизн.

Что замерзнут, застынут пропавшие души,
что себя не найти, что пути замело.
Я кричал, просыпаясь – как сложно быть лучшим!
Я кричал, я кричал, что уже рассвело,
а чужих не впустил город солнца и боли,
что распятых дорог перед нами не счесть…

Я проснулся.
Ушел.
Можно не прекословить,
но понять, что нет места тоскливей, чем здесь.

***
Я считал, что пророчества – дети туманов,
что плодятся в горах, преграждая нам путь.
Я не знал, что бывает любовь без обмана,
и что прячется в норах древнейшая жуть.
Что мы живы, но мир, раскрывая нам двери,
не сказал о ступивших за этот порог.
Да, мы выросли. Только – сумеем ли верить,
если встретит нас ночью разгневанный Бог?

***
Я глядел во тьму, не питая страха.
книжный червь, был ребенком чужих дворцов.
И никто не ведал: моя рубаха
почернела, зная людскую кровь.

Я не шел первым в драку. И взгляд мой усталый
говорил: отпусти, и да будет вам даль.
Но унизиться – в пыль?!
Бился в крохотном зале,
И на площади людной.
Я был словно сталь.

Я не знал, когда лето закончится. Снова
бесконечно и долго душой тосковал.
Мне все снилась чужбина, и режущий холод,
а еще сотни слов на чужих языках.
Были степи, мечи, скачки– до самой смерти –
мы боролись, любили, не зная потерь.
Я мечтал, я мечтал вам, бесчинным, поверить!
Но не знала душа моя меры всех вер.

Увлекался, бродил, и бросался веками.
Клялся – рвал, поджигал – и, бросаясь вновь в бой,
все мечтал, как, вернувшись домой, вечерами
буду жить с неизвестной.
Да что там…
С тобой.

***
И у тайны бывает имя.
Да, у тайны бывает суть.
Но зачем ты все время с ними,
и зачем так трепещет грудь,
что без сердца боли
все меньше, чем…
Отпускать на волю,
искать ночлег –
я не знаю смысла.
Травлю огни.
Позабуду лица.
Оставлю дни.

***
Но увидев меня, замерла, и, как будто вздрогнув,
повела ты плечом и застыла в холодной мгле.
Я был смел. Я был смел. Подошел и вдруг робко обнял,
и посыпался горький, бесчисленный, взвихренный снег.

Ирим.

Я не знала мечты. Не стремилась оставить высь,
не желала упасть, не желала скакать вперед.
Я жила. Я жила – был дозволен любой каприз,
и казалось, что знаю до точности небосвод.

Ночи падали.
Душно.
Вставала и шла на волю,
ветер пел и шептал, что души не удержит зло.
Я смеялась и плакала.
Горе себе позволить –
это хуже, чем гибель.
Признаться – «не повезло?»

Да, гордыня, да, трусость, но мне здесь не жить иначе!
Я не знала любви, я не знала свободы и –
Мой сегодняшний плач ничего совершенно не значит.
Просто хочется падать.
Погибнуть. Исчезнуть. Уйти.

Тот, кто любит, поймет.
Во мне нет ничего, что дышит.
Я пуста, я без сил, ничего не смогу отдать.
Тот, кто любит…
Да, ты.
Изнемог, но меня не слышишь.
Если хочешь, уйдем – будешь сердцу любимый брат.

Ялок.

Я пойду за тобой.
Не найдется нигде преграды!
Я пойду за тобой через снег, через грязь и дождь!
Пусть я знаю, что в мире твоем мне совсем не рады,
пусть я знаю – один.
Но я верю, что все же ждешь.
Мне награда – твой взгляд.
Безответно и также скорбно
пусть бесчинствует небо –
я знаю его мечты.
Мне нужна только ты.
я с тобой.
Я иду покорно.
И сжигаю – чтоб греть тебя – жизни своей листы.

Жизнь как чудо... Не спорю, я знаю чудес молву!
Мы – закатные птицы, мы падаем в небосвод,
но в саду том мне душно.
Цветок ли какой сорву –
то срываю себя.
То срываюсь и рушу плот.

Жизнь как чудо. Пусть так!
Эта мысль мне пронзает сердце!
Я вдруг понял весь мир и теперь не могу молчать!
Полюби меня.
Будь.
И дозволь мне тобой согреться.
Я узнаю любовь – и вовек не узнаю ад.

__________________________________________________
***
Он погиб спустя месяц.
Упал с высоты небес.
«Жизнь как чудо» замолкла навек на его устах.
Он хотел жить лишь ей – она жгла свою боль и страх,
и терялась в ночи, разыскав, где бродяг пути.
Если можно жить так, ей хотелось не уходить.

Он погиб спустя месяц,
успев ей сказать «Прости».