Предпоследний

                (рассказ в стихах)
     Похоронная процессия ошеломила немноголюдьем. Пять-шесть
мужчин (все явно навеселе), да мальчуган, несущий подушечку с боевыми наградами покойного. Пройдя немного, мужчины поставили гроб в кузов
грузовика, забрались следом, отдав мальчугану портфель, и укатили...

Мир не передёрнулся от горя,
Ни единой веткой не поник.
Человек для мира - капля в море,
Даже если это фронтовик.
Человек для мира не потеря.
...Город жил. По улицам текло.
Паренёк, под мышками потея,
Вытирал витринное стекло.
Пацанёнок с каплею под носом
Позабыл про школьные дела.
По ручью - линованная косо -
Белая флотилия плыла.
Детство... Я всё пристальней и чаще
Вспоминаю, грусти не тая,
Этот край безоблачного счастья,
Лёгкого - как ветер - бытия.

     Да, детство моё было лёгким и бесшабашным. Но был в нём человек
с трудной судьбой. При встрече с похоронной процессией мне вспомнился
этот человек. И таким гнусавым, надуманным показалось вдруг многое из
написанного!.. Я поехал к этому человеку.
     - “На обелисках можно заработать” - Водитель, согласившийся подвезти
 меня, оказался очень словоохотливым. Это и пугало. Почему-то сегодня многие вещи, о которых лучше б помолчать, выставляются напоказ...
 - “Э. не мелочись, парень! Забери свой трояк...”

И от ветра пригибаясь низко,
Комкая невзятых три рубля,
Я ушёл.
 - “Дойдёшь до обелиска-а...” -
Ветер слабый крик сносил в поля -
 - “Оцени работу-у...”
...Голос пьяный
Плакал или пел во тьме густой.
Разносилась музыка баяна,
Полная тоски - собачьей, злой.
По деревне шастал ветер липкий,
Шумные вздымая буруны,
Лунные покачивая блики
На омытых рёбрах старины.
И, хмельную песню подхвативши,
Мчался дальше полою рекой.
Становилась песня тише, тише...
И утихла где-то далеко.

     Дом этот схож с остальными домами - два окна спереди, два - сбоку.
Пристрой позади - чулан. Сени с повыпавшими от времени сучками.
Помню, входишь и видишь, как тянутся от стены до стены пыльные
кручёные лучи. Брёвна старого строения стали бугристыми и рябыми.
Смолистые прожилки выперли - жёлтые, как кости...

 - Друг ты мой, о чём твоя кручина:
Кто обидел, позабыл ли кто?   
Помнишь, нашу лодочку крутило,
И несло по стрежню далеко?
Ты ещё не так сутулил плечи,
И больную спину реже грел...
 - Помню, как же. Только, вишь, не вечен.
Постарел дружок твой, постарел.
Вот он - всё настойчивей - осколок
И нутро, и память бередит.
Чую - скоро он, вражина, скоро
Всё ж-таки до сердца долетит!
Да и совесть глыбже всякой раны
Засадила в душу острогу...
 - Ты не говорил такого ране.
Что случилось? Может, помогу?
 - Чай, не сквозняком меня продуло.
Совесть, брат, не хворь - не излечить.
На войне-то, помню, - думал, думал
По-людски, по мирному пожить.
А вернулся - ещё хлеще пекло!
Сердце, веришь, кровью облилось.
И решил - пускай рассыплюсь пеплом,
Только б вольно Родине жилось!
Чтобы всё, родимая, имела,
Чтобы ни гадюки среди нас...
Эх, работал - всё в руках горело!
Сам горел! ...Да не ко сроку сгас.
Что теперь от прежнего осталось?
Так себе - простая головня.
Вся родня по свету растерялась.
Даже сына нету у меня...
(Вот ведь как... Но кто ж средь нас святые?
Не было, наверно, их и нет!)
 - Подожди, ответь тогда - не ты ли
Добрый на земле оставил след?
Доброта твоя не знала края.
Может, оттого всё меньше сил,
Что всю жизнь в душе, не уставая,
Ты её, огромную, носил?
Да такую, что (поймёшь ли верно?)
С детских лет всегда казалось мне -
Ты бы даже Гитлеру, наверно,
Уголок оставил на земле!
...Нам бы вместе радоваться встрече,
А у нас - что слово - то слеза...
А в углу - от дел людских далече -
Ликами чернели образа
Смутно, неразборчиво в потёмках.
И, лампадкой чуть освещены,
Даже не увязаны тесёмкой -
Письма, прилетевшие с войны...
 - Выйдем, что ли, воздухом подышим.

Утро было хрусткое - с сырцой.
И луна чуть рощицы повыше -
Бледное кукушечье яйцо.
Ветер, что всю ночь калиткой хлопал,
Выл в трубе и яблони крушил,
Еле двигал низкой дымки хлопья,
Нюхая сухие камыши.
Солнце встало, а взлететь боялось.
Вдруг - шальная, выси не боясь -
Музыка далёкого баяна
С песнею в обнимку вознеслась:
 - На побывку е-едет
   Молодой моряк.
   Грудь его в медалях,
   Ленты в якорях...
Рань такая! И как будто чудо -
Песней, эхом весь простор пронзён!
И над всем простором:
 - Сгинь, паскуда!
Покалечу, мать твою в закон!    
(Как удар в лицо) И всё сначала -
Смолкнув было, ожил вновь баян.
За спиной негромко прозвучало:
 - Командир мой - Коршунов Гурьян.
По всему видать опохмелился.
Пьёт - не просыхает день и ночь.
Слышал, ночью  тоже веселился?
Вот ему бы чем-нибудь помочь!
 - Чем поможешь?
 - А хоть добрым словом.
У него судьба-то потрудней.
Сам слыхал вон. ...Ух, зверюга словно!
И ведь всё под носом у людей!
Двое нас осталось на деревне:
Командир да я. А год назад
Знаешь сколько было? - Отделенье!
И как сговорились - все подряд.
Трое в зиму, а четвёртый в мае,
Аккурат в девятое число.
При наградах... Вот ведь как бывает! -
На дороге сердце подвело.
Про Гурьяна вся округа знает,
Да как будто вымер весь народ...
Пьёт Гурьян, а годы улетают.
Пьёт Гурьян... И правильно, что пьёт!

Что я мог сказать в мои-то двадцать
С небольшим спокойных сытых лет?
На какие кодексы сослаться,
Если подходящих в мире нет?
Может быть, в пример поставить деда?
Самого себя?  Свои дела?
...Нет дороги для велосипеда
Там, где битва танковая шла!
Я молчал. А в небе птицы мчали.
А в реке плясали сазаны.
И вокруг ни капельки печали,
Ни глухого отзвука войны...

Кашель. Голос, сорванный когда-то:
 - Хорошо! Как, право, хорошо... -
Голос предпоследнего солдата
Вкруг планеты спутником пошёл. -
 - Всем жива родимая сторонка.
Реченька... Деревня... Петухи...
Эх, поют! Послушай ты - как звонко!
Вот об этом быть должны стихи.
Сочиняй хоть притчи, хоть баллады.
Что ещё там можно сочинять?
И не лезь-ка ты куда не надо -
Незачем болячки ковырять!
(Как ошпарил этими словами!
А, бывало, сам твердил не раз:
 - “Молодые, всё теперь за вами.
Целый мир покоится на вас...”)
Что - стихи? Прислал бы мне открытку,
Или - ещё лучше - письмецо.
Ни труда тебе, и ни убытку...
Я вспылил, и выпалил навскидку
В пасмурное старое лицо:
 - А надгробной надписи не надо?! -
Тоже не убудет у меня.
Неужели ты меня за гада
Принимал до нынешнего дня?
Думал - я забыл сюда дорогу?
Да, видать, ты вправду постарел!...
Он смотрел прищуренно и строго.
И в ответ:
 - А ну, уймись, пострел!
Голос поднял на кого? На деда.
Не обидеть я тебя хотел.
Мой совет прими для пользы дела.
Много погубили нынче дел.
Посмотри-ка, вон стоит больница.
С виду, вроде, даже хороша.
А войдёшь - раздумаешь лечиться.
И кому-то ведь спокойно спится,
И не ноет чёрная душа!
Доктора, больные, штукатуры -
Сослепу не знаешь, кто есть кто.
Тут же в коридоре ходят куры.
Что творится! - Главный врач и то
На кусок толстенной арматуры
Лет уж пять, как вешает пальто!
А зато в газетах прописали -
Три деревни чуть не заплясали!
Чуда ждали! ...Вот оно стоит.
А народ в автобусах часами
В город едет, коли что болит.
Налицо загубленное дело.
А, к примеру, книжки о войне?
Я читал одну - душа болела -
Сколь неправды выискалось в ней!
И писатель, видно, был учёный.
И ведь знал, не мог о том не знать -
Книгу не обложкой золочёной,
Книгу правдой надо показать!
А теперь пошли-ка по деревне...

Кое-где стучали топоры.
Куры забирались на деревья
От уже нахлынувшей жары.
Дух навоза, пыльного овса.
Вслед - подслеповатые - смотрели
Низких окон тёмные глаза.
Тополями скрытая больница.
Церковь словно древний богатырь
(На карнизах мятлик колосится) -
Галочий, вороний монастырь.
У оврага, рухнуть угрожая,
Магазин - по крышу в конопле...
Всё-таки страна у нас большая,
Коль ещё не знают горожане
Про такое место на земле -
Дачный рай! (Его ещё откроют -
Мы теперь не в бедности живём.
Как без дач!..) Старик, нахмурив брови,
Быстро - аж рубаха пузырём -
Через всю деревню вёл куда-то,
Встречным лишь кивая головой.
...Мраморно, сутуло, угловато
Обелиск возник передо мной.
Над куском как бы застывшей лавы
Два клинка сомкнулись под углом.
На одном - рельефный орден Славы,
Имена погибших на другом.
Тяжело взлетающее что-то
Было в нём. Старик спросил: “Хорош?”
 - Да-а... Скажу - прекрасная работа.
Не во всяком городе найдёшь.
(“Оцени работу-у...” - гулким эхом
Крик вчерашний в памяти возник.)
 - Вот и я о том. Для глаз - утеха. -
Еле слышно выдохнул старик. -
Чуешь ты, какая в этом сила! -
Небо выгибается над ней.
Честь творившим! От души спасибо!
Золотые руки у парней.
Это память. Долг сыновний павшим.
Долг святой. И я хочу сказать -
Жить ему не только в душах наших,
Но и в мёртвом камне оживать!
Вроде не забыто, не впустую.
Но смотри - ни тропочки кругом!
И, сдаётся мне, красу такую
Для бумаги, посланной в райком,
Возвели!
 ...Полынь - полна потёмок.
Воробьи. А рядышком в пыли
Копошился грязный поросёнок...
 - Слышишь, - для отписки возвели!
...Громкие, раскатистые фразы,
Где ни слова, сказанного зря.
Он и говорил, и мыслил сразу -
Напрямую, просто, не мудря.
Бил словами. Бил в упор и точно -
Сгорбленный, сухой как пулемёт.
Страшно стало - вдруг меня на клочья
Разрывное слово разнесёт!
 - Тут раз в год бывают пионеры.
Ну и мы с Гурьяном иногда...
Лучше б сколотили из фанеры!
Сколько зря ухлопано труда...

По-мужски недолго мы прощались:
 - Будешь здесь?
 - Не знаю...
 - Заходи...
...Медленно с планетою вращаясь,
Дом его остался позади.

Не себя ли в мыслях утешая,
Уходил я: - Как же тут не жить!
Вот она - красою всей - большая
Предо мною Родина лежит!
И опять - ни в чём не запоздала -
Занялась туманистая рожь...
Как не жить, когда ста жизней мало,
Если все на Родине живёшь!
Если столько всюду непосильной
Красоты - на тыщу лет вперёд!
...Но и самой маленькой росине
Доброты людской не достаёт.