Салат из длинных ягод...

Иссякну как родник, урча всё то же имя,
прозрачнее струи журчащее в ночи;
молочниц ученик, расторгну рот и вымя,
видений дребедень ладонью отключив.

Она вздохнёт, узнав, светло и облегчённо,
недвижность оживит порхание гардин;
мы все обречены: прощёный вор, лечёный
конёк, крещёный жид, взращённый господин.

Но страсть, когда была, не вычеркнешь из списка,
она крепка как смерть, как порох и как медь;
черна, как ночь, смола, красна, как мак, редиска,
нам повезло на них при жизни посмотреть.

Истлел табачный лист, каблук от рук отбился,
во впадине ручей течением притих;
как листья зелены, как птичий щебет взвился,
пора на ветку лезть, двенадцать без пяти…

 *

Шатены заговор плетут,
брюнеты, чутче паутинки,
их стрелы ловят на лету,
рисуя хитрые картинки.

Макс Эшер тоже был брюнет
и перенёс пигментный прессинг,
кистень шатеновских тенет
познали Байрон, Маркс и Лессинг.

 *

Их хомяк от слёз опухнет,
рыбки высохнут в труху,
черепахи в общей кухне
обнаружат чепуху;

сядут днём на подоконник,
проведут рукой по мху,
мысль всплывёт, потом утонет,
вся в чешуйчатом меху.

И он, как и его отец, как и его дед, как и его собака, как и её
щенки, как и лунки на поле для гольфа, не подозревал никого из
этого списка в кражах оливкового масла из кладовой, расположенной
ниже уровня моря, как и долина безымянной реки по имени Неподходитеблизко,
как и обширные области Голландии, как и сама Марианская впадина,
та ещё униженная гадина...

 *

Контакты говорят, что сделали прививки,
но фильтра нет в сети, как правды нет в ногах;
молочник тоже врёт, что не снимает сливки,
но молоко бедней, чем родина в снегах.

А правды нет в ногах, как нет и между ними,
жульё нам лжёт в глаза и думает – сморгнут;
так обстоят дела и в Кинешме, и в Ниме,
но нынешних в дугу когда-нибудь согнут.

Что ж, ложное в ногах и между ними горе,
жульё толкует швах на языке папах;
но что им всем до нас, у них рокфор в фаворе,
мы с ними говорим на разных языках.

 *

Как знать вы можете, чему я был свидетель,
каких крушений, травм и катастроф?
Всех умудрённей дураки и дети,
я, как фонарь, трагически здоров.

 *

Кто кого переболтает,
тот и в Африку слетает;
словно лев, ревёт Виктория,
жаль, не наша территория.


Soundtrack: Моцарт, Рондо в турецком духе (Соната для фортепиано № 2, ч. 3).