Бывшим друзьям-коммунистам, ныне единоросам

«Вы помните, вы всё, конечно, помните...»
                С.Есенин

Вы помните, вы всё, конечно, помните, -
Ещё не скрылось прошлое во мгле, -
Как мы тогда в моей сидели комнате,
С газетой, расстеленной на столе.

Ни занавесок в комнате, ни скатерти.
Мы горячились, будто пацаны,
Инструктора райкома нашей партии,
Мы говорили о судьбе страны.

И солнышко полярное счастливо
Смотрело в запылённое окно,
И водка вологодского разлива
Была как будто с нами заодно.

Один, чеченец с карими глазами,
Он говорил впопад и невпопад,
Что дело всё в хитине-хитазане,
Который выдаст рыбокомбинат!

Что на добычу рыбы нужно квоту
Ввести, а с браконьерами – войну,
Что триста единиц морского флота,
Здесь в Мурманске, и кормят всю страну!

Другой судил совсем по-коммунистки,
Как судит ледяной воды ушат.
Мол, всё решат коровы-рекордистки,
Здесь за полярным кругом, но решат!

И цифрами, где надо и не надо,
И пальцем всё  крутил у наших лиц.
Гордясь огромным поголовье стада,
Добычею пушнины и яиц.

А третий, самый умный, завотделом,
Готовый «жизнь полОжить за режим»,
Он говорил, что не в коровах дело,
Всё дело в нас, мы сами и решим.

Ей-Богу, мы пред правдой не грешили,
Но он пришёл, назначенный нам час.
И ничего мы сами не решили,
А всё решили именно за нас.

Увы, за нас, и самое смешное,
Что будто нас объяла слепота.
За нас сошло на нет зверьё пушное
И поголовье лучшего скота.

И рыбокомбинат закрыл работу.
Не стало ни свинины, ни яиц.
Из триста единиц морского флота
Осталось семь рабочих единиц.

Страна как будто сильной быть устала,
За ближнего радеть, и богатеть.
Свобода захлестнула,  захлестала,
Как хлещет наказующая плеть.

И я подался в море голубое,
Там,  в море и светло, и хорошо.
А тот, что за коров, он стал Главою,
И в партию другую перешёл.

Потом его я видел в гордой позе
По телеку - довольный, деловой.
Градоначальник, то есть мафиози,
Хотя и называется Главой.

Но каждому хотелось быть полезным,
При новой власти выплеснуть талант.
И стал чеченец в городе известным, -
Предприниматель, то есть спекулянт.

И бывший наш  товарищ завотделом,
Готовый «жизнь полОжить за режим»,
Стал всюду правым, а тогда был левым, -
Увы, полёт судеб непостижим!

И на людей, поглядывая косо,
Стал извергать потоки новых фраз.
Ну, что же вы, друзья-единоросы, -
Ну, что же вы про деньги, нефть и газ?!

Как будто справедливы и суровы,
И даже честно смотрите в глаза?
А как же наши лучшие коровы?
А как же наш хитин и хитазан?

Неужто ваша цель сбежать, нахапав,
К каким-нибудь далёким берегам,
Оставив Русь в руинах и ухабах
Вчерашним и сегодняшним врагам?

Вы вспомните! Вы всё, конечно, вспомните! -
Когда для вас нагрянет судный час, -
Как мы тогда в моей сидели комнате,
И правда грела каждого из нас!

Ни время не спасёт, ни расстояние.
Не скрыться вам ни в центрах, ни в глуши.
Воспоминанье  станет покаянием,
Пусть не живой, но всё-таки, - души.

И может быть, и может быть, и может,
Проснётся совесть тысячей пружин,
И жизнь товарищ за людей положит,
Готовый был «полОжить за режим»...