Я Гриша! или Превратности любви!

 Бывало, я поэтом небу внемля,
 Стихи, как птиц, пускал ему в ответ.
 Но небо тотчас рушилось на землю,
 Едва домой являлся мой сосед.

 Он шел согнувшись, будто под обстрелом,
 Вприсядку, вперебежку и ползком,
 Проклятья изрыгая то и дело,
 И грозно потрясая кулаком.

 Когда зажав в руке гранату водки,
 Надвинув чуб и брови на глаза,
 Он по ступенькам лез на штурм «высотки»,
 Крестясь, соседи никли к образам.

 И далее, уже в своей квартире,
 Он всякий раз давал смертельный бой,
 Сравнимый, разве, с «Бурею в пустыне»,
 Но больше все же с "Курскою дугой".

 Бой громоздился, гнал волну раскатов,
 И на фронты делил наш славный дом:
 Жильцы внизу боролись с водопадом,
 А те, что сверху с вонью и дымком.

 Я как-то раз к нему с беседой вышел,
 Но результат ее свелсЯ к нулю.
 Он пригрозил мне лишь, сказав: «Я Гриша!»
 И понял я, что Гришу не люблю.

 Но как же так? Ведь это сущий грех!
 Не дай БожЕ, сам Бог меня услышит.
 Обязан, как себя, любить я тех,
 Кто ближний, а сосед ближайший Гриша.

 Любви проблему в формулу сведя,
 С ее решеньем я валялся в шоке:
 Чтоб в Гришу мне влюбиться, как в себя,
 Я должен зрить в себе его пороки.

 Ну, что ж, любовь, она преград не знает.
 И я, бутылку водки засосав,
 Побил посуду с криками «бонзай еб!»
 И изрубил в щепу славянский шкаф.

 Пустил на дно затопленную ванну,
 На кухне в баньке млел с парком крутым,
 Тушил окурки, пользуясь диваном,
 И побывал немножко костровым.

 Ревел в подъезде грозно бурым мишкой,
 И рыскал по ступенькам кабаном...
 И понял вдруг, что я влюбленный в Гришку,
 Но где же Гришка? Где любимый он?

 И  я бежал объятьями тряся
 Ему навстречу, мат едва заслышав,
 Но он толкнув меня, сказал: «Свинья».
 И в морду дал, добавив мне: «Я ГРИША!»