На горных хребтах

На горных хребтах,
там, где луч золотой,
где ветер швыряется рыжей листвой,
где мальвы горят в алых перлах лучей,
бежит осторожный под грабом ручей.

То козы с рассветом к ручью подойдут,
то дранный шакал припадёт и сопит,
ручей привечает, дарует уют,
он тихо бежит,
он о прошлом молчит.

Когда-то здесь сакля стояла,
старик
жил скромно, добычей в горах промышлял:
ходил на заброшенный медный рудник,
и золото там от руды отделял.

К зиме золотишко в посёлок свозил,
менял на продукты,
но денег не брал,
а деньги вонючие он не любил,
хитёр был старик, но напрасно не врал.

Винтовка была у него и коза,
собак не держал,
он любил тишину,
но  острые были у деда глаза,
а жизнь бобылём – не поставишь в вину.

Порой на ручье, где - водица стекла,
сидит старичок,
всё глядит на металл,
пока не опустится полная мгла,
тогда закряхтит он, как- будто устал.

Лет двадцать, наверное, в сакле живал,
а кем он до этого был,
не узнать,
опасность по запаху он узнавал,
а мысли он мог наперёд прочитать.

Бывало от зависти выйдет толпа,
до сакли дойдёт,
старика не видать,
а влезут в рудник, там в отвалах - крупа,
и видно, что золоту там не бывать.

Решились тогда старика извести,
из вредности,
так он им всем надоел,
колдун – порешили,
с шайтаном, поди, он водится, и от ума обалдел.

Делянку свою он упрятал в горах,
шайтана зовёт – сыпет тот серебро,
и золото,
и не учует Аллах,
как золото то к старику притекло.

А чёрные мысли по небу неслись,
свивалися в ветер,
стучались об граб,
и сделались чёрными кромки ресниц
козы, что спокойно щипала курап.

Учуял старик, от беды не уйти,
повисла беда,
не расправить плечей,
а место не мог он другое найти,
с тех пор и щебечет хрустальный ручей.

Щеглы, да синицы меж веток свистят,
блистает в водице
до слепи руда,
а если чужие глаза поглядят,
увидят – лишь галька меняет цвета.


2-3 мая 2012 г.
С-Петербург