Пушкин

А. С. Пушкин жене из Болдино
                (Письмо 1)
Ты должно быть чудо как мила,
Ангел мой, как я томим желаньем:
Видеть очень я хочу тебя,
И, причёсанной для бала.
Я ещё налюбоваться не успел

a la Ninon – твоим новым видом, -
Слава о твоей небесной красоте
До нашей попадьи достигла:
«Всем взяла ты, - говорит она, -
Только ли лицом? Фигурой тоже».
Что, скажи, Душа моя,
Нужно тебе больше?!
                -
Ты спрашиваешь, как я тут живу
И похорошел ли? Отвечаю.
Отпустил я бороду себе, - Молодцу
Ус  да борода – похвала.
В семь часов я просыпаюсь.
Расписался, наконец,
В три сажусь верхом,
В пять – в ванну,
Кашу гречневую ем
И до девяти читаю.
Вот тебе и весь мой день.
      
                -
                Один из петербургских балов,
 1830 г.

Графиня Д. Ф. Фикельмон (о Наталье Николаевне Пушкиной).

          Нет, невозможно быть прекрасней,
          Есть что-то поэтическое в ней,
          Черты так правильны, и рот изящен,
          Я говорю о госпоже,
          Жене поэта, Пушкиной Наталье,
          Великолепен стан и взгляд красив,
          Но, кажется мне, на челе печать страданья,
          Какую же судьбу нести ей предстоит?

Графиня N. N.
          Мы все отметили, она красива,
          Судьбу? Ей ныне улыбается тут всё…
            
Графиня Д. Ф. Фикельмон
           Да, чувствует себя счастливой,
           Успех был создан для неё.

Дантес
Согласен. Невозможно быть прекрасней.
И тут я бы добавил складно.

Я думаю, ошибка из ошибок,
Когда казалось, будто
В марте снег ненадолго,
Что лишь приснилось,
Как тихо подошла к тебе
С волненьем, трепетом и в неге,
Божественный чеканя шаг,
Лучистым обливая светом
Любви таинственной Весна.


               
                А. С. Пушкин жене (Письмо 2).

Душа моя, я рад, я счастлив,
Меня ты радуешь письмом.
О жизни каждого пиши мне бала;
Я откровением твоим пленён:
Люблю твой слог,
Рассказ подробный,
За них тебя благодарю.
Гуляй жена, но только помни,
Кокетство не к лицу.
Недаром ведь кокетство было
Недобрым знаком с давних пор
И признаком дурного тона,
Не в моде, согласись, оно.
К чему, ответь, ты принимаешь
Ухаживающих за тобой мужчин?
Не то получится как в басне
Измайлова, - Фома кормил
Селёдкой и икрой Кузьму;
Кузьма пить попросил,
Фома ему не дал, -
И что же? – Кузьма Фому прибил.
Мораль сей басни такова: красавица,
Селёдкой не корми
Коль пить не хочешь подавать.

                Дантес (о Наталье Пушкиной)

Я как в бреду,
Не понимаю,
Что происходит…
Я влюблён?
Весь петербургский свет
О ней вещает
Как о красавице…

Дантес берёт перо и пишет:

(Геккерну)
Я здесь блистаю в Петербурге
Поручиком лейб-гвардии полка.
Я поверяю вам как другу, -
Нет, друг не сделал бы
Так много для меня,
Как Вы. Я крепкою любовью
Привязан к Вам до гробовой доски,
Ведь ныне я наследник имени законный,
Голландский двор позволил Вам меня усыновить…
Ко мне приковано вниманье,
Я в Петербурге выгодный жених.
Но вот поведать о печали
На сих листах я Вам решил.
Безумно это, скверно, знаю,
Но, кажется, что я влюблён,
Её зовут Натальей,
Но больше не скажу, уволь,
Мой драгоценный друг, не смею
Я имя полностью указывать в письме.
Создание самое прелестное
Вообрази себе, -
И дорисует полную картину
Воображенья лёгкий бег.