Исповедь ловеласа

Ночь глухая, ветер зябкий,
Не дорога, буераки,
Меж задами и плетнями
Тянется она.

Ноги вязнут и петляют,
Голова не понимает,
Возлияние мешает
Выбрать верный путь.

Одолела грусть-кручина,
Не найти родного тына,
Месячишко в пол-алтына
На небе завис.

Сослепу хоть что приснится,
Можно до пьяна напиться,
Можно в луже утопиться.
Тьфу, перекрестись!

Загляну-ка в гости к Зойке,
Потяну её за дойки,
Если смилуется, даст,
Огуляю пару раз.

Впрочем, нынче не до Зойки,
После памятной попойки
Снова будет ныть и плакать,
Ну её подальше в сраку,
Вот и вся любовь.

Заскочу-ка нынче к Машке,
Маньке, Нюрке… Лучше к Дашке,
У неё такие ляжки,
Блузка на груди в обтяжку,
Тронь, и брызнет кровь.

Словом, принято решенье,
И теперь без промедленья,
Разогрев воображенье,
Прошмыгнуть без промедленья
Прямо в Дашкин сад…

Лёгкий ветер гладит щеку…
Просыпаюсь: Дашка сбоку,
Обнаженная бесстыже,
Грудь в распашку, а пониже
Виден хохолок.

Милый Боже! Ну и рожа!
На ночной горшок похожа,
Груди -- дыни, попа тоже
Целый Эверест.

Знать я крепко нализался,
На такой крючок попался,
Слава Богу жив остался,
Сколько раз уж зарекался:
К Дашке -- ни на шаг.

Что тут было, помню смутно,
Только видно бес попутал
Вместо Зойки к Дашке сплавил.
Знать я славно дело справил,
Ишь, зараза! спит.

Завершилось дело славно,
И к жене своей исправно,
Чтоб не было нареканья
Я пришел без опозданья
Ровно в шесть утра.

Слышен сильный скрип за стенкой,
Это мой сосед на Ленке,
Упершись ногами в стенку,
Правит променад.

Не спеши, дурак, за стенкой,
Обдерёшь себе коленки,
Обзанозишь попу Ленке –
Застели топчан,
Приведи в порядок мебель,
А потом уж эту епель
С толком начинай.

На столе вразброс тетрадки,
На диване сладко-сладко,
Натянув простынку гладко,
Спит моя жена.

Боже мой, какое чудо?
Что же я творю, Иуда!
И куда ищу повсюду
Сунуть свой кочан?

Спи, родная, свет в окошке,
Личико, как у матрёшки,
Нос курносый,
Глаз раскосый,
Лоб из янтаря.
Ровно дышит и не слышит,
Как от печки жаром пышет,
Чудо, хохлома.

Грудь высокая, тугая,
Бёдра – тыква наливная,
Прям Бриджи Бордо!
Ноги ножки от рояля,
Боже мой, какая талия,
-- Мэрилин Монро!

Я присел на край скамейки,
Кинул в ноги телогрейку,
Одолела мысль:
«Не сыскать мне в целом мире
Грудь повыше, попу шире…
Да с такой в своей квартире
Только шевелись».

Слышен тихий голос милой:
«Здравствуй, муженёк постылый,
Нынче на какой кобыле
Ночью гарцевал?
Глянь-ка, личико опухло,
С голоду обвисло брюхо,
Словом, отощал.

Что-то тут со мною стало,
Враз раскаянье напало,
Зародилась мысль:
«Так не может продолжаться
Над любимой издеваться,
Отпилю себе, заразе,
Детородный член».

Пал на грудь ей, жарко клялся,
Впредь ни шагу зарекался
От неё не отходить
И услышал: «Так и быть!

Ты теперь смотри!
От меня не отходи.
Должен шибко порадеть,   
Я согласная терпеть.

Чувствую: заволновалась.
Обняла, тесней прижалась,
Задрожала, пышет жаром,
Как зимой от самовара.

Шарит по спине руками,
Шепчет: «Не пущу ни в жисть!
У меня ж мелькнула мысль:
«Всё! Прощён! Теперь держись!..

Просыпаюсь -- нет любимой,
На столе -- пирог с калиной,
Шанежки и чай с малиной…
Вкусно так,
Что дрожь в руках.

С воздержаньем не в ладах,
Я накинулся на эту
Снедь, вкусней которой нету,
Так, что только хрум в зубах.

Сыт теперь и всем доволен,
Женушкой прощён опять,
Не пойти ль теперь на волю,
Чтобы члены  поразмять?

Чтоб покинуть эти стены,
Им меня не удержать,
А потом в ночную смену
Снова чтобы пострадать.

1955,
пос. Кировский