Шах и зинда

  (Самаркандская легенда)
Есть на Востоке дивный город, - Самарканд!
Он очень древний и легендами богат!
Его когда то, Македонский воевал,
Персидский шах – Ковус* на город нападал,
Афрасиаб* с Рустамом* бился на стенах,
Могучий перс, не повергал его во страх!
А при Тимуре*, стал столицей Самарканд!
Известен всем у нас великий этот град!

Знаком мне близко этот город мой родной,
Его вовек не обойду я стороной,
И каждый раз меня к нему судьба влечет,
Как будто сына, Самарканд меня зовет!
Однажды, летом, я по улицам ходил,
Прохлады в полдень, я нигде не находил,
Смотрел величественный храм Биби – ханум,
Базар Сиабский, на меня обрушил шум
Своих рядов. Стоит Сиаб* здесь много лет,
В тысячелетиях его потерян след…
По жаркой улице под гору путь ведет,
Лазурный свет от куполов, меня влечет.
В Шах – и -  Зинда вхожу под аркою теней,
И вижу лестницу высокую за ней,
Ее когда то, мастер бережно сложил,
Кирпич к кирпичику, святым он услужил,
Чтоб людям легче помолиться было там,
Где со святыми упокоился Куссам.
Меж усыпальниц древних мой проложен путь,
Святым угодникам, Аллах тут дал уснуть,
Темно в мазарах, и прислушавшись, порой,
Молитву тихую услышишь за стеной,
Как будто праведник, невидимый для глаз,
Перед Аллахом, тихо молится за нас.
Он просит бога, прегрешенья нам простить,
И за грехи, излишне строго, не судить….
Иду меж стен и мавзолеев, там, в конце,
В тени Дарахт – камчи* с улыбкой на лице,
Старик сидит. На нем зеленая чалма*,
О его мудрости нам говорит она.
Он прошагал пешком до Мекки долгий путь,
Чтоб на священные места, хоть раз взглянуть!
Чтоб помолиться там Аллаху, и понять.
Как правоверный, должен в Мире пребывать?
Не  для гордыни, хадж вершил старик седой,
А для того, что бы понять: кто он такой?
Что бы понять: мы все от Бога, все родня,
И что не должен человек прожить и дня,
Без мыслей праведных и добрых. Ведь Аллах,
Не зря Любовь и Веру поселил в сердцах!
Никто не знает, сколько здесь сидит старик,
Как курага, морщинист, темен его лик,
Не помнит сам он, сколь живет на свете лет,
Но старца взгляд, прохожим дарит веры свет!
Перебирая четки, он ведет рассказ,
Его, друзья, теперь поведаю для Вас!

В года далекие, когда был жив Пророк,
Когда своим ученьем, просветил Восток,
У Мухаммеда дяди, были сыновья.
Своею святостью, известна вся семья.
И был один средь них, по имени Куссам!
Красив, умен, благочестив, как древо стан!
Лицом и нравом, статью, был он, как Пророк,
И в сердце чистое, не допускал порок!
Когда ж Пророк перед создателем предстал,
Куссам его святое тело обмывал…
А Вера правая, по миру разлилась,
Ее несли арабы людям, торопясь
Спасти их души, и однажды в Самарканд,
Привел Куссам Святой, свой небольшой отряд.
Считал он так: не трудно Веру насаждать,
Но надо Веру ту, молитвой укреплять!
Сам был он праведником, как велит Коран,
И Самарканд без боя мусульманам сдан,
Близь городских ворот, в пещере жил Куссам,
Учил людей, Аллаха чтить, как чтил он сам!
А в той пещере, в глубине, колодец был,
Никто из смертных из него воды не пил,
Один Куссам свои молитвы там читал,
Но на аркане вниз ведра не опускал!
Кяфиров* много к правой вере обратил,
За души их, Аллаха он всегда молил,
И очень скоро принял Самарканд Ислам,
Священным местом стал тот грот, где жил Куссам.
Ходили часто правоверные к нему,
Молились с ним, кто в день, а кто по вечеру,
И стали люди про Куссама говорить:
Что дал ему Аллах, без смерти в мире жить!
Куссам был старцем, но могуч был и силен,
Ходил, расправив плечи, с грозной саблей он!
Витали слухи, был седым Куссам тогда,
Когда пророку от рождения года
Считали мать с отцом. И был силен старик,
Когда Мухаммеду  Аллаха дух проник,
В глубины сердца и души…..
                И стал писать
Пророк Коран, чтоб Веры путь нам указать!
И после смерти Мухаммеда, жив Куссам,
Года проходят мимо, как по волосам
Вода сбегает, его силы не отняв!
И Веру он несет, как знамя приподняв.
От этих слухов, страх Кяфиров поражал,
И каждый, Веру в Самарканде принимал,
И скоро силою Куссама, и мольбой,
Кяфиры город обходили стороной!
Они Куссамом и молитвой сражены,
Его бессмертием, они побеждены!
Но не смирились иноверцы, не сдались.
Безлунной ночью в месте тайном собрались,
Кяфиры низменные думали: как быть?
Как правоверного Куссама им убить?
И вот, Кяфир – предатель, как то им донес,
Что в горы коврик свой молитвенный понес
Куссам святой, и с ним полсотни мусульман.
Молиться будут там весь месяц рамадан*.
Кяфиров много, двадцать сотен человек,
Их сын греха на преступление повлек!
В ночи крались они, искали мусульман,
И рядом с той пещерой, где и жил Куссам,
Они молящихся нашли. Раздался вой,
Кяфиры с саблями бросались в смертный бой!
Куссам не дрогнул, саблю острую схватил,
И стал рубить неверных, не жалея сил.
За сотней сотня в бой неверные идут,
Но только смерь, смеясь, кяфиров встретит тут!
Со всех сторон уж окружили мусульман,
И каждый воин получил, не мало ран.
Но сдаться, раненые в битве не хотят,
И сабли яростно безбожников разят!
Ведь правоверный каждый хочет защитить
Куссама в битве, и не дать его убить!
Кяфиры кругом обложили весь отряд,
О саблю праведника сто клинков звенят!
Пусть скоро путь к сердцам клинки врага найдут,
Но правоверные, из битвы не уйдут!
Уже давно гремит жестокий смертный бой,
Все правоверные в строю стоят стеной,
Но нет защиты со спины, и с двух сторон,
Спасенья нет орлу от тысячи ворон!
Безбожник в ярости безумен и жесток,
Уже алеет зорькой утренней восток,
Все меньше сил, все меньше воинов в строю,
Но правый гнев опорой служит им в бою!
И правоверные сплотились в тесный круг,
Но у Кяфира был припрятан меткий лук….
Уже полсотни положил врагов Куссам,
Уже устал, и трижды ранен был он сам,
Но он Аллаха и Пророка призывал,
И с силой новой на Кяфиров нападал!
Вот лук натянут, черной молнией стрела
Змеиным жалом смерть Куссаму принесла.
Салмат, святому в спину, словно трус стрелял,
Ведь взор Куссама их, как сабля убивал!
Когда пронзила сердце черная стрела,
Сама луна такого видеть не смогла,
Она за тучами укрыла светлый лик,
А небосвод от скорби, тягостно поник.
В печали гасли звезды яркие на нем,
И зарыдали тучи проливным дождем.
Вокруг Куссама правоверные стоят,
Отдать Кяфирам, даже мертвым не хотят
Святое тело, только силы не равны,
Решил Аллах, что умереть они должны….
В сраженьи скоро перебили всех людей,
Средь павших воинов бродил Кяфир – злодей.
Не мог он видеть, как над битвою кружил,
Махая крыльями, сам ангел Джабраил!*
Он души праведников на крылах своих,
Унес в чертоги света, где оставил их
С пророком вместе в тех чертогах пребывать!
(И пусть пребудет с ними Мир и Благодать!)
Кяфир Куссаму, саблей голову срубил,
И над собой, ее подняв, провозгласил:
- Вот их святой! Сразил его Кяфир – Салмат!
Пусть людям всем о смерти этой говорят!
Аллах приверженцев своих не защитил,
И в битве лик свой, он от них отворотил!
Пусть эту голову несут по городам,
Пусть все узнают то, что лгал пришелец нам!
Он оказался не бессмертным, он убит!
И пусть теперь Святой, нас чем то удивит!
Он о бессмертии души все говорил,
Покуда я, его в сраженьи не убил!
Но тут, случилось чудо! Равного ему,
В подлунном мире неизвестно никому!
С земли поднялся обезглавленный Куссам,
Средь тел кровавых, подошел к Салмату сам,
Из рук Кяфира, свою голову схватил,
И всех стоящих в круг, камчою* угостил!
Он отсеченную главу к груди прижал,
И к гроту в скалах, меж Кяфиров побежал.
Камча в его руке, как огненная плеть,
Не увернуться от нее, не уцелеть!
Одним ударом, сто Кяфиров убивал,
Пока до грота своего не добежал….
Убийцы в страхе, даже не могли бежать,
И на бегу Куссам, камчою их хлестать
Не уставал, Кяфиры падали, крича.
Орудьем божием, казалась им камча!
Неверных, сотни в мир иной отправил он,
Кяфиры падали, издав последний стон,
Вбежал в свой грот, у входа бросил он камчу,
О ней. Отдельно рассказать я Вам хочу:
Ведь в этом месте, ныне, дерево стоит,
И люд об этом потихоньку говорит,
Что из камчи, без влаги дерево росло,
Пятнадцать сотен лет уже стоит оно!
Оно в беде тяжелой может помогать,
А для того, молиться надо, и желать
Чтоб это сбылось. И Куссам услышит Вас,
Хотя давно укрылся он от наших глаз.
Еще я слышал: тут он молится в ночи,
И звать то дерево теперь, - «Дарахт – камчи»*!

Когда в Кяфирах страх рассеялся, вперед
Они помчались за Куссамом, в этот грот.
Вдруг видят: брошена камча, а там, за ней,
Завален грот большими грудами камней.
И груды эти, не смести не разобрать,
А значит им теперь, Куссама не достать,
И слышат, где то за камнями плеск воды.
Видать взбешен колодец! Ждать теперь беды!
Кяфиры в страхе разбежались, кто куда,
И Самарканд оставлен ими навсегда!
И как то старцы, к гроту древнему пошли,
У грота этого, камчу они нашли,
Она пустила корни, к небу поднялась,
Как будто над сухими скалами смеясь.

Столетья шли, сменяя караваны лет,
Но смерть святого, оставляет в сердце след.
И в древних книгах, кто то это рассказал,
И даже место грота людям указал!
Так с той поры молитвы стали там читать,
Аллаха стали призывать и восхвалять,
Что бы не дал забвенье он святым местам,
Что б вечно в этом гроте жил Святой Куссам!
А если праведник, случалось умирал,
То для него мазар* построить должно там!
И так за долгие несчетные года,
На месте том явилась нам Шах – и – Зинда!
Что значит это? В споре нет единства тут:
Одни то место, ямой царскою зовут,
Ну а иные, веря в то, что жив Святой,
Считают, что Шах – и – Зинда, есть Царь живой!

Так и текли года над миром и страной,
Пока на землю не пришел иной Герой!
Хромец железный, Тамерлан* воссел на трон!
Он государство укрепил, и чтил закон.
Врагов страны, рукой железной побеждал,
И веру правую в народе утверждал,
Ему подвластен был уже, почти весь мир,
Сам Тамерлан стал зваться именем «Амир*»!
В походы дальние ходил он много раз,
И вот о нем, я продолжаю мой рассказ…..

Тимур Великий, из похода шел домой,
Он победил врага, доволен он собой!
А в Самарканде, установлен им закон:
Победу праздновать, бесспорно может он,
Но прежде, должен по святым пройти местам,
И помолиться Богу, как велит он нам!
Амир* поехал. Мест святых, не перечесть,
В нем благодарность для святых в молитвах есть.
Но вот когда к Шах – и – Зинда он подъезжал,
Как будто, сам шайтан Амира убеждал: -
« Не верь, Тимур, живым не может быть Святой!
Ведь в том бою, Куссам расстался с головой!
Подумай сам: голов ты много отрубил,
Но, кто ни будь, без головы потом ходил?
А в том колодце, что в пещере, в темноте,
Живут создания, Тимур, но уж не те,
О коих книжные страницы нам гласят.
Там только змеи по сырым камням скользят!»

Кто заложил Тимуру в сердце этот бред?
На это, право, у меня ответа нет.
Но не иначе, как шайтан его смутил,
И в сети лжи он властелина заманил.
Собрал Тимур, своих приспешников, и вот
Амир пред ними речь сомнения ведет:
- Хочу я точно знать: живет ли там Куссам?
За это знание, богатств я много дам!
Пусть тот, кого не могут сказки напугать,
В колодец спустится, а после рассказать
Он будет должен: что увидел, что узнал,
И как в гостях он у Святого побывал!
Есть среди вас сардар, который верен мне?
- Прости, Великий, но мы все сгорим в огне.
Шах – и - Зинда живет там много – много лет,
В колодец тайны не прольется солнца свет,
Да и живущим, нету сил в него войти,
Ждет огнедышащий дракон на том пути!
Дракон в колодец вход бессонно сторожит,
Свернувшись кольцами, недвижно он лежит,
И никому из нас к Куссаму не пройти,
Ведь для живых, туда заказаны пути.
Но если силой хочешь ты кого послать,
То тот погибнет, и не сможешь ты узнать,
Ни про святого, ни как принял смерть гонец.
Лишь над живыми, правит царский твой венец.

Тимур в отчаяньи, сомнение грызет,
Спокойно думать свои думы не дает,
И вспомнил он про своих преданных бойцов,
Ведь каждый воин по приказу был готов
Идти на смерть.
                Тимур в тот день издал указ:
«Мои батыры*! Самый смелый пусть из вас
В колодец спустится, о коем слух идет,
Что в нем до сей поры Куссам Святой живет!
Пусть он узнает: это правда, или нет?
Пусть на вопрос Амира честный даст ответ.
Того батыра, ждут награда и почет!
Каменья, злато, и за день не перечтет!
Гарем наложниц. Караваны и земля!
Батыры, кто готов на подвиг для меня?»

Три раза в день, глашатай сей указ читал,
Три раза в день, награды щедро обещал,
Но нет желающих, к святому путь искать,
Никто не хочет ради злата умирать!
В тоске сидит Тимур, он хочет быть один.
И вдруг, с докладом входит стражник:
                - Господин!
Твой верный Хида пред тобой предстать решил,
И я к тебе, Амир, с докладом поспешил!
- Нукер* мой, Хида? Приведи, пусть он войдет!
Зачем же воин мой, ко мне теперь идет?
Он помнил Хиду! Уже целых десять лет,
В его войсках верней догляда Хиды нет!
Он бросив взгляд, легко ответит: сколь коней
Пасется в поле, и по сколь в шатрах людей!
Он очень зорок и сметлив, он очень смел,
Он не боится ни меча ни острых стрел,
Он биться против ста противников готов!
Без счета Хида порубил в боях голов!
Но, что же надо Хиде?
                Думает Амир.
Быть может все ж, решился он  подземный мир
Спуститься? Что ж, тогда известно станет мне,
Есть правда в книгах, что писались на земле!

За стражей следом входит Хида:
                - Мой Амир!
Перед тобой трепещет весь подлунный мир!
Коли решил, то мне ты можешь приказать,
Залезть в колодец, про Куссама разузнать!
Я от задания, вовек не откажусь,
В Шах – и – Зинда, в колодец, смело я спущусь!
- Мой верный воин! Мой нукер и мой сардар*!
Щедрее щедрого, тебе мой будет дар!
Ты только правду про Куссама разузнай,
За то награду, сам, по вкусу выбирай!!!!!
Счастливый Хида Синий* покидал дворец,
Теперь приходит тяжким странствиями конец!
Получит злато, и не надо будет вновь,
Идти сражаться, проливая свою кровь!
Среди рядов сиабских, он нашел канат,
За сто локтей, платил он двадцать пять манат!
Потом подумал, и еще арканы взял,
Ведь глубину колодца, разве Хида знал?
Двенадцать воинов за Хидою пошли,
В священном гроте, тайный лаз они нашли.
Между камней тот ход извилистый ведет,
Сдирая локти, по камням нукер ползет,
Прополз он целых пятьдесят аршин, и вот,
Попал нукер с друзьями, в мрачный старый грот
А там колодец темный, как дракона пасть,
И тьма зловещая…
                «Ужасно в нем пропасть.»
Подумал Хида, но арканом обвязал
Себя он крепко, и на край колодца встал.
Велел нукерам, не спеша себя спускать,
И крепко накрепко арканы все связать.

Уже спускается во тьме он целый час,
Блик мутный света, уж давно над ним угас,
Но нету дна, темно и звука не слыхать,
«Не могут люди столь глубокие копать
Колодцы в скалах».  Хида начал понимать,
Что путь к Куссаму, он сумеет отыскать.
Нукер все понял: нет, колодец не простой,
Он удивителен своею пустотой.
Воды в нем нет, и гадов, что в ночи скользят,
И на пришельцев источают смертный яд!
А воин храбрый, как над бездною повис,
Казалось, вечность он спускался вниз, и вниз…
Он уже смелости своей совсем не рад:
« Что может быть так глубоко? Быть может Ад?»

Но наконец коснулся он земли сырой,
И отвязал веревку смелою рукой.
Кругом, лишь сумрак. Хида не спеша присел,
Недаром был батыр хитер, лукав и смел!
Глаза ладонями он крепкими зажал,
Немного времени так руки подержал,
Потом открыл глаза….
                И мрака больше нет!
Вокруг него разлился яркий белый свет!
И видит воин: там, в стене, глубокий грот!
Дорога ровная через него ведет.
Пошел по ней, и на один полет стрелы,
Он оказался во вратах большой страны!
Над коей, небо небывалой высоты,
Под ним раскинут край чудесной красоты!!!!!
Кругом поля цветут, в садах висят плоды,
А за стенами, хорошо вдали видны
Дворцы прекрасные, сияет дивный свет.
Он затмевал сверканье  звезд и блеск планет!
Свет ярким солнцем озаряет небосвод,
Над садом дивным, купол сказочный плывет!
Подходит  ближе он, и видит, что дворец
Прекрасной мысли и искусности венец!
С Тимуром вместе, много стран он прошагал,
Но красоты такой, нигде он не видал.
Все Фаридуновы сокровища, как прах,
Перед каменьями, что блещут в куполах,
Дворца чудесного! Алмаз и изумруд,
Рубин и яхонт светом дивным блещут тут!
И словно золотом расплавленным стена
Блистала, красочно украшена она
Узором странным. Воин ранее не знал,
Украс таких, хоть много разного видал.
А за воротами, чудесной красоты,
Через арык ведут хрустальные мосты,
Фасад дворца в лучах сияет золотой,
А перед каждою дворцовою стеной
Суфа* высокая, из яхонта стоит,
На каждой трон, чудесным бархатом оббит,
Стоит на белой, дивно резанной кости!
Видать слона большого бивнями они
До время были. Спинки тронов в сто огней,
Сверкают ярким блеском врезанных камней!
Но во дворе людей не видно, в дверь идет
Батыр бесстрашный, но и тут он не найдет
Души живой. Как будто, здесь никто не жил,
А просто кто то, тут сокровища сложил.
Краса прекрасная сардара тут пленит,
Он с восхищением вокруг себя глядит,
Цветы невиданные, сказочный узор,
Резная мебель в залах тешит его взор.
Прошел дворец, и осторожно дверь открыл,
Через нее, опять попал в чудесный мир!
Он по серебряным ступеням вышел в сад,
Кругом ручьи, слезы прозрачнее, звенят!
По берегам ручьев кораллы, жемчуга,
А под водой лежит подстилка из песка,
Который златом так приманчиво блестит,
А средь кораллов, изумруд большой горит!
И видит Хида, что каменьев тут не счесть,
В песке златом алмазы и сапфиры есть!
А в лоне сада, хауз* скрыт в тени ветвей,
Вода искрится в нем от солнечных лучей!
Наполнен хауз, свежей чистою водой,
Сияет берег дивной плиткой золотой,
По берегам деревья разные растут,
И как весною, цветом красочным цветут!
Чинары старые сулят в тени покой.
А за чинарами, зеленою стеной,
На вешалах растет чудесная лоза,
Роса на листьях, словно чистая слеза!
На лозах, гроздями синеет виноград,
Цветы невиданные дивный аромат
В сад источают, фрукты клонятся к траве,
Трава ковром лежит зеленым на земле.
В ветвях деревьев, птицы райские поют,
Усладу слуху и душе они дают,
И в птичьих песнях не услышал воин страх.
А пелось в этих песнях, как велик Аллах!
По саду Хида восхищался и бродил,
Зачем он здесь, об этом Хида позабыл,
Решил попробовать он сказочных плодов,
Уже хурму сорвать с ветвей он был готов,
Едва решился сделать это наш герой,
Как за спиной ударил голос громовой:
- Эй, ты, помешанный! Как смел сюда ступить?
Я оборву твоей никчемной жизни нить,
Коль, что - то с дерева посмеешь ты сорвать!
Ты мою палицу надумал испытать?
Тебя, безбожника, без жалости убью!
Башку пустую, я как тыкву, раздроблю!!!!!
Отдернув руку, сердцем Хида чуял страх,
Холодный липкий пот, дрожание в ногах.
Хотел задать вопрос, но только увидал
Владельца голоса, и в страхе побежал.
Стоял в саду старик, с огромной головой,
Со страшным ликом и седою бородой,
Клубился злобы дым, в прищуренных глазах,
Чинару – палицу, сжимал старик в руках!
Хоть Хиду, маленьким никто не называл,
Но старцу воин, до колен лишь доставал!
Бежал он долго, гнал его безумный страх,
Уж потемнело от усталости в глазах.
Остановился Хида, дух перевести,
И поискать из сада дивного пути.
За садом видит Хида луг с травой, на ней,
Два раза по сто тысяч сказочных коней!
Уздечки дивные, в алмазах, в серебре,
Алмазы в стремени, на золотом седле
Рубины, яхонты, сапфиры блеск лучат,
Копытом кони нервно по земле стучат!
А там, за лугом, видит он еще один,
Дворец, какого не видал и Алладин!
И понял Хида, человеку не под стать,
Такие дивные строенья воздвигать!

Дворец террасой был высокой окружен,
Три возвышенья на террасе видит он,
И направляется к чудесному дворцу.
Шагает смело, страх батыру не к лицу!
Вот у террасы видит множество людей,
Видать на той* хозяин тут собрал гостей!
Умел он численность на глаз определять.
Прикинул Хида, что бы счет точней узнать
И удивился! Двести тысяч насчитал!
Людей так много вместе, Хида не видал!
И люди странные. Стоят и не шумят.
О чем - то тихо меж собою говорят.
У коих, белые одежды на плечах,
Стоят смиренно, прячут головы в чалмах,
А на других, халат зеленый, словно нет
Иной одежды, обойди хоть целый свет!
Но вот слова тревоги по толпе летят,
Друг с другом люди оживленно горят:
- В наш мир проник чужой и странный человек.
Он на себя беду бессмысленно навлек.
Он среди нас, и жизнью он не дорожит,
Иначе в страхе, почему он не бежит?
А Хида меж людей к стене дворца идет,
Так, словно за руку, судьба его ведет.
Он на террасе видит: трона три стоят,
Благочестивые три старца  в них сидят.
Для Хиды, смелость, не тенге, не занимать!
Решил побольше у людей он разузнать.
Он обратился к тем, кто рядом был, вокруг.
Он говорит:
                - Салям – аалейкум*, добрый друг!
Скажи, таксыр*, кто эти старцы, что сидят,
На тронах трех, и благочестие лучат?
- Знай, божий раб, перед тобою ныне сам
Шах – и – Зинда, Аббаса сын, Святой Куссам!
Сидящий справа старец, то пророк Хызыр,
Его пророчеством живет исламский мир!
А тот, что слева старец, тот пророк Ильяс,
Он служит мерой благочестия для нас!
- А что за люди собрались такой толпой?
И одинаково одеты? Я такой
Картины ране не видал.
                - Молчи, глупец!
Тут все вершится, как велит нам Бог – отец!
Тут ровно двести тысяч душ, тут нет людей.
Аллах за душами прислал своих коней,
И мы летим сюда, Шах – и – Зинда служить.
В одеждах белых те, кто еще будет жить,
А тот, кто жил со словом господа в речах
Своих, зеленую одежду на плечах,
Носить имеют право, но лишь только ночь
Придет на землю, эти диво – кони прочь
Нас в мир несут, откуда каждый прилетел,
И там живем, влача назначенный удел
Аллахом данный, до поры, пока опять
Куссам Великий не решит нас вновь позвать!

Заволновался чистых душ стоящий строй,
И то волнение, узрел Куссам Святой.
Шах – и – Зинда у ближних душ спросил тогда:
- Что здесь случилось? Души прежде никогда
Не пребывали тут волнением земным!
И говорит душа, стоящая пред ним:
- Прости, Хазрет*, случилась страшная беда.
Потусторонняя душа пришла сюда.
Не зван, в колоде твой, спустился человек,
И нас в волнение присутствием вовлек.
От этих странных слов прогневался святой,
- Пусть вольнодумец сей, предстанет предо мной!
И в тот же миг, перед Куссамом Хида встал,
Как приключилось так? Батыр не понимал.
Он поклонился, руки на живот сложив,
Перед святым от страха он ни мертв, ни жив.
- Салям аалейкум! Долгих лет желаю Вам!
И слышит он в ответ:
                - Валейкум ассалям!
Но голос старца, добротою не звучал,
А взгляд горящий, гнев священный излучал,
Он взгляда этого, батыр вдруг задрожал,
Как листик таловый*, на землю он упал.
Он смертной кары ждет, и жмется он к земле,
И слышит голос, словно грохот в вышине:
- Раб божий Хида! Дерзок был поступок твой!
Живущим нет дороги в царство под землей!
Ты не страшился потревожить мой покой,
Забыл о том, что сотворить могу с тобой?
Я чистый праведник, я не могу убить,
Но жизнь твою, святым дано поворотить,
Что б ты, пошел по первобытному пути,
Что б доземную суть сумел ты обрести!
Куссам подумал миг:
                - Так надо поступить,
Чтоб нечастивцев, от колодца отвратить,
Что бы наглец увидеть нас не помышлял,
Чтоб любопытный к нам дорогу не искал.
Пускай наукой будет всем судьба твоя,
И впредь, безумцы, не искали бы меня!
- Хазрет, молю, чтоб ты жестоко не карал.
Меня в колодец твой, Амир Тимур послал,
Он в верхнем мире, всемогущий властелин,
Сюда спуститься, приказал мне господин.
За ослушание, зовет он палача,
А тот, уже готов мечом рубить с плеча!
Его ослушаться, Хазрет, мне права нет,
О том, как лют  правитель, знает целый свет…..
И разве можно подневольного карать?
Ведь я не мог Владыке в просьбе отказать.
- Ты лжешь, нечистый! –
                Загремел в ответ Куссам:
- Ты лжешь Аллаху, если здесь солгал ты нам!
Тебя не силою сюда Тимур послал,
Ты черным сердцем своим, злата возжелал!
Ты нечастивец, и поступок твой, суть грех!
И он, послужит упреждением для всех.
Я, в этот раз, тебя не стану убивать,
Хочу тебя иною карой наказать,
Уйти ты сможешь Хида, жизнь ты сохранишь,
Но, об увиденном, навеки промолчишь!
А коль Амиру, все ж решишься рассказать,
И тайну в сердце не захочешь удержать,
То много бед падет на голову твою,
И стороной не обойдут твою семью
Мои проклятия. Потомки все твои,
С твоим проклятием закончат свои дни!
Откроешь тайну, и наступит темнота,
Свет, от тебя, навек укроет слепота!
И род твой Хида, что ведется от отцов,
Навечно станет родом грешников – слепцов!
- Услышав это, храбрый Хида задрожал.
Он еле – еле свой рассудок удержал:
- Хазрет, помилуй, справедливости хочу!
Ведь я за верность, наказанье получу.
Тимур – Владыка! Он заставит говорить,
Легко он может за молчание убить,
Ужель Аллах, слугу захочет покарать,
Пока Амир, всем миром будет управлять?
Ведь если вздумаю я правду умолчать,
Он палача прикажет для меня позвать!
И коль от пыток боль я не смогу сдержать,
И об увиденном посмею рассказать,
Ужель заслуженною кара будет мне?
- О, нечестивец! Будешь ты гореть в огне!
Вскричал Куссам:
                - Ты не умеешь честным быть!
И не тебе о справедливости судить!
Не смей здесь имени Аллаха поминать,
Не смей Святое, ложью грязной осквернять!
Уйди немедленно, и путь сюда забудь!
Ну а владыке передай: когда ни будь,
Тимур захочет весь Китай завоевать,
Что бы единственным владыкой мира стать,
Но за его сомненье в том, что я живой,
Он из Китая, не придет живым домой!
Еще его иною карой накажу,
Я отниму его любимую жену!
Его потомки, так же сгинут навсегда,
Не возродится род Тимура, никогда!
Пошел же прочь, нечистый! В следующий раз,
Подумай, прежде чем побеспокоишь нас!

С колен поднявшись, Хида стан не распрямил,
Не поднимая глаз, Святых благодарил,
Потом бежал он через сад и через грот,
Туда, где в мир людей, канат сквозь лаз ведет.
На дно колодца, Хида тяжело дыша
Вбежал устало. Его грешная душа
От боли ныла. На себя аркан надел,
Скорее в мир людей вернуться он хотел.
Рывки почувствовали люди, и тянуть
Из ямы Хиду стали скоро, чтоб вернуть
Посланца дерзкого к Владыке, во дворец.
Вот из колодца показался, наконец
Батыр известный. Только что с его лицом?
Вчера в колодец он спустился молодцом,
А ныне, встал перед нукерами старик:
Власы седые, слабы плечи, дух поник,
В глазах безумие и непонятный страх,
И непрерывные молитвы на устах
Его поблекших, дрожь в коленях, бледный лик.
Нукерам ясно: в тайну страшную проник
Батыр удачливый. Но видимо теперь,
Навек удача для него закрыла дверь…..

Ну, что же, преданный мой Хида! Говори,
Что ты увидел, оказавшись там, внутри?
Нетерпеливо у гонца Тимур спросил.
Ответа долго ждать ему не хватит сил:
- Жив, или нет, Щах – и – Зинда? Скажи скорей!
Я неизвестностью измучен много дней!
Не знает бедный Хида: как с рассказом быть?
Не знает: что же для Владыки сочинить?
И изворачиваться стал он. Начал лгать:
- Жив, или нет Шах – и – Зинда, откуда знать
Могу, Великий? Был на дне колодца я,
Там очень мягкая и влажная земля,
Огромный грот вокруг, вдоль стен я обошел,
Но даже малой щелки в них я не нашел!
Там тьма и сырость, спертый воздух, духота…
А может, это яма царская, не та?
В ужасный гнев пришел Тимур от этих слов:
- Ты смеешь лгать мне? Или книги для ослов
Писались мудрые, о святости его?
Как так случилось, что не встретил никого,
Ты там, где много сотен лет живет Куссам?
Сказать ты хочешь, что был выдуман Одам?
- Тебе в подлунном мире, кто посмеет лгать?
Но что сказать, коль не дано мне увидать,
В пещере той Шах – и – Зинда? А может он,
Создал невидимы от глаз живых, заслон?
Тимур прищурился:
                - По твоему лицу
Я вижу ясно, довелося молодцу
Увидеть многое, и мне легко понять,
Что о святых живущих, ты не можешь знать,
Меня поболе. Ты поведай свой рассказ.
Какое чудо скрыто под землей от глаз?
Велю немедленно про все мне рассказать,
Иль палача с мечом наточенным позвать?

Молчит с опущенной главою наш герой,
Не знает: в жизни ему выбрать путь, какой?
Пока он думал, подошел палач к нему,
Рукой решительною с Хиды снял чалму,
К ногам правителя, несчастного пригнул,
И саблей острою, как перышком взмахнул…
Сейчас палач, обрежет жизни его нить,
А Хида молод, сердцем всем он хочет жить!
Он крикнул громко, чтоб главу не потерять:
- Постой, палач, Хочу Великому сказать
Я слово тайное!
                Амиром подан знак,
Палач засунул свою саблю за кушак,
Все из покоев вышли, слушает Амир,
О том, как Хида повидал подземный мир.
- Поверь, Великий, нет мне права говорить
О том, кто в праве был мне это запретить.
Он, отпустив меня, решил меня проклясть,
И коль скажу про все, то лютая напасть
Меня постигнет, и потомков всех моих.
Нельзя нам знать, как жизнь идет в мирах иных.
Он меня проклял, чтоб ослеп я навсегда,
И что б среди моих потомков никогда
Никто не смог увидеть небо и траву.
Прости, Великий, я молчу, лишь потому.
Тимур на Хиду с удивлением взирал:
- Я никогда своих решений не менял!
А что ослепнешь, это должен ты принять,
Я все отдам, чтоб о Шах – и – Зинда узнать!
Ты мой слуга, и если хочешь, то сейчас,
Палач лишит тебя ушей и зорких глаз?
Или награду я могу без счета дать,
Земли отмерю, сколько сможешь обскакать
За целый день, на самом лучшем скакуне!
Но о Шах – и – Зинда, ты все расскажешь мне!
А коль ослепнешь, значит, жребий твой таков,
Я для твоих потомков медресе слепцов
Построю в городе. Вы будите в нем жить,
Молиться богу, и других тому учить!
Теперь бери коня, гони его скорей,
Отмерь надел, сколь хочешь от земли моей!
Но завтра, к вечеру, я стану тебя ждать,
Что бы рассказ твой про Куссама услыхать!

Главу понурив, Хида вышел из дворца,
Улыбка прежняя, сошла с его лица,
Решил Амиру обо всем он рассказать,
Но полной мерою за то, награду взять!
Едва от ночи пробудилась мать – земля,
Из городских ворот, гоня камчой коня,
В объезд земли помчался Хида, он назад
Вернется в миг, когда сгорит до тла, закат!
Он не жалея скакуна все гнал и гнал,
Так, словно Хиду страшный демон обуял,
Он и в последний света луч хотел скакать,
Чтобы еще хоть пядь земли в надел прибрать!

Когда, усталый Хида прибыл во дворец,
Чтоб обо всем сказать Владыке наконец,
Через покои смело он уже шагал,
Но перед тронным залом, Хиду вдруг догнал
Визирь* Амира, чтоб отдать ему фирман*,
Там десять лавок на сиабе, караван
В пятьсот верблюдов, много злата, серебра,
Посуды медной….
                Много всякого добра.
Владыка слово перед Хидою сдержал,
И с нетерпением, рассказа ожидал.
Во мраке масляный светильник им светил,
И Хида, голосом упавшим говорил,
О том, что видел, что услышал, что узнал.
Что понял ясно, а чего не понимал….
Он только к полночи закончил свой рассказ,
С последним словом Хиды из открытых глаз
Скатились две слезы, сверкая чернотой,
Владыка понял: перед ним сидит слепой.

Амир был честен, слово данное сдержал.
Все что хотел от Хиды, то Тимур узнал!
Он в Самарканде начал строить медресе,
И в нем учение святое знали все!
А управлял им Хида, старец и слепец,
Ученикам слепым он прадед, дед, отец…
Потомков святости решил он обучать,
Чтоб благочестием, Проклятье с рода снять.
Но о судьбе Тимура, Хида умолчал,
Чтоб тот на Хиду за проклятье не серчал.
И так случилось, что в Китай Тимур пошел,
Но на походе скоро смерть свою нашел.
Аллаха мысли, людям ведать не дано,
Бога ты очень, или беден, все одно
Тебе от смерти не уйти не ускакать,
И в данный богом час, всяк должен смерть принять…
А Тимуриды,* сразу стали власть делить,
Один другого, всей душой хотел убить!
И Тимуриды погибали. В мир иной
Они потомков уносили за собой.
И очень скоро наступил проклятья час,
Когда владыки род безвременно угас…..

Прошли века, но люди правду говорят,
О том, что много медресе в краю стоят,
Но есть средь них одно. Там много долгих лет,
Учеников, кто видит свет, в помине нет!
Потомки Хиды изучают в нем Коран,
Простит ли их Куссам? Не ведомо, то нам.
Но нам слепцы, для понимания нужны,
Что в святость верить, правоверные должны!
Кто усомнится, и решит искать ответ,
То быть слепцом тому, не видеть Веры свет.

Вот и закончена история моя.
Надеюсь, Вам она понравилась, друзья,
Ее такой, из уст хаджи* я услыхал,
И не меняя, слово в слово, передал!
Что ложь, что истина,  узнаем мы потом,
Когда оставим мир, и в вечность мы уйдем!


           КОНЕЦ

01,05,2012 год.

Примечания:
Шах – и Зинда    -- Живой Царь (дословно – Царская Яма)
Ковус                -- Царь Персии
Рустам                -- Персидский богатырь
Афрасиаб             -- Древний владыка Турана
Биби – Ханум     -- Соборная мечеть
Сиабский базар – Один из старейших рынков в Средней Азии
Дарахт – камчи – Дерево из нагайки
Кяфир                - Идолопоклонник, иноверец
Камча                -- плетеная кожаная плетка, нагайка.
Джабраил            -- Ангел смерти Азраил
Тамерлан            -- Темирленг Древний правитель Азии (железный хромец)
Нукер                -- Опытный, доверенный воин, гвардеец.
Батыр                -- Богатырь, сильный воин.
Сардар                -- Воевода.
Синий дворец   -- Дворец Тимура, а историческом заповеднике Афрасиаб.
Фаридун             -- Легендарный обладатель несметных сокровищь.
Суфа                -- Возвышение примыкающие к строению.
Мазар                -- Мавзолей, в котором хоронят Святого.
Хауз                -- Искусственный водоем, имеющий бытовое и ритуальное значение.
Амир                -- Владыка Мира. Титул Тимура
Таксыр                -- Обращение к старшему уважаемому человеку.
Хазрет                -- Учитель, Наставник, человек изучивший Коран, обращение к      
                мудрым старцам.
Визирь                --Политик, министр, советник при правителе.
Фирман              -- Указ правителя.
Медресе             -- Духовная школа на Востоке
Тимуриды         -- Потомки и наследники власти Тамерлана.
Ходжи                -- Мусульманин, совершивший паломничество в Мекку (хадж).
                Подразумевается честный и мудрый человек.
Салям аалейкум – Приветствие (Здравия вам желаю)
Ваалейкум ассалям – Ответ на приветствие ( И вам желаю здравствовать)