Пленение атамана

     Вязали в степи атамана разбойнички:
     Прости ты нас, батюшко, царь-атаман,
     Что пить тебе дале не сладкую водочку,
     А пыточных келий кровавый дурман.

     Ах, как же в тебя по-первах мы поверили,
     Под пули и ядра пошли за тобой,
     Все ждали, что вот воцарится в империи
     Не немец-придурок, а истинно свой.

     Но слаб ты, детинушка, духом и разумом -
     Рассеяно войско в заволжской степи,
     Тебя ж закуют и, как зверя, показывать
     По стольной Москве поведут на цепи.

     Воздернут на дыбу, измучат допросами,
     Исхлещут плетьми беззащитную плоть,
     И в клетку замкнутого пиками острыми
     Сквозь прутья безжалостно станут колоть.

     Царем обьявляться - забава опасная,
     Москва не приемлит мужицких царей,
     Недаром от крови вся площадь в ней красная,
     А лобное место всего в ней красней!

     Взнесешься к нему через толпы бурлящие,
     Головушку буйну палач отсечет,
     А Катьку твою, хоть и шибко гулящую,
     Великой царицкой молва неречет.

     Поцарствовал вволю - побудь теперь пленником,,
     Был нравен и грозен, так станешь там тих.
     А нас не суди - мы тебе не изменники,,
     Но страшно нам жизней лишаться своих.

     За всех пострадай! И сторицей оплатятся
     Все слезы, все стоны, все муки твои,
     Падет голова, но вовек не закатится
     Из памяти солнце народной любви.

     А нас, избежавших мучений покудова,
     Царицка простит, да народ проклянет.
     И сдавятся выи удавкой иудиной,
     А божия кара за гробом найдет...

     Кибитка Суворова к ним приближалася,
     Лександр свет Васильич возниц подгонял
     И думал злорадно: -Ужо испужалися!
     Немалого страху на них я нагнал.

     А царь-атаман средь иуд сотоварищей
     Арканами стянутый хмурый сидел.
     Заря занималась кровавым пожарищем,
     Судьбе отмеряя последний предел.

     10.1980-02.1997