Иду, гляжу и думаю

День влажный. На асфальт улитки
уже выходят. Я иду,
их собираю и кладу
в траву. Тьма мёртвых, а улики
отсутствуют. Кто раздавил
улиток? Кто тут проходил?
Кто это был?.. Да пешеход ли?
А может, велосипедист?
Вот – сук, вот – прошлогодний лист,
но никаких следов нет подле
раздавленных… Да что гадать!
В асфальт и камень закатать
осталось только Землю людям
да чёрту поднести на блюде,
дав полный в том ему отчёт!
Как этому рад был бы чёрт!

А люди ведь давно готовы
друг друга просто перебить!
Как фрукт – в саду (поторопить
нельзя мгновений!), тихо спеет
на всей планете меж людьми
раздор (попробуй-ка уйми
спесивцев гордых!). Не успеет
и колокол сказать: «Бом-бомммм!»,
как всё погибнет. Столько танков,
мин на Земле, снарядов, бомб,
что неминуема атака!..

На человека человек
опять пойдёт! Ужасный век,
ужасные сердца!* (Сердца-то
в наш век куда ужасней, чем
в эпоху рыцарства. Отрада
одна у тех, кто был ничем
и навсегда ничем остался,
хотя с надеждой не расстался, –
отрада эта – алкоголь!
Сознанье топит в водке голь!)

Нет ни Периклов, ни Сократов,
ни Аристидов. Шум парадов
сменился шелестом банкнот.
А не духовный ли банкрот –
страна?.. И впрямь, наш век ужасней
тех давних рыцарских времён.
Раз Шар Земной обременён
железом смертоносным, Он,
естественно, ещё несчастней!..
Кого Ему на помощь звать?!
Людей?.. На разум – уповать?
А есть ли у разумных разум?
Когда б он был, планета сразу
всеобщей стала бы страной!
Никто не шёл бы стороной,
и не было б границ в помине;
а люди жили бы и ныне
прекрасно; слово «патриот»
утратило бы смысл.  «Вперёд!
в атаку!» – никакой начальник
кричать не стал бы, наш народ
не ведал бы ни дней печальных
и горестных, ни мировых
войн, ни поветрий моровых…

А всех великих полководцев,
что гнали, будто на убой –
скот, толпами несчастных в бой,
народ считал бы за уродцев
и каннибалов; слово «враг»
им ничего б не говорило.
А кто-нибудь сказал бы: «Рак
живёт на дне реки, горилла
на юге, в джунглях. Где живёт
враг?» – и погладил бы живот.
Другой же, помня, что медали
и ордена не просто так
солдатам на войне давали,
а за убийство (этот – танк
подбил: сгорели люди в танке;
тот  прямо в штыковой атаке
убийство совершил; а тот,
взорвал, гранату бросив, дот),
не знал бы, что сказать, глазея
на кучи тех наград в музее,
и думал: «Нет, не виноват
ни в чём, ни перед кем солдат,
а виноваты те злодеи,
что, вбив абстрактную идею
солдату в голову, его
на смерть послали. Воевод,
вождей, их прихвостней хватало
всегда в России.  А  ЧК
ещё в гражданскую хватала
людей!..»
              Меня за дурачка
считают все, с кем я, толкуя,
пью водку; а сосед сказал:
«Люблю послушать и Луку я,
хоть он дурак!» Я оборвал
его на этом самом месте,
портвейна выпил… граммов двести,
утёр усы, наморщил нос
и очень тихо произнёс:
«И всё же Шар Земной одною
большой страной станет!.. Ною
Он тварей Божьих уберечь
доверил!  Так о чём же речь?!
И люди смогут на всемирный
собраться съезд, где будет мирный
подписан ими договор
(не думай, что всё это – вздор!)
Там будет сказано: ”Планету –
считать страной землян, раз в лету
навеки канула вражда;
раз ни гордыня, ни нужда,
ни гнев, ни злоба не толкают
на преступленье никого”».

Сосед заржал: «Иго-го-го!
Болтая языком, лакает
дешёвое вино Лука!
От пьяницы и дурака
слов умных глупо ждать. Короче, 
Звучит всё это дико очень!
На зло спокойно посмотри.
Оно не где-то, а внутри
тебя, оно – внутри любого.
Не могут люди полюбовно
договориться ни о чём.
А власть, назвавши кулачьём
земли хозяев, жутко с ними
расправилась. Что мог казнимый
в подвале смертник знать о том,
за  что какое-то  мгновенье
спустя его убьют?»  –  «Есть мненье,
что ни один огромный том
их дел сказать об этом правду
не сможет!.. Истиной порадуй!»

«Хитёр, практичен был Улисс!
А я… хоть я – идеалист,
не знаю, кАк ужились циник
со скептиком во мне. Лициний
Марк  Красс был воин и богач;
но славой он не полю брани
обязан, а деньгам!.. За харч –
на куркуля трудился; бранью
порой кормил меня куркуль,
хоть сам бродил и звал: "Гуль-гуль!
гуль-гуль! поешьте!" Голубей он
кормил. Мы к старости глупеем…
И на лугу на куркуля
с косой в руках трудился я.
Труд честный денег не приносит:
остался с носом, но… при носе!»

«Есть многое на свете, друг
Горацио!** Нам делать крюк,
чтобы до истины добраться,
не нужно, нужно лишь стараться!»
Сосед, смеясь, сказал: «Я – за,
хоть и не смыслю ни  аза!»
А я спросил: «И ты покинул
его?»  –  «… и п...юлей подкинул!»

Сосед стал, было, врать, как Ним***, –
тут я и распрощался с ним,
сказав: «Осёл!», и он умчался;
но не прошло ещё и часа,
как он вернулся: напились,
поспорили и… подрались.

30 апреля 2012


*Ужасный век, ужасные сердца! – А. С. Пушкин. «Скупой рыцарь».
**Есть многое на свете, друг Горацио,
что и не снилось нашим мудрецам.
В. Шекспир. «Гамлет».
***Ним – один из свиты Фальстафа.
В. Шекспир. «Виндзорские насмешницы».