человеку, который приручил себе девочку... посвяще

Однажды Он приручил себе девочку. Характер у нее был жуткий. Она трижды на день могла смеяться и плакать. Трижды на ночь просыпаться и смотреть в окно, пить кофе и рисовать черным угольком свои сны на больших листах ватмана. Она была очень разноцветной девочкой. Любила все яркое. У нее были короткостриженные, цвета чайного дерева  волосы, зеленые  огромные глаза.  Девочка носила все яркое . Особенно она любила рваные джинсы. Их у нее была уйма.
Она была счастлива, что ее приручил Он. Ей так было с ним интересно. Сколько всего он знал, просто жуть! Она его слушала открыв рот. В ее блестящих  изумрудных глазах было столько внимания, она чуть-чуть их даже прищуривала, смотрела в его глаза, и слушала, слушала. О чем бы она его не спросила, - он на все знал ответ. Она спрашивала по двадцать раз на день.
Когда говорила Она, - он с улыбкой ее выслушивал. А еще он любил держать ее хрупкие пальцы в своих руках. Он дарил ей цветы, покупал конфеты и мороженное, провожал до подъезда, встречал на вокзалах, водил ее по переулках, бульварах, показывал чудеса. Он любил наблюдать, как  под прозрачной кожей бьется голубая жилка на ее виске. Он целовал ее в лоб и в висок, он затаив дыхание, проводил ладонью по ее мягким волосам, которые пахли чайным листом.
Он оберегал ее радость, ее солнце, ее настроение, ее сны и слезы. А ей нравилось, что он не запрещал ей курить. Еще она любила пить с ним пиво с солеными орешками.    Хм.., он писал ей курсовые  на сессию, и вместе с ней переживал зимние холода и депрессии, а еще –  брал в руки гантели каждое утро, чтобы быть в форме  и переносить ее на руках через лужи. Тогда он  видел ее профиль во все небо. Она была так чертовски молода. А Он – с ней он тоже чувствовал себя молодым. Он так боялся, что  кто-то, когда- то  разглядит ее красоту. Он так любил те минуты, - когда она, как слепой  щенок жалась к нему. Он дарил ей все ласки, которые только есть на свете. Нет, впрочем, не все, - на все бы ему не хватило вечности, а ей дыхания.  Она была его праздником, его радостью, его счастьем. Он не знал, сколько еще  оно будет длиться. Ее счастье – быть прирученной, а его счастье – быть ее любимым хозяином. Это была странная любовь.  Он знал, что однажды, когда наступит июль, или август, или декабрь – она позвонит в его дверь, прибежит с мокрыми волосами от летнего ливня, или от первого снега , вся счастливая-счастливая, раскрасневшаяся , такая горячая и живая, - плюхнется ему на колени, бросив на диван свою большую серебряную сумку. В глазах у нее будет искриться новогодний салют и она, обняв его за шею и чмокнув в щеку, скажет: « Знаешь, он такой красивый как ты , он такой добрый и такой умный, у него такая улыбка, похожая на твою, и руки у него, как у тебя…»
Тогда  Он закроет глаза, сосчитает до трех  и постарается  радостно  сказать ей : « Вот, все прекрасно, - милая моя девочка, - тебе пора, - лети!"

... Но она вернется, когда наступит июль, или август, или декабрь. Мокрая вся, ощипанная, с оторванным крылышком и прочирикает: " Привет..."