Троллейбус

Асфальт разъедала ржавчина,октябрь разъедал душу,
небо вконец протекло - видно небесный сантехник еще с выходных всинь.
Троллейбус наматывал километры
на бывшей одной шестой части суши, почти параллельно земной оси.
Мне никуда не надо, хотя и скушно. Вкатился в двери среди людской непроснувшеся кутерьмы...
Огромная металлическая улитка лениво ползла по улице, рогами прицепившись к искрящей лозе проводов, давила листву колесами,
Как кит, всплывающий с глубины дышала надрывно,
катясь на восток от осени, к начальной точке отсчета зимы, и так по всему Питеру.

Печальная нота раз за разом застревала в пустом салоне, в хриплом
неразборчивом шуме объявления остановок.
Троллейбусу ночью снилось,что он самолет- блестит и легок,
но его разбудили и вновь по тому же маршруту по промозлому неуютному городу....
И улицы те же,как всегда минута в минуту
светофоры делили поровну.

А я уснул и приснилось мне, будто
не остановки проносятся мимо, а континенты, не лужи приобоченные, а безбрежные океаны...
Как в детстве, когда заглянешь случайно куда-то
по ту сторону,
а потом неловко,ломаными линиями и словами
на мятом листе бумаги
пытаешься эту реальность сложить по - новому.

потом приснилось, что троллейбус ожил, дверьми захлопал, как крыльями,
заговорил баском- "мы оба с тобой сумасшедшие, хрен с ними, дойдут пешком"!
Они сами собой впечатаны посмертно в эти пейзажи унылые,
а я подглядел в приоткрытую дверь депо, как люди, не эти, совсем другие
на крыше пускали воздушных змеев и так высоко пустили, что солнце гладили...
Я согласился - "давай, братец, полетели отсюда, пока нас не упрятали",
и он оторвался от асфальта, немыслимым чудом, уже без электричества,не привязанный больше гравитацией, взвился
образцом нового типа
умирающей авиации,
отбрасывая крошечную тень на дне прозрачной гудящей от воздуха пустоты...

Заиграл гармошкой дверной удивительные аккорды, празднуя исполнение мечты, летел гордо
все ближе и ближе к солнцу, кувыркался счастливо и беззаботно
выше и выше, и выше,
насаживая на антенны звезды.
И они сыпались вниз на крыши, серебристыми блестками,
остывая еще в полете,
И покрывали снегом головы удивленных прохожих...
И мне стало страшно
"останови!",- кричу,- "останови, там нет воздуха, я не хочу в космос!"

Но он не слышит и я прыгаю вниз... И падаю,
Падаю,
Падаю...

Проснувшись, еще прижатый к спинке сидения, покрытый гусиной кожей,
далеко на окраине города,
я ошалело вертел головой, из стороны - в сторону
дымили заводы в окна,
нигде не было мостовой, только мостов остовы торчали неоформившимися деревьями...
И мысленно изумляясь "черт его знает где я", косясь с опаской на готовый обрушиться бетонный большой забор,
С усталым грустным троллейбусом продолжал так некстати прерванный разговор -
"И как же теперь, что же тебе делать? Рожденный ползать- летать не может,
как и рожденный ездить.
И толку впадать в злость, обиду, печаль и вой...
Хоть тресни, дойдя до предельной точки,
а крылья у нас с тобой
лишь ночью,
а точнее даже - во сне.
Поменять бы местами явь и сон? Тоже как - то не очень..
Некуда деться, брат, в многоголосом скандальном гомоне не слышно музыки, в запыленные стекла не видно солнца,
если кто-то радостно и ни с чего смеется- совсем дурак...
Но лучше уж быть дураком, чем как придется..Знаю точно- тебе еще доведется
стать хотя бы малой частью от ветра сияющего крыла."
Он вроде бы успокоился, тяжело вздыхая, как
наплакавшийся человек,
и замолчал.

А я вышел на следующей остановке, сел на грязный причал,
закурил, и чувствовал себя неловко оттого, что наврал...
Пусть не намеренно,
желая помочь и утешить..
Жались к дороге сумерки,
было пора обратно. На душе было скверно, будто бы мне вершить судьбы всех тех, кто верил мне..

Я никогда больше не спал в общественном транспорте. А еще
с тех пор
я езжу всегда только
со влюченным
плеером...

17.03.12