Крепись деревня 18. 04. 2012

Во мне течет по венам кровь деревни.
Тамбовских нив и пашен дух земной
смешался с Вологодскою глубинкой,
с брусникой -ягодой Комяцкою, лесной.

И эта троица живительным настоем,
во мне пульсирует, как хлебный квас хмельной.
Зовет меня, неведомою силой,
в места те, с ворожбою колдовской.

И вот я здесь, опять в селе.
Иду межой, заросшею травою.
А взгляд прикован к церкви поодаль.
И та кивает мне своей главою.

Сорняк заполонил часть огорода,
который был оставлен отдыхать.
Наверно надо ладить косовище,
да как селянин взять и помахать.

Пройти , сполоть межную повилику.
А то границ угодий не видать.
Полынь да щавель встали до колена.
Упустишь время и не наверстать.

Перепахать бы, да картохи бросить,
в немую мякоть, сделав борозду.
Глядишь, она родная урожаем,
богатым наградит нас к сентябрю.

" Чего сосед любуешься бурьяном ?
Из горОду стал реже приезжать.
Старушке уж с косою не по силам.
Здесь мужику лишь можно совладать."

И я кивком кивая, ощущаю,
как сельскому житью здесь тяжело.
Не так как раньше, нету работенки.
Лишь огород спасает их еще.

Со стороны убогость -то виднее.
У них уж глаз замылился слезой.
А я здесь гость и свежим оком вижу,
как мой сельчанин стал  душой больной.

Корявый говор их, порой смешливый
и шепелявый их простой язык,
толкует осуждая дорожание.
И ждет добавки к пенсии мужик.

Крепись деревня, надо жить нам дальше.
За огород болея всей душой.
И хоть я не богат рублем чеканным,
я поделился бы копейкою с тобой.

Устроил бы на площади Базарной,
поставив в ряд дощатые столы,
простое угощение с самогоном,
с картошкой, огурцами, под грибы.

С ведерным самоваром, кренделями,
вареньем с  нашенских, родных садов,
и угощал бы вас, мои сельчане,
от Пасхи и до снега, что в Покров.

В застолье добром, мы бы порешали.
Как жить нам дальше, сообща ли, врозь?
И как вернуть сбежавшую с деревни,
в далекий город нашу молодежь.

Но поразмыслив, сам стал сомневаться,
исконно не решаемый вопрос.
А мысли бегают, куда -то в даль стремятся
и от бессилия стало горько аж до слез.

Обиженный на власть, ее безмозглость,
последнюю копейку своровать,
в делах общественных нерасторопность,
нужду людскую понимать.

Я на крыльце сидел соображая,
действительность, сидящая во мне
и в них она пробила брешь дырою,
оставив лишь доверие к себе.

Но я здесь гость и надо поклониться,
родительским могилам на селе.
И грешною душою приобщиться
к спокойствию почивших в тишине.

Присяду у могилки, чуть не плача
и с батей, как с живым поговорю :
" Не видишь ты, какая незадача,
ведь сельское хозяйство то в хворью!"

Хотелось бы, конечно нам, сельчанам,
терпеть поменьше муторных проблем.
но те назло, ползут не стороною,
за вереницей их не видно перемен.

Ну что ж, погостевал и хватит!
Поеду городскую ширь глазеть.
И в гомон толп, неугомонный,
ворвусь , и буду буднями вертеть.

Работа городская в схватке жесткой.
Он окрестил приезжих лимитой.
И те, провинциалы - работяги,
гуж тянут непосильный, каждый свой.

Зарплата не ахти везде какая,
питание, жилье, послать домой.
И едет лимита в Москву, спасая,
себя и семьи, нищету гоня метлой.

Хотелось бы развеять все сомнения.
Поверить в новый , жизненный виток.
И дожить с переменой улучшения,
свой быстро таящий, как льдина жизни срок.