Крымская легенда Гюляш-Ханым

17.12.2009 - 19.12.2009
Гюляш - Ханым.

В те времена Тавридой правили татары,
И было это около семи веков назад.
А управлялось государство ханом,
Его дворец располагался в городе Солгат.

Имел тот хан аж триста жён в гареме,
Любимой же, он полдворца отдал.
Она была настолько страшной в гневе,
Что сам не шёл к ней, приглашенья ждал.

Скорей всего, она его приворожила,
Недаром ведь цыганкою была.
Но, хану в жизни, несомненно, угодила,
Когда красавицу-дочурку родила.

Гюляш-Ханым ту девочку назвали,
И хан признал, что лишь она одна,
Лицом в него, другие - близко не лежали...
Что ж, может умный ошибаться иногда.

Хотелось хану думать, что красив он.
Жена-цыганка говорила - лучше всех.
И улыбался потому счастливо,
А радоваться жизни, ведь не грех.

Пусть на быка похож с огромным брюхом,
И глаз один с рождения кривил,
Но, к недостаткам, зренье часто глухо,
Хан истину в словах любимой находил.

К тому же, с дочерью удача привалила,
В поход на Ор он брал Гюляш с собой.
Жена-цыганка так наворожила,
Добыча в руки шла тогда горой.

Пытался главный евнух обратиться,
Да, хану о жене порассказать,
Что улетает из дворца, как птица,
Чтоб табор Ибрагима повидать.

Тогда-то ханша запирает двери,
Чтоб думал хан, что зла его жена.
Но наговору Мангу-хан не верил,
Разбил чубук он о макушку старика.

Добычи как-то раз набралось много,
Сто арб понадобилось, чтоб её везти.
И медленно ползли они дорогой,
Привалы делая, на длительном пути.

А Мангу-хану так домой хотелось,
Чтоб поскорей жену свою обнять,
Что он наместнику казны доверил целость,
И дочь оставил, чтоб с собой не брать.

Вот хан беспечно ускакал с отрядом,
Не думая о сложностях каких.
А Черкез-бей с Гюляш-Ханым поехал рядом,
Наместник строен был, как тополь, и красив.

Что говорить, Гюляш в него влюбилась,
Как видно, ей любить пришла пора.
И девушка в червонец обратилась,
Что покатился к беевым ногам.

Его тот поднял, но был честен от рожденья,
Не взял себе, а запер в ханскую казну.
Не всем по нраву добрые стремленья,
Иной раз доброта ведёт ко злу.

В ту ночь обоз с казною был захвачен,
То Балаклавский князь старанье приложил.
А Черкез-бей бежал, он не был схвачен,
В Солгат за помощью отряда поспешил.

Ну, а казна попала в Балаклаву,
И сундуки в покои князя занесли.
Откинул крышку одного - рой пчёл на славу,
Которые, к тому же, явно злы.

Князь греческий, однако, рассмеялся:
- Так вот, что возит Мангу-хан в казне!
Да, ценный приз сегодня мне достался...
Вот почему охраны не было нигде.

Но пчёлка вкруг него вдруг закружилась,
Взяла, да и ужалила его.
И жало князю прямо в губы впилось,
А он в ответ задел её крыло.

Пчела упала на пол, ну, а дальше...
Посыпались червонцы тут и там.
- Куда глядел, помилуй бог, я раньше?
Князь не поверил собственным глазам.

Дочь ханская у ног его сидела,
Улыбка на лице её цвела.
Дразня, с любовью на него глядела,
И страсть безумная тут князя увлекла.

Да, и Гюляш-Ханым была не против.
Такой красавец, лучше бея во сто крат!
Любовь появится, когда её не ждёте,
И чувств горячих расцветёт прекрасный сад.

Был юный князь красавицы достоин,
Ногой червонцев груду оттолкнул.
На руки взял, унёс к себе в покои...
Три дня с любимой глаз он не сомкнул.

Старейшины не раз к нему стучали,
Предупредить, что войско ханское идёт.
Но им из-за дверей не отвечали,
Спит разум, коль любовь в душе поёт.

А на 4-й день Гюляш из башни улетела,
Оставив князя, птицей устремилась в небеса.
Да, при дороге, на пути у бея села,
Одежды разорвав, и растерев глаза.

Бей ехал впереди всего отряда,
И где-то рядом женский стон он услыхал.
Вскользь брошенного в сторону ту взгляда,
Хватило, чтобы он Гюляш-Ханым узнал.

Та разрыдалась, а затем заговорила,
Мол, Балаклавский князь бесчестно поступил:
Над нею надругался, применивши силу,
И бросил, сам же, в крепость поспешил.

Теперь ей замуж выйти не придётся,
А так хотелось бы иметь семью, детей!
Желающих жениться не найдётся.
- А я женюсь, - воскликнул Черкез-бей.

- Князь за печаль твою ответит головою!
Не плачь, любовь моя, о горе позабудь!
Мы будем счастливы вдвоём с тобою,
Ждёт князя гибель, нас - обратный путь.

И думала Гюляш тогда дор0гой:
Неплохо бы обоих взять в мужья,
Ведь оба хороши они в итоге,
А вот, поди ж ты, этого нельзя!

Имея много, большего желаешь,
И аппетит со временем растёт.
Не остановишься, глядишь, всё потеряешь,
А безрассудство к краху приведёт.

Вернёмся к князю, что бесследно исчезает,
Решив любимую найти, где б ни была,
Цыганки старой платье надевает,
Спешит в Солгат, ведь там она жила...

Пересекая горы и долины,
Он думает о той, что всех милей.
Ах, женщины, зачем Вы так красивы?!
Зачем изводите, терзаете мужей?

Князь путь до города пешком проходит.
Прибыв на место, тут же узнаёт,
Что замуж дочка ханская выходит,
А завтра свадьба, и ликует весь народ.

Слух услаждают сто чалгИджи, сто думбАло,
Горят костры, и слуги ханские спешат
На площадь бочек выкатить немало,
Бузе, бекмесу всякий будет рад.

Тем временем, невеста загрустила,
К окошку в переулок подошла.
- Каким же Балаклавский князь был милым!
К нему несутся мысли и душа.

Увидеть бы его ещё разочек,
А там уж можно замуж выходить.
Пришёл бы, червь сомненья сердце точит,
Коль любишь, скоро ль можно позабыть?

Тут в переулке ворожея появилась,
Цыганка старая остановилась у окна.
Да, к девушке тихонько обратилась:
"Вели впустить, я погадаю для тебя".

Гюляш-Ханым её впустить велела,
Слуг отослала, чтоб наедине побыть.
Когда ж, в глаза старухе посмотрела,
То удивление едва сумела скрыть.

Глаза у князя пламенем горели,
Уста шептали дикие слова.
Любви безумной оба захотели,
Их увлекла желания волна.

Луна бывает жёлтой, а бывает белой.
На сей раз, в небе было сразу три луны.
Одна, как первозданный снег блестела,
А две другие плавали в крови.

На небо глядя, люди говорили:
Убили двух, а третий будет жить.
Слова на деле подтвержденье получили,
Событий бег нам следует открыть.

Зайти решился Черкез-бей к невесте,
Возможно, добрые слова хотел сказать.
Увидев любящих, он воспылал желаньем мести,
И ятаганом головы сумел отнять.

Мужик неверную жену жалеть не должен,
И Черкез-бей женился на другой.
Дочь хана старшая с ним разделила ложе,
Став любящей и преданной женой.

Солгатского дворца давно уж нету,
Одни развалины, обломки стен стоят.
Следы событий затерялись где-то,
А люди ныне, вот что говорят.

Когда осенняя пора приходит,
И выплывает на' небо луна,
Где был дворец, две тени тихо бродят,
Их речь печальна и едва слышна.

Одна всё время спрашивает горько:
- Зачем ты погубил меня, как мог?
Другая, с грустью, отвечает только:
- Любил тебя, прости, что не сберёг.



Примечание:

Мангу-хан - лицо историческое. Правда, полное имя: Тудан-Мангу-хан. От его времени дошла старокрымская монета (1284 год). Черкез-бей так же лицо историческое, но жил в более позднюю эпоху, судя по договору 1380 года между генуэзцами и татарами.

Чалгиджи - музыкант, буза - напиток, приготовляемый из проса, бекмес - мёд, приготавливаемый из виноградных выжимок, думбало - большой барабан.
Ханский дворец в Солгате (теперешний Старый-Крым) был построен на берегу реки Серен-су. Здание существовало ещё в конце XVIII века, когда в нём жил епископ Гумилевский (1792 г.) Теперь от дворца остались развалины внешней стены.