Шепчу свои и чужие стихи небу и деревьям

Где-то среди людей бродят гении.

Я прекрасна потому, что я люблю тебя.

Тонкий запах немыслимо древней земли.

Как много во мне презренной материи, как мало божественного духа. Идти к людям. Жить только для них. Пусть убивают.

В Студии Художественного слова я познакомилась с поэтом Арсением Александровичем Тарковским. Он умница, большой человек, милый человек с огромным обаянием. Хочу ему читать стихи. Хочу читать ему Марину Цветаеву.  Он близок мне необычайно.

Арсению Тарковскому: "Где найти мне слова, чтобы украсить Вашу жизнь, где радость разыскать, чтоб Вас утешить светом? Я Вас люблю, и я совсем, как нищий". Последние слова из Марининого "Комедианта", посвящённого ею режиссёру Юрию Завадскому.

Я состою из Блока и Марины,  Бродского и Кости.  Читаю Сенанкура.  Беспроволочная связь времён.

Мне бы веками смотреть на тебя.

Я хочу стать землёй под ногами твоими,  Любовь.

Я шепчу свои и чужие стихи небу и деревьям.

Если у меня нет сил, то кого просить о них? Если мелкое моё побеждает, то какое великое его затмит?

Я жадно ищу человека, учителя, возлюбленного. Раз его всё ещё нет — я недостойна этой встречи. Если я испытываю потребность в учителе, то разве он не ждёт ученика?

Я привыкла к потерям. Надеюсь, что пустота пройдёт, и я постигну небесную гармонию.

Разбита в прах, повинна во всех своих потерях, неудачах, обидах, унижениях. Остаётся либо умереть, либо восстать из пепла.

Блок любил своё лицо. У него обнажённая совесть и глубокое чувство правды.  Вечно несказанное, ради чего он и жил. Мать и жена его— земные обожествляемые реальности, которые несли в себе это несказанное.

Я больше пишу, чем живу.

Я думала, что буду певицей и кем только не буду. Выпрямить стан и стать другой - новой, юной.

Косте Кузьминскому: Ты нерождённый свет, ты крыло, шелестящее сказками.

Надо мне знать религию христианскую. Либо смерть, либо Бог.

Вся жизнь кругами. Что ж, бреди
Сквозь бури. Пой, свирель,
Меня в оставшихся найди
И хоть в себе уверь.

Мой рисунок.