Память сердца

Я однажды поеду на Север, в крещенский мороз!
В гарнизон отдалённый завьюженного Заполярья,
чем студёнее ночь - тем игристей и ярче сиянье
и разиашистей сполохи в бликак загадочных звёзд.

Белоснежно и девственно, сколько доступно для глаз,
снег идёт и идёт, невесомо на плечи ложится,
защекочет лицо, опушит индевело ресницы,
отметелится - и в монолитный уляжется пласт.

А в снегу (не дозваться!) неистовство наших детей,
из-под шапок парок, шубы смёрзлись негнущейся робой,
и кто ввалится в дом: то ли дочери, то ли сугробы,
багровея румянцем распаренности до костей!

Ну, а в марте - на лыжи! Алмазы в лучах золотых,
бьёт спрессованно молодость в мышцах тугою волною,
кислород хоть понижен, но как же хватало с лихвою
для безмерного счастья и для перевалов крутых,

И ещё для твоей ненасытной любви к синеве,
в тайны неба над морем, в красе и в коварстве похожих,
пуск ракет, дозаправки, на Полюс - о, Боже!
Сколько было всего, но...детали в твоей седине.

Я, быть может, поеду туда в обезноченный день,
и меж сопок-сестёр снаряжусь покосить подосиновик,
обласкаюсь водой снеговой из озёр тёмно-синих,
и замрёт, признавая, с ветвистой короной олень.

Только взлётный бетон густо озеленился травою,
в наших первых домах безоконно гуляют пустоты,
и лишь на обелисках друзей рвутся ввысь самолёты -
Может, лучше тебе в эту боль не поехать со мной?