И сколько снега...

И сколько радуги, сколько Бога живёт в человеке...
И кости полы, и в них толкнулись священные реки
Ребёнком в чреве, мольбою в горле, расплёсканным млеком,
И мой алтарь, улыбаясь, гаснет, размётанный в снеге...

Целую кровь и вцепляюсь в пальцы, лечу твои крылья,
Лечу и падаю в пропасть ветра и в негу бессилья,
И кто мне взрежет глаза продольно и всё это выльет?
И красный липнет, врастая вдохом, холодною гнилью

Вжимаясь в сердце... но ты прекрасен, навечно, навеки...
И льются реки, священные реки, солёные реки...
И красной линией скорчилась в снеге летально Омега
Всесущной смертью, ладонью двоим закрывающей веки.

Но сколько неба... я знаю, что жизнь не умеет кончаться.
И я молюсь, и дрожу, и плачу - и не закричать бы
И удержать всё в себе - все звёзды, миры и начала...
И прорастает сквозь тело трава, и сознанье мельчает...

И снег проходит, но свет не тает, и ширится белый
В зрачках, и радужка стала почвой и в пыль разлетелась,
И возрождение рвёт на части мой дух поседелый,
Весны внезапность - и я догораю, очерчена мелом.

И ты откроешь глаза, улыбаясь, и всмотришься в листья,
И в тёплых жилках твоих заколотится пульс моих истин,
Забудь. Забудь всё - и имя, и профиль. Будь вечною жизнью,
А я останусь в тебе навсегда - изувеченно-чистой.