Детство золотое

Мало что помню из своего детства «золотого». Помню только, что жили мы бедно и трудно. Впрочем, как и большинство семей послевоенной поры. Денег было мало, да и продуктов питания и товаров в магазинах. Родителям приходилось экономить каждую копейку, чтобы дотянуть до зарплаты. Но все равно приходилось занимать у кого-то из соседей, а потом отдавать. Но ничего, никто особенно и не жаловался. Всем было нелегко.
Помню, что очень любил праздники - Новый Год, 1 и 9 мая, 7 ноября.
Новый Год я любил потому, что была елка с игрушками, подарки от деда Мороза, и можно было много и вкусно поесть. На столе был «Лимонад», котлеты, жареная картошка, вареная колбаса, апельсины, конфеты и мороженое. Словом, всё то, что было только по праздникам и в день рождения. В остальные дни наша семья не могла позволить себе подобной «роскоши». Как и две другие семьи, которые были нашими соседями по коммунальной квартире в пятиэтажном доме на 5 этаже без лифта.
Наша семья, мама, папа и я, жила в 16 метровой комнате с высоким потолком и двумя большими окнами, из которых были видны соседние 5-этажные и 3-этажные дома. Выше тогда не строили. Обстановка в комнате был скромная – моя детская кроватка, диван родителей, шкаф для одежды, круглый стол в центре комнаты, два стула, рабочий стол отца, на котором он ремонтировал часы, которые приносили ему многочисленные друзья по основной работе.
Нужно было подрабатывать, чтобы прокормить семью. А отец в то время слыл хорошим часовым мастером. Денег это приносило немного, больше, как говорится, они пропивали с друзьями, но репутацию часовщика он заработал надолго.
Сначала отец начинал ремонтировать будильники, чтобы потренироваться и набить на них руку, как он говорил. Потом стал браться и за наручные часы. А позднее ему стали приносить и старые настенные часы с боем. Помню, что я очень любил слушать бой этих часов. Одно время у нас на стенах висело их штук 5. И все с разным боем. Иногда приходя с работы в хорошем настроении, отец по моей просьбе заводил все настенные часы, и мы с ним садились на диван и слушали, как по нашей маленькой комнате разносился их мелодичный красивый бой…
  Еще помню, что когда-то в детстве мама рассказывала мне, что переезда в этот большой кирпичный 5-этажный дом, мы с моего рождения и до 5-ти лет жили в одноэтажном старом деревянном бараке, в маленькой 12-метровой комнате, перегороженной на 3 части старыми простынями. И было нас там…6 человек…Дедушка с бабушкой за одной простыней, папа, мама и я – за другой, и папина старшая сестра – за третьей. Все «удобства» - на улице, в дощатом зеленом домике с буквами «М» и «Ж».
  Нынешним молодым такое «существование» может присниться только в кошмарном сне. А мы как-то жили, и выжили, и ничего. Как говорится, «в тесноте, но не в обиде». С соседями жили дружно, ходили в гости друг к другу, то есть, в соседнюю по бараку комнату.
Мама вспоминала, что больше всего я любил ходить в гости в Любшиным, которые жили в конце коридора. Особенно я любил сидеть во дворе и слушать, как дядя Слава (Народный артист СССР Станислав Любшин), собрав всех соседских ребятишек, читал нам разные монологи из произведений мировой литературы. В то время, во всем бараке говорили, что он готовился поступать в артисты, чтобы играть в кино и театре.
А я был его любимым и преданным слушателем. Каждый раз повторялось одно и то же – минут через 10-15 после начала его «выступлений» ребятишки убегали один за другим, кто «в туалет», кто «обедать», кого «мамка позвала».
Дядя Слава поначалу огорчался от такого невнимания к нему нашей «малой аудитории», но потом смирился, и продолжал свои «репетиции» для меня одного. Я же часами сидел, как зачарованный, с широко раскрытыми глазами, а иногда, даже, и с приоткрытым от изумления ртом, и, не отрываясь, смотрел на дядю Славу. При этом, я, конечно, не понимал и половину из того, о чем он рассказывал или декламировал по памяти наизусть. Но не мог оторваться ни на секунду, зачарованный его необычным для барачной жизни артистичным, «киношным» голосом, и тем, как интересно и убежденно он рассказывал мне о красивой, непонятной, далекой, заморской жизни, о которой в то время и сам имел представление только по книгам и фильмам…