Он был вне подозрений

Марина КАМИНСКАЯ, «Наше время», 2001


МУЖАЙТЕСЬ, ДАМЫ
Как свидетельствуют медики, случаи обмороков, связанные с прочтением сборника классической поэзии в блатных переводах "Мой дядя, падло, вор в законе" (автор Фима Жиганец), пока не зарегистрированы. Видимо, книжка ещё не попала в руки школьных учительниц литературы. Иначе…:

"Онегин, кореш мой хороший,
Родился в Питере, барбос,
Где, може, вы шпиляли в стос
Или сшибали с лохов гроши.
Гуляли в Питере и мы.
Но чем он лучше Колымы?"
ххх

"Однажды зимою, колымскийбродяга,
Я чапал тайгою: был жуткий дубняк.
Секу, кочумает на сопку коняга,
Таранит какой-то обапол в санях

И рядом, каная под честного вора,
Под жабры ведет эту клячу лохмэн –
Колёса со скрипом, бушлат от Диора,
С тузом на спиняке, а сам - с гулькин хрен!"
ххх

'Пахан и шобла - это ж два братана -
Кому из них шестерить ты пошёл бы?
Мы говорим - шобла, подразумеваем пахана,
Мы говорим - пахан, подразумеваем шоблу"
Ххх

Блажен, кто получил свой срок
В дни беспредела на кичмане!
 Его призвали каторжане
В уютный воровской куток.

Как вы уже догадались, для публикации в газете я выбрала самые безобидные отрывки, рискуя вызвать бурю гнева иных читателей и особенно читательниц и этой малостью.

Мой маленький эксперимент, произведенный в стенах редакции, показал, что: мужчины, листая "Дядю", восклицают: "Забавно! Любопытно!" А отдельные строки вообще исторгают у них возгласы: "Классно!".

Женщины под разными предлогами от чтения этих переводов пытаются увильнуть, а если начинаешь все-таки цитировать им Фиму, в лучшем случае издают лаконичное: "Н-да-а..." Недаром говорят, что журналистки - мужественные женщины.

Дабы остудить ярость нежных натур, автор переводов с классического на блатной признаётся, что все переведенные классики (Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Маяковский, Шекспир, Анна Ахматова) им горячо любимы. За исключением, может быть, одного Некрасова, к которому переводчик относится нейтрально.

Автор уверен, что эта лингвистическая шутка в духе вышеназванных великих. Шутка? Ну да, говорит автор. Эдакий карнавал, на котором литературные персонажи, слова и даже понятия надевают грубые, но выразительные. маски...

- Этот милиционер!!! - негодовала в одной из радиопередач по поводу блатных переводов известная критикесса.

Нет, за Фимой пока не пришли. Просто настало время снять маску.

НЕТ ДРУГОГО ТАКОГО
Если бы лет двадцать назад какая-нибудь гадалка сказала студентам филфака РГУ, что один из них предпримет попытку посмотреть на образцы классической поэзии сквозь призму сознания люмпена, уголовника и сделать перевод с классического на блатной, Александр Сидоров был бы вне подозрений. Его занимала серьезная поэзия, он не из тех, кто старается приправить свою речь крепко перченными словечками. Что происходит там – на социальном дне, Сидорова не интересовало.

Однако судьба распорядилась по-своему и "определила" филолога Александра Сидорова на работу в систему исправительных учреждений...

...Воровской жаргон он стал изучать скорее из профессионального любопытства. И... Да это же глубокий пласт русского языка! Сколько в нем позабытых уже слов и выражений...

Чем усерднее изучал этот язык, тем чаще заглядывал в "Словарь живого русского языка" Владимира Даля, тем больше росла уверенность: явления, подобного русскому воровскому жаргону, в мире нет. У них там что? Язык клана, кстати, очень небогатый выражениями. Зато у нас...

В общем, дело закончилось тем, что Александр Сидоров издал словарь уголовного языка с броским названием «Южная феня».  Хотя почему "закончилось"? Работа над словарями засасывает, как трясина...

Кстати, "Дядя" - по мнению Александра Сидорова - это шутка, а вот комментарии к нему (точнее - краткий словарик воровского жаргона) - это уже серьезно.

Как смотрит на такое разделение Фима Жиганец? Думаю, он вынужден с этим согласиться? Ведь Фима - это только литературная маска майора Сидорова, придуманная, чтобы повеселить друзей...

СПАСИБО СТАЛИНУ
-Интересно, а почему русский воровской жаргон богаче английского или, скажем, французского? Неужто в русских уголовниках живет особая страсть к филологии?

-Я объясняю это созданием "империи ГУЛАГа", через которую прошли огромные потоки крестьян, мещан, купцов, дворян.

Значительную часть слов и выражений уголовный мир черпал из русских говоров и диалектов, славянской мифологии, ремесленных жаргонов, церковнославянской лексики, языка купечества. Воровской жаргон впитал
в себя многие условные языки: «офенский» (то есть язык офеней - торговцев-разносчиков в царской России), кантюжный (язык нищих), лирников (бродячих музыкантов), мостырников, шерстобитов и многие, многие другие.
Вот, к примеру, конкретное слово - "бабки". В широком употреблении оно пришло из воровской среды, а в воровской жаргон - из крестьянского быта.
Что такое "бабки"? Это некоторое количество снопов, составленных вместе так, что издалека они напоминают по форме женщину, одетую в сарафан. Бабками мерили урожай: "Сколько ты с поля бабок снял?". Эти снопы обменивали "по бартеру" и говорили, что отдали столько-то бабок.
А что значит "греть босяка"? Это значит помочь блатному куревом, деньгами, наркотиками. Корни этого выражения - в древних славянских верованиях. Было у славян понятие "греть покойника". Заключалось оно в том, что у могилы умершего разжигали костер, оставляли на ней еду и питье. Выражение попало в жаргон через русские диалекты.

-Среди "зеков" есть такие любители словесности, которые также могут объяснить происхождение хотя бы некоторых слов своего родного языка?

-Я таких не встречал.

СЛОВО В ЗОНЕ
Непосвящённому кажется, что в зоне, в тюрьме всё решает физическая сила. На самом деле репутация, положение босяка, вора зависит и от того, как он владеет словом. В зоне нельзя спустить обидчику ни одной мелочи. Нужно уметь отругаться, нужно учиться "следитьза базаром", чувствовать, какой силы и оскорбительности выражения можно употребить в тот или иной адрес. Иногда там разгораются настоящие словесные баталии.

-И ведутся они на том самом языке, что сложился благодаря ГУЛАГу в середине 30-х?

-В 1947-м году начались так называемые "сучьи войны". Дело в том, что во время войны многие блатные воевали в штрафбатах. По закону воровского мира взять оружие из рук власти - это позор.

После войны многие из них снова взялись за свое ремесло и попали в зоны. "Честные воры", которые не воевали и не сотрудничали с властями, объявили их "суками". В зонах началась резня.

Раскол в воровском мире повлиял и на воровской язык: чтобы сразу отличить своих от чужих, "честные воры" начали создавать новую феню.

Причём часто старые слова просто употребляли в новом значении.

Допустим, "городушники". До раскола - это магазинные или базарные воришки.

У "честных воров" "городушник" - мошенник, который при помощи различных выдумок, лжи ("городух") обманывает жертву, "кидает лоха".
Остап Бендер в этом свете - типичный городушник.

-А Мавроди?

-Тоже. Удивительное превращение претерпело слово "фрайер" - (по-немецки "жених"). Поначалу фрайерами в России называли хорошо одетых посетителей борделей. Потом это слово стало означать - "жертва", "человек, далекий от воровского мира".
Сейчас  "жертва" превратилась в рядового бойца уголовного мира, а "козырный фрайер" - теперь очень высокая масть, "королевская свита" вора.

-В последние годы в нашем языке возникли неологизмы, стало неоправданно частым употребление слов, заимствованных из английского языка. В воровском подобные процессы наблюдаются?

-Конечно: киллер, зусы (долги, выбиваемые из тех, кто скрывается за границей). Водителя, который во время грабежей ожидает в автомобиле или возит проститутку, часто называют "драйвером".

"Боингами" называют бойцов уголовного мира, которых, в случае чего, в первую очередь сдают. Есть такое выражение: "загрузить, как боинга". Дело в том, что эту "мелочь" привлекают шмотками, бабками, гулянками. Есть и другое - "сгореть, как "боинг" - это значит, что "пешкой" пожертвовали.

-А в отношении к своему языку у воровского сообщества существует проблема «отцов и детей»?

-Пожалуй. Язык молодых часто примитивнее. Уголовный мир стремительно пополняется теми, кто не соблюдает и не чтит даже традиционных воровских заповедей и законов.

-Не секрет, что блатными песнями живо интересовался утонченный Арсений Тарковский. У Пушкина множество стихотворений с непечатными выражениями и пр., пр., пр. Это - забавы культурных высокообразованных людей, которые знают и ценят вкус правильной литературной речи. Но вот твоя книга попадает в руки подростков. Не возникнет ли у них соблазна заменить на блатные многие слова и без того небогатого их лексикона?

-Книжка переводов с классического на блатной вышла недавно. Подростки же блатными словечками щеголяют, по крайней мере, не одно десятилетие.

Воровской язык не может существенно повлиять на разговорный или литературный, потому что это – язык профессиональный. Он  отражает реалии и быт уголовного мира.

Но отдельные его слова и выражения могут войти или, точнее, вернуться в нашу разговорную речь, потому что в своей основе воровской язык - грубый, но здоровый, нормальный народный язык, преломленный ненормальным сознанием уголовника. Не зря эти слова, как можно убедиться, прочтя предисловие к книге классической поэзии в блатных переводах, употребляли даже такие выдающиеся поэты, как Иосиф Бродский, и не боялись оскорбить ими свою Музу.