3. Домик в деревне. -Профессор Коломийцев

5. ИВАН ПЕТРОВИЧ КОЛОМИЙЦЕВ

                Если б небо вершило лишь праведный суд,
                И земной был закон справедлив, хоть и крут,
                Если б там, наверху, справедливость царила,
                Благородные разве бы мучались тут?
                Омар Хайям. Рубаи.

            В это же время в другом конце города разворачивались тоже весьма интересные события.
            Родной отец Инги, Иван Петрович Коломийцев работающий  заведующим лаборатории генной инженерии в институте биофизики города-миллионника N, сошел с автобуса ровно в семь тридцать утра и, опираясь на тросточку, поковылял к проходной вышеупомянутого НИИ. Учреждение это, обнесенное капитальным каменным забором с колючей проволокой наверху, занимало площадь не менее квадратного километра и состояло из четырех десятков корпусов и множества подсобных помещений. Ранее жизнь здесь била ключом: пятнадцать тысяч работников суетились, спорили, ругались, пили спирт, но еженедельно выдавали на гора по несколько открытий и изобретений. Но на сегодняшний день за неимением средств все научные изыскания были прекращены, а производственные площади были сданы в аренду различным фирмам и ОАО. Не уволившиеся сотрудники занимались там неизвестно чем, и неизвестно на чьё благо. И только лаборатория генной инженерии еще функционировала благодаря профессору Коломийцеву, действительному члену Академии Наук бывшего СССР и нынешней России, который не только не требовал за свой труд вознаграждения, но даже покупал на свои кровные кое-какое оборудование для лаборатории. А деньги у него водились во-первых за счет продажи овощей и фруктов со своего дачного участка, а во-вторых благодаря довольно солидной пенсии. Вот и грыз он гранит науки, невзирая на два перенесенных инфаркта. А помогали ему в этом вместо разбежавшихся сотрудников студенты старших курсов университета, которых его друг, декан биофака Константин Владимирович Огарков, регулярно направлял в лабораторию генетики для прохождения производственной практики.
            Кроме Коломийцева при своих должностях оставались  при своих еще только двое – директор института Бронштейн Израиль Моисеевич и его заместитель Гаранян Сурен Артурович. Но эти давно не занимались наукой, они управляли финансовыми потоками, кои в итоге почти полностью оседали в их бездонных карманах. Но все им было мало. День и ночь думали они о том, чтобы еще продать, заложить, сдать в аренду.
            И вот, несколько дней назад, дошла очередь и до лаборатории Коломийцева. Вернее уже не лаборатории, а небольшого, стоящего на отшибе помещения, весьма напоминающего сарай. Хоть и добротный, каменный сарай с центральных отоплением.. Ведь настоящая его лаборатория на третьем этаже главного корпуса института, давно была сдана под склад какой-то немецкой фирме. Израиль Моисеевич тогда еще здоровьем Ивана Петровича поинтересовался и, узнав, что «все в норме», попросил в течении недели освободить и это помещение. При этом он обворожительно улыбался, надеясь по всей видимости, что строптивого профессора тут же хватит третий инфаркт, и все вопросы разрешатся сами собой. Но он глубоко просчитался. Иван Петрович, давно готовый к такому повороту событий, лишь криво усмехнулся и показал господину Бронштейну комбинацию из трех пальцев. Затем он достал из кармана бумагу за подписью мэра города, в которой указывалось на недопустимость продажи, или сдачи в аренду его лаборатории. Израиль Моисеевич слегка изменился в лице, но тут же взял себя в руки и заявил, что в его, Ивана Петровича, распоряжении отнюдь не лаборатория, а бывший склад лакокрасочных изделий, совершенно неприспособленный для научных изысканий. С этим профессор Коломийцев согласился и тут же потребовал вернуть ему лабораторию в главном корпусе, которая нахально была изъята у него еще два года назад, пока он лежал в больнице со вторым инфарктом.
            – Ту же неделю Вам на это даю, дорогой Израиль Моисеевич, – с улыбкой сказал Иван Петрович, и еще раз потряс своей охранной грамотой, – а то, как говорится в одном известном фильме – «тебя посодят, а ты не воруй!»
            Господин Бронштейн испуганно засуетился, но назад уже ничего нельзя было вернуть – криминальный маховик запущен. И, если профессор Коломийцев упрется (а он уже уперся), то его силой выселят крутые ребята из фирмы «Афродита», которым зачем-то понадобился этот паршивый сарай. Охранная грамота впечатления на них наверняка не произведет, а вот ему, Израилю Моисеевичу, потом расхлебывай!
            И вот через пару дней, когда Иван Петрович подходил к своему складу-лаборатории, навстречу ему бросились две студентки-практикантки из университета – Таня и Лена.
            – Не ходите туда! – хором запричитали девушки. – Они на все способны!
            – Кто они? – спросил Иван Петрович.
            – Бандиты! – ответила Лена. – Что в высоту, что в ширину, и в мозгах ни одной извилины!
            – Сколько их?
            – Трое. Впрочем, на всех нас и одного хватит.
            – И что же они с вами сделали?
            – Настоятельно попросили не появляться больше в лаборатории.
            – Ладно, постойте пока у проходной, а я попробую с ними договориться. Если не получиться, то вместе уйдем.
            И Иван Петрович продолжил свой путь.
            Около крыльца бывшего склада лакокрасочных изделий стоял черный Мерседес с открытыми дверями, а рядом трое действительно внушительного вида молодчиков с действительно тупыми физиономиями, не выражающими ничего, кроме самых низменных, животных инстинктов.
            – В чем дело, господа? – спросил Иван Петрович, подходя к ним поближе.
            – Это ты, что-ли, Коломийцев? – спросил один их них, самый здоровый и тупой на вид.
            – Это я. – подтвердил Иван Петрович. – С кем имею честь?
            – Тебе то что?
            – Я бы попросил не тыкать меня, господин рэкетир. Я вам даже не в отцы, в деды гожусь.
            – А это нам до фени! Будешь выкобениваться, глаз на жопу натяну!
            – Твой глаз, моя жопа, – с улыбкой предложил Иван Петрович.
            – Что, что? – обалдел его оппонент от хладнокровия и наглости хромого интеллигента.
            – Звать-то тебя как? – спросил Иван Петрович.
            – Вася. – машинально ответил громила.
            – Так вот, Вася. Я, конечно осознаю, зачем вы пришли, и что вы можете со мной сделать, но не в этом суть. Вы лишь исполнители, шестерки по вашей уголовной терминологии, и наверняка получили указание не применять против меня грубых физических методов. На первых порах по крайней мере.
            – Кто шестерки? – с некоторым опозданием завопил Вася, а, вслед за ним, и его подельники.
            – Вы. – ответил Иван Петрович. – Это так же верно, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Кстати, вы знаете, что Земля вокруг Солнца вращается?
            – Ну, ты, профессор хренов! Не тычь нам в нос свом образованием!
            – Вы правы, господа, я профессор. И в этом большая проблема для вас.
            – Для нас что профессор, что педераст, без разницы! – хохотнул Вася. – Любого узлом завяжем, если понадобится.
            – Не сомневаюсь. Однако есть маленькая загвоздка. Убийство профессора с мировым именем, у которого к тому же мэр – школьный друг, может слишком дорого обойтись как вам, так и вашим хозяевам.
            – Да кто тебя убивать собирается, старый пердун? Нащелкаем по носу – сам на все согласишься.
            – Это вряд ли. Пережил я давно свой страх, умер он во мне безвозвратно. И, если уж я упрусь, то лабораторию получите только через мой труп. Но, скорее всего не лабораторию, а лет по двадцать за решеткой.
            Рэкетир Вася наморщил лоб, пытаясь подыскать достойный ответ на монолог профессора, но, очевидно, кроме фразы «сам дурак» на ум его ничего не приходило. И тогда он вопросительно повернулся к своим подельникам.
            – Заткнись, дерьмо! – пришел на помощь Васе самый молодой из рэкетиров и обнажил в кривой ухмылке золотые фиксы.
            – Очень содержательная речь! – рассмеялся Иван Петрович. – Отец-то хоть знает, чем ты промышляешь?
            – Какое тебе дело до моего отца? – угрожающе спросил нахальный молодчик.
            – Есть дело, Леша, есть. Я ведь его в детстве на руках носил. А с твоим дедом пять лет в институте учился. Да и сейчас с ним встречаюсь иногда. Кстати, и тебя у него видел неоднократно. Удивляюсь, как ты меня не узнал. Хотя нечему тут удивляться – у таких, как ты, только на смазливых девок глаз наметанный.
            Леша слегка побледнел и промычал что-то нечленораздельное, пытаясь, очевидно, о чем-то попросить Коломийцева, но язык не поворачивался.
            – Боишься, что деду о тебе расскажу? – догадался Иван Петрович. – Не волнуйся, поберегу его здоровье. А тебе Бог – судья!
            Леша облегченно вздохнул и попытался спрятаться за спины своих товарищей рэкетеров.
             – Хватит языком молоть попусту! – рявкнул Вася. – Давай по делу базарить!
             – А вот по делу только с вашим шефом. У Вас же на это ни полномочий, ни мозгов не хватит.
            Вася рассвирепел. Вася побагровел. Вася явно хотел врезать от души нахальному старикашке, но все же сдержал себя, ибо даже несмотря на полное отсутствие серого вещества в его куриных мозгах, он осознавал пагубность подобных несанкционированных действий как для интересов организации, которую он представлял, так и для себя лично.
            – Позвони шефу, позвони. – с улыбкой подбодрил его Иван Петрович.
            Вася рывком достал из кармана сотовый телефон и, трясущимися от бешенства руками, набрал номер.
            – Босс, у нас проблемы. – пролаял он в трубку. – Да…Нет…Уперся…Требует Вас…Понял!
            – Через десять минут босс будет здесь. – сказал Вася, пряча телефон в карман.
            – Вот и прекрасно. – улыбнулся Иван Петрович. – С ним и поговорим. А ты отдохни пока от недопустимых для твоей психики умственных нагрузок.
            Вася беззвучно открыл и закрыл рот, затем отошел к своему Мерседесу, сел на капот и закурил Мальборо.
            Иван Петрович усмехнулся и перевел взгляд на Лешу, который тут же спрятался за спиной своего друга, Михаила. Тогда Иван Петрович сместился чуть влево. Леша – вправо, и снова укрылся от глаз Коломийцева. Но Ивану Петровичу очень уж хотелось внуку своего институтского товарища в глаза посмотреть, и он еще раз влево подался. Леша вновь вправо. Тогда Иван Петрович, развеселившись, стал описывать вокруг Михаила круги, что пришлось делать и Леше. Михаил же, пытаясь находиться все время лицом к Коломийцеву, завертелся юлой на одном месте, пока у него не закружилась голова и он не плюхнулся задним местом на землю. Очевидно господин рэкетир перепил вчера порядком, раз вестибулярный аппарат таким слабым оказался. Впрочем, это к делу не относится.
            А Иван Петрович громко расхохотался и, взглянув наконец Леше в глаза, спросил участливо:
            – Ну, что, устраивает тебя такая жизнь?
            – Устраивает! – с вызовом ответил Леша, но взгляд отвел.
            – А образование у тебя какое?
            – Восьмилетка.
            – Думаешь, что достаточно?
            – А куда больше?
            – Действительно, зачем оно к дьяволу, это образование, при нынешней жизни. – усмехнулся Иван Петрович. – А книги ты читаешь?
            – Для чего?
            – Резонно. Для чего нужны Шекспир, Пушкин, Достоевский, когда по ящику американские боевики круглые сутки крутят. Смотришь?
            – Смотрю!
            – Интересно?
            – Интересно.
            – Хочешь быть на Шварцнегера похожим?
            – Хочу!
            – А на Гагарина?
            – Это кто? Тоже культурист?
            – Дожили! – вздохнул Иван Петрович. – Это самый первый космонавт. И, между прочим, наш соотечественник. А про Александра Невского слышал что-нибудь? Про Дмитрия Донского? Маршала Жукова?
            – Нет! – закричал Леша. – И хватит мне мораль читать!
            – Да какая это мораль? Просто вопросы задаю. А мораль и нравственность уже не взойдут в Ваших душах, если они не отягощены знаниями.
            – Плевать мне на Ваши знания!
            – Удобная позиция. – кивнул головой Иван Петрович. – Только кому она удобна? Вот в чем вопрос. Жил в четырнадцатом веке хан Узбек – умный и коварный враг Руси. Знаешь, что он говорил своим приближенным? Нет? Тогда послушай: «Руссов можно поработить окончательно, когда в них умрет память о прошлом и уважение к обычаям предков, когда молодые люди отвергнут опыт родителей и захотят жить по своему»
            – Все хотят жить по своему. – возразил Леша.
            – Верно. Но вот еще одна его цитата: «Раздели народ на отцов и детей, брани старшим и льсти молодым, пачкай грязью прошлое и хвали чужеземные порядки, тогда государство врага станет подобно дереву, источенному червями»
            – И все таки Вы мне мораль читаете. – сказал Леша.
            – Я привел лишь два высказывания злейшего врага нашей Родины. Но, если ты нашел в них мораль, значит еще не окончательно потерян для общества. Почитай Карамзина, Соловьева…
            – Да зачем мне их читать? Оставьте меня, наконец, в покое!
            – Затем, что человек, обладающий определенным багажом знаний, может отстаивать свою точку зрения аргументировано, опираясь на факты. Но, если багаж его знаний пуст,  то никаких аргументов в пользу своей позиции он привести не может, кроме классического «сам дурак!»
            – Послушай, мужик! – разозлился наконец и молчавший до сих пор Михаил. – Я не понял, кто на кого наехал – мы на тебя, или ты на нас?
            – На нас, – ответил Иван Петрович. – На всех на нас наехали. На тебя, на меня, на Россию.
            Михаил махнул рукой и сел рядом с Васей на капот Мерседеса.
            – Босс приехал. – облегченно вздохнул Леша, и тоже отошел подальше.
            К великому удивлению Коломийцева боссом оказалась симпатичная женщина лет сорока, приехавшая даже не на иномарке, а на отечественных Жигулях, хотя и с двумя охранниками. Она не спеша вылезла из машины и с обворожительной улыбкой подошла к Ивану Петровичу.
            – Лариса Михайловна. – представилась она, протягивая руку.
            Ошарашенный Коломийцев пожал ее и, в свою очередь, представился.
            – Вы, мальчики, можете ехать, мы сами разберемся. – сказала Лариса Михайловна, и ее мальчики тут же отчалили на своем Мерседесе. А прибывшие с ней охранники отошли метров на сто в сторону.
            – О, времена, о, нравы! – с пафосом воскликнул Иван Петрович.
            – А что такое? – спросила Лариса Михайловна. – Я кажусь Вам монстром?
            – К сожалению, нет.
            – Почему же, к сожалению?
            – Да потому что белое должно быть белым, а черное черным. Потому что дело такой женщины, как Вы – воспитывать детей, а не руководить криминальными структурами.
            – Наша фирма вполне законопослушна. – возразила Лариса Михайловна.
            – Конечно, конечно! Если не считать, что мальчики, называющие Вас боссом, настоящие дебилы, способные, не моргнув глазом, свернуть шею любому, не испытывая при этом ни малейшего угрызения совести.
            – Возможно. Но только по моему приказу, а его никогда не отдам.
            – Тогда зачем Вам эти ублюдки?
            – Во-первых я даю им работу, во-вторых теперь-то уж они точно никого не убьют, а в третьих и меня никто не тронет, взглянув лишь на этих…мальчиков.
            – Со всеми Вашими тезисами можно поспорить. Однако не стоит терять время, давайте перейдем к делу.
            – Не возражаю.
            Иван Петрович вытащил из кармана свою охранную грамоту от мэра и протянул ее Ларисе Михайловне.
            – Кстати, господин мэр является моим другом. – добавил он, улыбнувшись.
            – Что же, солидный документ. – сказала Лариса Михайловна, возвращая его Коломийцеву. – Но и мы не лыком шиты. Сделка ведь уже заключена, а мэр, хоть и Ваш друг, но отнюдь не бессеребреник. И, если даже упрется на сей раз, то за ним такие грешки имеются, что тут же пожалеет об этом. Так что у Вас никаких шансов, дорогой профессор.
            – Неужели Владимир взятки берет? – удивился Иван Петрович.
            – Лопатой гребет.
            – Печально. Впрочем я не только у мэра могу защиты попросить, но и у Академии Наук России. А случись что со мной, сюда мигом следователи из ФСБ прикатят. Я ведь, извините, не бомж какой-нибудь, а ученый с мировым именем. К тому же после позавчерашнего разговора с нашим директором я предпринял меры, чтобы после моей смерти заинтересованные граждане через российские и зарубежные СМИ узнали всю подоплеку случившегося. А тогда и до Вас ниточка дотянется.
            – А Вы деловой человек. – усмехнулась Лариса Михайловна. – Вам бы в бизнесе работать.
            – Фи! – скривился Иван Петрович. – Я воровством не промышляю.
            – Вы считаете, что все бизнесмены воры?
            – На сегодняшний день все.
            – Так мы с Вами не придем к консенсусу.
            – А Вы на это надеялись?
            – Признаюсь, да.
            – И как же по Вашему этот консенсус должен выглядеть?
            – Очень просто. Вы освобождаете ипомещение, а мы выплачиваем Вам компенсацию, весьма существенную кстати сказать.
            – Вы уже заплатили за аренду. Зачем Вам лишние траты?
            – Исключительно ради того, чтобы не обижать Вас.
            – И о какой сумме может идти речь?
            – Мы готовы предложить Вам сто тысяч евро.
            – Что? – от изумления у Ивана Петровича челюсть отвисла. Да моя конура и трети такой суммы не стоит…Подозрительно все это!
            – Вы наверное великий ученый, но коммерсант никакой, – улыбнулась Лариса Михайловна, – иногда более важным является не стоимость помещения, а его месторасположение. Так Вы согласны?
            – Ни в коем случае!
            – Послушайте, господин, Коломийцев! – начала горячиться Лариса Михайловна. – Вы даже не представляете, какие люди, и какие деньги здесь замешаны. А потому, будь Вы хоть депутатом, или министром, Вам ничего не поможет!
            – Вот и сброшена маска законопослушности и добропорядочности. – усмехнулся Иван Петрович.
            – Сами виноваты. Ну, зачем, скажите на милость, Вам этот сарай, если за сто тысяч Вы сможете построить шикарную собственную лабораторию?
            – Я могу устроить ее и на своей даче. Но там охраны нет, знаете ли…
            – Охрану мы Вам обеспечим.
            – Даже так? Что же, это частично решает проблему. Но лишь частично. Есть еще одно обстоятельство, самое важное. Если сейчас переместить мое оборудование куда бы то ни было, полуторагодичный труд пойдет насмарку, и все придется начинать сначала. А есть ли у меня столько времени до третьего инфаркта, я не знаю…
            – Чтобы не было третьего инфаркта, надо бросить к чертям работу, за которую Вам к тому же не платят, и жить припеваючи на даче. А, если понадобится, то и в санатории подлечиться. Со ста тысячами в кармане можно самый лучший выбрать.
            – Да не нужны мне Ваши сто тысяч! – разъярился Иван Петрович. – Меня и за миллион не купишь!
            – Ископаемый Вы человек, ей-богу! Что в наше время без денег?
            – А что деньги? Бумага! В наше время, как и в любое другое, никуда без рабочих, крестьян, писателей, учителей, ученых. Именно они создают материальные и духовные ценности, новые технологии, двигают вперед науку. А деньги – эквивалент именно их труда, которыми вы совершенно незаконно с точки зрения морали распоряжаетесь!
            – Вот только не надо мне лекций по марксизму-ленинизму читать!
            – Это не марксизм-ленинизм, это, скорее, философия раннего христианства.
            – Ну, хватит, Иван Петрович. Если Вы не хотите по хорошему, давайте по плохому. Нет, за жизнь можете не опасаться, но Ваше оборудование, коим Вы так дорожите, завтра же прикажет долго жить.
            – А почему только оборудование? – спросил Иван Петрович. – Я Вам помогу, пожалуй. Сейчас оболью все бензинчиком, да и спичку брошу.
            Лариса Михайловна вздохнула тяжело и вновь попыталась перевести разговор в мирное русло:
            – Давайте все же еще раз попытаемся договориться.
            – А зачем? Вам же не само здание нужно, а место.
            – Не место, а месторасположение! – Вышла из себя Лариса Михайловна. – Да и скандал нам ни к чему.
            – Насколько большие деньги вокруг моей лаборатории крутятся? Сотни тысяч? Миллионы?
            – Совершенно этого не понимаю!
            – Да Вы и не сможете понять. Коммерция – тоже наука, и не всем она по зубам.
            – Естественно, что мне она не по зубам. Я не привык по чужим карманам шарить. – согласился Иван Петрович. – Однако Вы меня убедили. Я готов к компромиссу.
            – Как? – не поверила своим ушам Лариса Михайловна. – И это после всего, что вы наговорили.
            – Просто я понял, что действительно ничего не смогу сделать, если Вы решите разгромить мою лабораторию, но и вы, надеюсь, осознали, что я тоже способен принести Вам максимум неудобств и финансовых потерь, а возможно и более того. Поэтому предлагаю такой компромисс. Вы отодвигаете начало аренды примерно на неделю, а я,..
            – Уважаемый Иван Петрович, это невозможно. – возразила Лариса Михайловна. – Через неделю все равно что никогда. Мы наоборот хотели попросить освободить помещение пораньше.
            – Господи! – схватился за голову Коломийцев. – Не ведаете ведь, что творите!
            – Может все же перевезем Ваше оборудование? – спросила Лариса Михайловна. – осторожно.
            – Осторожно! – горько усмехнулся Иван Петрович. – Да его даже передвигать недопустимо. Занимайтесь уж своей коммерцией, в науке Вы аки волк в овчарне!...Какой крайний срок мне дается?
            – Утро ближайшего понедельника.
            – Хорошо. Приезжайте в понедельник, а до того никаких контактов. Иначе – война с непредсказуемыми последствиями.
            – Ну, зачем же угрозы, Иван Петрович? Никто Вас до оговоренного срока не побеспокоит, даю слово.
            – Ладно, попробую закончить опыт за оставшееся время. А теперь не мешайте мне…Да, вот еще что. Около проходной две девушки стоят, пришли их ко мне.
            – Лаборантки? – спросила Лариса Михайловна.
            – Нет! – в бешенстве закричал Иван Петрович. – Любовницы. Я с ними групповым сексом занимаюсь!