Тамбовская застава

               
           (поэма)

Когда-то звериная лапа
Здесь мяла густую траву.
Дорога на северо-запад
Из Пензы ведёт на Москву.

Скрипят по дороге подводы,
Мушкеты уложены в ряд –
Шлют пензенские воеводы
Петру для Полтавы солдат,
А матушке Екатерине –
В суворовские полки…
Не меркнут в музеях поныне
Победные эти штыки.

                1.
Вот снова свинцовые тучи
Плывут над родимой страной –
Прославленный, грозный, могучий
Идёт император войной.

Французской пронзённая шпагой,
Европа упала к ногам,
С презрительно-дерзкой отвагой
К днепровским спешит берегам.

Отдали твердыню Смоленска,
Дорога лежит на Москву…

Разбуженный люд деревенский
Стоит, обнаживши главу,
А батюшка служит молебен,
Плывёт над Сурою набат –
Ты русский, а значит, потребен,
Ты пахарь, а значит, солдат!

Возносит святая молитва
К Заступнице ваши слова,
Гремит Бородинская битва,
Пылает родная Москва,
Но нет в ваших душах сомненья –
На северо-запад идёт
Народное ополченье,
А, стало быть, сам народ.

Суровые светлые лица
И в конном, и в пешем строю.
— Спешим мы, былая столица,
Узнавши про долю твою.
— Гусары ушли в партизаны!
— Денисов-то, братцы, — земляк!
— Уж в 30 они – ветераны,
А мы всё не вступим никак…

Но Бога гневили напрасно –
Работы хватило на всех,
Когда из столицы опасной,
Сгоревшей, промёрзшей, ужасной,
Голодной, лишённой утех,
Французы пошли на Калугу…

Ударили с разных сторон! –
И в бегство подался с испугу
Хвалёный их Наполеон.

По старой смоленской дороге
Бредут Марианны сыны.
Увы, суждено им немногим
Добраться до Березины.

А позже, в Европе весенней
Бои разгорелись, да вновь,
И пензенского ополчения
Немалая пролита кровь.

Дорога от Вислы до Сены
Телами их умощена,
Такие высокие цены
Убит каждый третий — вот цены,
Что с Пензы слупила война.
 
До дома захватчиков гнали!
Приветствовал русских Париж…
И – снова родимые дали
В убранстве соломенных крыш.

Повсюду весёлые лица,
И чепчики в воздух летят,
И вновь хорошеет столица,
И каждый москвич тебе рад,
В избытке и жжёнки, и рома,
Но Пенза солдата зовёт!
— Три года, брат, не был я дома,
Супруга любимая ждёт.

И вновь — всё по той же дороге,
Но нынче на юго-восток –
Несут его тряские дроги,
И манит родимый порог.

                2.
О, сколько же лет пролетело
С той давней военной поры!
Казалось бы, всё отгремело,
И мирно стучат топоры,
Но вновь на границе неладно,
Нависла свинцовая хмарь,
И – грянуло! Гулко, надсадно,
И всё повторилось, как встарь.

Воспрянуло сердце солдата
При огненном слове «война»,
Из сонного военкомата
Надолго ушла тишина.

Идут и идут добровольцы –
Не в очередь часто, не в срок.
— Возьмите нас! Мы – комсомольцы…
— Ещё подрасти, паренёк,
Два года тебе до призыва…
— Какие два года, отец?
Война-то закончится живо –
Полгода, и ей уж конец!

…Так многие думали, кстати,
Привыкли уже повторять,
Что всяческой вражеской рати
Вовек по стране не гулять.

Немного хвастливо твердили:
«Не пить им из Волги воды!»…
Увы, брат, гуляли и пили,
В Моздок (!) протянулись следы.

Но всё это в будущем, братцы,
А нынче войны лишь пролог,
И кто же бы мог догадаться,
Что года четыре – ей срок?!

Жена, провожаючи мужа,
Засунет носок шерстяной –
Смеются: какая там стужа?
К зиме мы покончим с войной!
В Европе, поди-ка, теплее –
В Германии, чай, воевать…

На сердце всегда веселее
При мысли: идём наступать!

                3.
Ах, Пенза! Не очень великой
Была ты в начале войны.
Всего то лет триста, как дикой
Слыла эта кромка страны.

От первого старого вала
Привыкли твой возраст считать,
Тогда уж ты Русь защищала –
И снова пора защищать!

Проникнем же взглядом в наш город
Начала сороковых:
Скрипит здесь колодезный ворот,
И много ещё верховых,
И можно увидеть пролётку
И деда в плетёных лаптях,
Но в туфлях заметишь молодку,
Начальство идёт в сапогах,
И много вдруг стало военных –
Петлицы, петлицы кругом…

Идёт в галифе широченных
Комдив – поспешает в обком.

По счастью, всё рядом, всё близко:
На площади вместе сошлись
И скорбная чернь обелиска
В честь тех, кто здесь с чехом дрались,
И власть (в губернаторском доме),
Милиция, военкомат
И всякие прочие кроме –
Их знать не обязан солдат.

На площадь Советскую вышли
Все окна губернской поры –
Облзо, облпо…
«Сколько ж лишних! –
Чиновничьей ради игры, —
Подумал комдив мимоходом. –
Ведь нынче рабочий – не раб!
С таким управляться народом
Всего-то и нужен лишь Штаб.
Был раньше – один Губернатор,
А нынче – обком, исполком…
И каждый – идей генератор…
Есть Сталин! – а вы все потом».

Так думал уставший военный.
Весь день отрывали от дел!
Комдив был товарищ степенный,
Шумиху и «пыль» не терпел.

Вздохнул он и вспомнил некстати
Свой давний Пятнадцатый год,
Когда пацаном, вслед за тятей,
Был призван на фронт –
Ещё тот,
Германский,
И немец Тотлебен
Им страстную речь говорил…
А что ещё было?
Молебен!
Ведь вот что он чуть не забыл!

Стояли – ряды за рядами –
Под сенью святых куполов,
Крестились тройными крестами,
Склоняли шеренги голов,
А мимо всё плыли иконы –
Казанская, Невский, Донской…
Блестели кресты и погоны,
Щека увлажнялась слезой.

Вздохнул военком и направо,
На площадь взглянул…
С давних пор
Здесь дивный, большой, величавый
Стоял кафедральный собор.

Цари здесь молились когда-то,
Свою объезжая страну,
И Рябов отпет, ещё в пятом
Погибший в японском плену.

Потом всё взорвали, сровняли
(Комдив был в Мадриде как раз),
А позже и тех расстреляли,
Кто отдал минёрам приказ.

Вздохнул переживший все драмы
Участник четвертой войны:
«Сегодня церквушки и храмы
Не меньше, чем прежде, нужны!».

На том совещании срочном
Он думал о чём-то своём…
Вдруг встал и сказал:
— Это точно…
Я должен быть на призывном!

                4.
Товарищ! И в праздничной славе
О первых шагах не забудь.
На запад, к Тамбовской заставе
Мы держим сегодня свой путь.

Вам трудно поверить, ребята,
Что Пенза была так мала? –
Шлагбаумом тем полосатым
Кончалась она,
И вела
Дорога (ещё полевая)
В Весёловку (было – село),
А там, где сейчас Окружная,
Кустарником всё поросло.
Здесь глину копали для личных,
А чаще общественных нужд,
Заводик здесь вырос кирпичный,
А дальше тянулось, как уж,
То озеро, где, по поверью,
Свой клад утопил Пугачёв.
Пройдись по селу Кривозерью –
Про клад порасскажут ещё.

Мы вновь – у Тамбовской заставы.
В казармы, что рядышком с ней,
Во славу Российской державы
Сгоняли крестьянских парней.

Уж рекрутом звался здесь каждый,
Кто дома был просто Фомой.
Боец, как преступников важных,
Стерёг их: не сбегли б домой!

Иные по статусу страны –
Россия и СССР,
Но всё, что касалось охраны,
В Союзе прочней не в пример!

И даже пусть ты доброволец,
Призвали – сиди под замком!
Какой же ты, брат, комсомолец,
Когда забываешь о том,
Что враг и хитёр, и коварен –
Он может проникнуть сюда
И выведать, глупый ты парень,
Секреты большого труда,
Который зовётся Призывом!
Отныне и ты — призывник,
А, стало быть, тайны ревниво
Храни, брат!
Наш враг – наш язык.

Казармы Тамбовской заставы!
Чистилище воинских лет!
Для юных кончались забавы,
Для старших здесь в юность билет.

Любой старослужащий воин,
Прошедший, положим, Хасан,
Ей Богу, поэмы достоин –
Какая в нём важность и сан!

— Эх, вы, — ухмыльнётся, — салаги!
Войну вы видали в кино,
А тоже туда же – «До Пра-аги
Дойдём через месяц»…
Оно
Дойти то, конечно, не сложно,
Когда бы простой марш-бросок…
Хоть тоже упариться можно –
Патроны, винтарь, вещмешок,
Гранаты, шинельная скатка
Да ежели противогаз,
А нынче ещё плащ-палатка –
Чувал с собой тащишь как раз!
А если сапог ещё новый,
Портянки не мастер мотать,
В крови будут ноги, бедовый,
Но можно ль от строя отстать?
За это тотчас в дезертиры!
Загнёшься в дорожной пыли.
Поставят отцы-командиры
Пред строем и – «…товсь!»…
Следом – «пли!»
Вот так, салажата.
На марше
И криком кричишь, да идёшь.
А тот, кто служил, кто постарше,
Шагает себе что ты хошь!
Прилажено всё по фигуре,
Портянка сухая не трёт –
Вот это вояка в натуре,
Вот он куда надо дойдёт!
Но это – до фронта, ребята,
А там уж порядок иной –
Там пуля, снаряд и граната,
И мина в траве под ногой –
Всё это твой марш замедляет,
Не каждый пойдёт в полный рост,
Да речка твой путь преграждает,
Разбит неприятелем мост,
А значится, вплавь, на коряге
С винтовкой и прочим – вперёд!
Жив будешь – представят к «Отваге»,
Потонешь – водой унесёт.

— Не сеешь ты панику, дядя?
— Ну что вы! Ужель напугал?
Да Родины, Сталина ради
С японцем я сам воевал.
Агрессор разбит был вчистую,
И Гитлеру будет капут!
Я только о том, брат, толкую,
Что дело сурьёзнее тут.
Солиднее нынче агрессор:
Там точки – Хасан, Халхин Гол,
А здесь от Мурманска к Одессе
Единым он фронтом пошёл…
Но нам ли твердить об отваге?
Рабочие мы – не князья!
Я верю, что будем и в Праге –
Да только попозже, друзья.

                5.
Но вспомним, мой друг, военкома.
На эмке тридцатых годов
Он прибыл к Тамбовской… Как дома
Он здесь. Да и сам бы готов
Уйти с новобранцами вместе
На запад, на фронт!..
Не дают.
— Вы в Пензе нужны, а не в Бресте.
В тылу, брат, победу куют.
Давайте солдат нам побольше,
Крепите их дух боевой,
А будем в Румынии, в Польше,
Тогда и посмотрим… Отбой!

Сегодня, заслушав доклады,
Сказал офицерам комдив:
— Я знаю, что все бы вы рады
На фронт, что, фашиста убив,
Мы тем приближаем победу –
И это действительно так,
Но дороги ложки к обеду,
А мы все пока… натощак.
Война развернулась большая –
Поболее той мировой,
Фашисты от края до края
Идут на Отчизну стеной.
Они за неполных два года
Европу сумели сломать,
И нет уж в Европе завода,
Готового им отказать
В строительстве новых эсминцев
И «юнкерсов», чёрт их возьми!
Сам Гитлер не стоит мизинца –
Там Круппы. Диктуют они.
Нам бой предстоит не кулачный,
Прошу это чётко понять!
Сегодня парнишка невзрачный
Таких может дров наломать,
Когда он – механик машины
И танк в наступленье ведёт!
Он с помощью этой махины
И роту фашистов сомнёт…
Когда невзначай тракториста
В окопы отправите вы,
Считай, потеряли танкиста,
И нет тяжелее вины!
Иль, скажем, охотник бывалый,
И глаз у него – ватерпас.
Стремись, чтоб наводчиком стал он
И метил их танки… за вас.
В руках у вас судьбы людские,
А, стало быть, судьбы страны.
Ищите, ищите, родные,
Средь них – виртуозов войны!

Комдив указал за окошко,
Где стригли безусых парней.

«Антошка! Мой милый Антошка!»…
В безудержной сутолоке дней
Комдив дозвониться не может
До части, где служит сынок,
И мысль неотвязная гложет:
«Ужели они на восток
Продвинулись вглубь так далёко?»
Нет связи! Молчит и Москва.
О, как на душе одиноко,
И кругом идёт голова!

                6.
Когда-то звериная лапа
Здесь мяла густую траву.
Дорога на северо-запад
Из Пензы ведёт на Москву.

Никак не унять человека –
Торопят, торопят дела!
На Пензу, тому уж полвека,
Иная дорога легла.

Две узких полоски металла
Связали Самару с Москвой,
И Пенза на ветку попала,
Где мчится рысак паровой.

Сначала немного страшились,
Но вскоре проехал сам царь,
И страхов своих устыдились.
Насколько ж быстрее, чем встарь
Добраться до бывшей столицы –
За сутки! Поистине, сон.
Дворяне, купцы и девицы
Полезли, полезли в вагон!

А в здании модном вокзала
Шумел до утра ресторан…

Полвека с тех пор миновало.
Вокзал и гудит, но не пьян.

Подходят, подходят колонны,
Широкая площадь полна,
Командуют: «Побатальонно!..
Три шага… Равнение на…
Средину!!»
Вся власть областная
Стоит, затянувшись в ремни,
Стоит невесёлая, зная:
Взят Минск. Под Смоленском они.

Но речи полны оптимизма,
Иначе, ей Богу, никак:
— Мы гидру раздавим фашизма!
— Обрушим железный кулак!

Вот кто-то толкнул военкома:
— Уснул, брат? Иль речь позабыл?

Не спал он. Истерика дома:
Антошка в Бобруйске служил.

Но ждут новобранцы, и хмуро
Промолвил седой генерал:
— Суворов назвал пулю дурой
И, в общем-то, верно назвал,
Но лоб подставлять понапрасну
Я всё ж не советую вам.
И гибель должна быть прекрасной!
Не делай подарок врагам,
Став лёгкой для пули мишенью –
Используй любой бугорок!
В разведке невидимой тенью
Врага подпусти на бросок;
Несуетным будь в обороне,
Стреляй без промашки, солдат,
Но если и пуля не тронет,
Добей его парой гранат!
Следи, чтоб в землянке был прочным
Накат над твоей головой.
Ты страшен врагу (это точно!) –
Да только покуда живой…
Но если скомандуют «К бою!»,
В атаку ведёт командир,
Вставай и иди!
За тобою
Твой город, Держава, весь мир!
Тут кланяться пулям не время,
Тут натиск, решимость, удар!
Будь в эти минуты, как кремень,
Хоть в сердце пылает пожар.
А ежели бой рукопашный,
То нет, брат, надёжней штыка.
Решительный воин, отважный
Всегда одолеет врага!
Такая вот, братцы, наука.
Опять же Суворова взять –
Учиться сражаться – не штука,
Учитесь, друзья, побеждать!

Я верю: вернётесь с победой
В сиянье своих орденов.
Горжусь я Державою этой,
Взрастившей подобных сынов!

                7.
Протяжно гудят паровозы,
И площадь опять ожила,
Ударились матери в слёзы –
Минута разлуки пришла.

Наполнился жалобным стоном
Широкий вокзальный перрон.
— По-ротно! Марш-марш! По вагонам!
Два взвода – отдельный вагон.

Когда-то звериная лапа
Здесь мяла густую траву.
Дорога на северо-запад
Из Пензы ведёт на Москву.

А нынче длиннющий, как пояс,
Везёт новобранцев состав.
Вот за город вырвался поезд,
Приличную скорость набрав.

Плывут близлежащие села –
Арбеково, Пяша, Рамзай…
— А кто был с гармошкой весёлой?
Давай-ка, дружок, вылезай!
Садись, брат, к раскрытым воротам,
Растягивай шире меха!

И вот по вагонам, по ротам
Прошлась, поначалу тиха,
Мелодия…
Вроде знакома…
И строчки ужасно близки:
Красавица вышла из дома –
На кручу, на берег реки
И, обняв цветущую грушу,
Грустит, пограничника ждёт…
Ту новую песню, «Катюшу»,
Весь поезд с надрывом поёт.

И каждый в тот миг вспоминает
Жену ли, невесту ли, мать…
И — дым ли в глаза попадает? –
Но что-то их стало щипать…

Стальные колеса на стыках
Стучат и стучат, и стучат…
Везут по России великой
Из Пензы в столицу солдат.

На северо-запад дорога
От сурских ведет берегов…
Сегодня мы знаем: немного
Останется тех земляков,
Которых призвали в июне,
В те самые – первые дни.
Напрасно ли? Даром ли? Втуне
В той схватке пропали они?

Всего-то, быть может, на сутки
Врага задержал тот состав,
Но в эти часы и минутки,
Сто новых орудий собрав,
Завод отгрузил их для фронта…
А там из ворот мастерской
Отправились после ремонта
Пять танков – и сразу же в бой.
За сутки пришли эшелоны
С Урала, с Заволжья, с Читы,
В вагонах – бойцы и патроны,
Снаряды, зерно, телефоны,
Бушлаты, гранаты, бинты…

Всего только сутки! Но годы
Ведь тоже из них состоят.
Всё зарево нашей свободы
Багряно от крови солдат.

Их 1400 с гаком –
Тех суток еще у войны –
И каждые мечены знаком
Кровавым – уходят сыны.

Но слышу я вновь: «По вагонам!» —
На северо-запад, в Москву,
Идут и идут эшелоны…
Идут – потому и живу!

Сегодня услышать не редкость
Язвительно-злой шепоток:
«Когда б не упорство, не меткость
Дедов наших… Если б не рок,
Мы жили бы, может, богаче?
Глядите, как немцы живут!»

Да нет, не могло быть ИНАЧЕ!
Не рай, а бесправье и труд
Несли «неарийцам» нацисты:
Они — господа, мы – рабы.
Лишь четверть оставить фашисты
Хотели в пределах тюрьмы,
В которую наши народы
Мечтали они обратить.
Какие там к чёрту свободы?
Мы просто могли бы не жить!

Ужели же пепел Хатыни
Нас не научил ничему?!
Три четверти. Дальше – рабыни.
«Эффект», неподвластный уму.

Оставьте же домыслы, право!
С войны и во веки веков
Солдату – бессмертная слава!
Равненье – на фронтовиков!