Саймон

Саймон, мы можем поговорить с тобой по душам?
Вот мои карты. Я пас.
Я боюсь спичек, наркотиков, острых предметов – это опасно.
Неосторожное слово – и на груди моей шрам.
Саймон, вот мои карты. Я бита.
Я смята. Моя песенка спета.
Я промокла насквозь, поскольку одета
в обрывки их жестких фраз,
в лохмотья их хлестких слов.
А небо чернеет от первых апрельских гроз,
и полуночному городу скулы сводит дождем.

Ты знаешь, дружище, похоже, в моей крови дефицит
каких-то дико важных телец,
раз без донора я не могу свести концы,
сил не хватает готовить себе обед.
И душно так, что остается одно – раздеться,
Взять нож и снять с себя все, чтоб остался один скелет.

И самое мерзкое, Саймон, не пойму, в чем я не права.
Светит желтое солнце, пробивает асфальт трава,
а внутри у меня кроличья нора.
И я падаю вниз, как Алиса, едва жива,
уши закладывает свист, землей засыпает глаза,
в свои sweet 23 я почти седа,
и волшебное чувство полета омрачает мой визг.

Саймон, мне страшно. Мне снятся плохие сны.
О том, что квартиру мою накрывает большая волна.
Я все еще сплю, а уже по колено воды.
Я все не могу проснуться, а в горле уже вода.
Я бы нашла большие такие весы,
на чашу одну положила бы эту весну, на другую легла сама.

Я иду и иду, сама не знаю куда.
Остановиться боюсь, застынуть, как в янтаре.
Я бы хотела иметь способность
хватать за крылья слова,
обдирать с них перья, жарить на вертеле.
И кормить ими тех, кто спит под мостом у костра,
кому не грозит утонуть в словах, как в серебре.

Ох, Саймон, в этом баре мы просидели почти до утра.
Я засыпаю уже. Положи мне ладонь на лоб.
Я битый час не могу отвести от тебя глаза.
Мы целый час прощаемся, никак не разъедемся с тобой.
А воздух искрит надвигающейся грозой,
И бог
хитро смотрит на нас сквозь нависшие облака.


Massive Attack - Paradise Circus