Человек новой эпохи

Зачем говорить о погоде тогда,
когда струи дождя,- окрестившие бабку,-
полыхают страшней и сильней огня? Вода
угощает собой половую тряпку.
Краны. Там ржавчина бьёт из труб,
которым, пожалуй, пора на пенсию:
они задыхаются, словно труп,
задаваемый темпом тяжёлой песнею.

А впрочем, даже асфальт угрюм:
фасады машин, городские мыши-
сняли какарды и оделись в костюм:
"У нас демократия ломит крыши!"
Чушь же! Порой до того смешно,
что высшею ценностью становится не свобода,
где себестоимость личности, как пшено, -
дешевле, пожалуй, лишь вдох кислорода.

Чувства, мысли. Авось пустяк
раздвинет двери, в закрытой щели,-
сквозняк! И ходит здесь сяк и всяк,
носки не снимая,- в пустой постели.
"Привет!" - говорит мне босяк в зеро,
похожий на самую обычную таксу,
улыбаясь, как будто бы я Пьеро
а он, простите,  Буратино. В кляксу,
расчерчивающий, Боже прости, не круг, 
а что-то похожее на вагину.
И это мой старый и лучший друг,
который был мне наполовину...

Грустно,- хочешь сказать,- но нет.
Ведь нет той тоски; и бродячей пляски,
в которой не вспыхнул над нами свет,
в которой не треснули б сказки маски.
Да и до краха нам далеко,
Так как плетёмся мы в этом мире,
как черепаха, севшая на стекло,
и у которой пространства гораздо шире.

И вот ещё что. Верите ли или нет, но мир -
Это безоблачное состояние пара,
В котором частицы устроили пир -
внутри огромного циркового шара.
Как следствие, цены на нефть испускают слюну,
мелкие страны бомбят. И без разговора -
значимость наша равна нулю,
будто б отняли мозги мотора. 

И империй нет. Да и все они 
были не выгодны тем, кто ниже
стоял и затачивал нож со спины,
что б подойти хоть немножко ближе.
Им удалось, их рекламный щит -
Сегодня ценнее простого слова:
"Спасибо, я вырос на стыке плит,
пока вы игрались во взрослых...снова."