Им было больно очень

Вот мчатся, воздух рассекая,
на север утки косяками.
             Вожак подружкам что-то крякнул,
             ружейный выстрел тут и брякнул.
Охотник, вышедший на тягу,
стрельнул. Убит вожак-бедняга.
             Я крикнул, что стрелять не надо,
             но разгорелась канонада.
В лесах охотников отряды
по птицам били из засады.
             В испуге птицы заметались,
             дробинки в их тела врезались
             и рвали птицам крылья в клочья.
             Им было больно, больно очень!
Подранки в небе кувыркались
и в землю мёртвыми врезались.
Уже не виден свет за пухом,
но залп за залпом ухал, ухал.
             Утиным глазынькам-горошкам
             не видеть северной морошки!
Мой мозг как пулею прошили:
за что же жизни их лишили?
             Скрутил сапог охотник с ляжки,
             сказал: "Бить уток – грех не тяжкий".
             Глаза стрелка во зле горели
             и с каждым выстрелом зверели.
                Такой, к плечу приладив ложе,
                и человека «шлёпнуть» может!

Оглохший лес, жалея уток,
поплачет молча девять суток,
а, сорок дней спустя, в глубинке
по ним устроит он поминки.