Глава 12. Сватовство майора...

(на фотографии наш Мозес. Ему, собственно, глава и посвящается)


Глава 12. Сватовство майора. Или как спасти учителя…

Слава Богу, путь  к нужной деревеньке («самой красивой в здешних местах») занял минут сорок, не больше. Дороги мы почти не видели, зато чувствовали, что она стала чуть лучше той, по которой ранее двигались в крааль к родственникам Мозеса. Как вам объяснить? Мы по-прежнему петляли по лесу, точнее, по бушу, но почва стала более мягкой, а рытвины и ухабы более пологими. Казалось, что джип, натужно рыча, ползет по влажному песку берега реки. Окна, из-за колючих ветвей кустарника, были плотно закрыты, но создавалось ощущение, что приоткрой мы их хоть чуточку, и в салон ворвется влажный, свежий воздух, очень вкусный и какой-то сладковато-пряный. Такой, каким он обычно бывает в первые майские выходные, если вам повезло выбраться на дачу где-нибудь в Подмосковье и прогуляться вечерком по берегу Десны или Большой Иночи.
- Вон там, слева, огонек – это школа. Наверное, у учителя заночевал кто-то из детей, поэтому он зажег костер. – Мозес чувствует, что провинился и поэтому старается вести себя паинькой.
- В этой глуши есть школа?
- Да. Завтра съездим, если хотите. Школа – это большая палатка для занятий и две палатки поменьше. В одной из них спит учитель, в другой могут ночевать его ученики. Это передвижная школа. Она будет работать в этом районе года два-три, пока учитель не пройдет с детьми основной курс начальной школы. Потом учитель уедет дальше, вглубь Коаколенда. Кстати, он здесь единственный человек, у которого есть автомобиль. Правда, машиной пользуются очень редко: у учителя нет денег на бензин. Последний раз, насколько я помню, учитель ездил на ней в госпиталь Опуво, когда шакалы порвали ногу дочери вождя.
- И много детей в этой школе?
- Думаю, человек двадцать. Они приходят каждое утро из окрестных краалей в радиусе двадцати километров. Некоторые живут еще дальше. Их-то учитель и оставляет на ночь…
- А почему школа находится именно в этом месте?
- Не знаю. Обычно, на совете старейшин, или на совете вождей племен решают, нужна ли им школа. Правительство за это дает племенам несколько мешков маисовой муки и обеспечивает бесплатным обедом – тарелкой каши -  любого ученика. От деревень требуется только одно: построить рядом с поляной, где будет находиться школа, два туалета. И один шалаш для лабаза и кухни. Ну и, конечно, выделить учителю красивую помощницу, которая будет варить еду для детей и стирать одежду.
- А почему красивую?
- Так учитель же должен с кем-то спать? А с некрасивой он может не захотеть….

Да уж… Ну и порядочки в этих краях…
Впрочем, спасибо и за то, что министерство образования Намибии находит хоть какую-то возможность дать образование детям коренного населения, живущего практически первобытным укладом. Интересно, а у нас в России, где-нибудь в тех краях, где сплошная тайга и деревеньки раскиданы вне трасс и вне цивилизации существуют подобные мобильные школы? Или мы предпочитаем делать вид, что все глухие таежные деревни находятся в статусе «умирающих», и в них априори не могут рождаться и жить потенциальные ученики?….
Тем временем джип рыкнул последний раз и затих.
- Приехали! – коротко бросил Мозес и распахнул свою дверь. В салон тот час же ворвался тот самый свежий воздух, который нам чудился весь недолгий путь до деревни. Ворвался и тут же выветрил кисло-горький запах старых, потных кроссовок нашего гида и его пережаренного, ядрено-лукового «роял-гамбургера». Мозес, совершенно не думая о том, что нас тоже уже подташнивает от голода, всю дорогу с аппетитом жевал свой бутерброд.
- Красота какая! – распрямил затекшие ноги Михаил.
Что и говорить, ехать на заднем сидении трем взрослым, крупным мужчинам, да еще и в обнимку с десятком кофров фототехники было не очень комфортно.
- А где деревня?
- Рядом совсем. Метров двадцать до нее.
Луна еще не взошла, точнее, она никак не могла прорваться сквозь плотные низкие облака, поэтому ночной мрак буша казался непроницаемым.
- Мозес, не выключай фары! И давайте достанем из багажника налобные фонарики, а то сейчас тут все ноги попереломаем.

Мы еще в пути договорились, что по приезду не станем сразу же укладываться спать. Инне вменялось в обязанности приготовить ужин, а мужчины должны были пойти на разведку в деревню и познакомиться с жителями крааля. Хоть темнота и казалась непроглядной, часы красноречиво свидетельствовали о том, что до глубокой ночи еще очень далеко: всего половина девятого.
- Доставайте вещи, а я пока пойду, поговорю с королевой….
Мозес мгновенно растворился в чернилах буша.
Мы выгрузили из багажника раскладной стол, четыре стула, два огромных пластиковых контейнера с посудой и кухонной утварью, сумки с припасами, и очередной раз возблагодарили бога за  предусмотрительность прокатной конторы: путешествовать с таким запасом скарба было не привычно, но чертовски приятно. Настроение быстро улучшилось. Тем более что Андрей с Мишей развесили на кустах малюсенькие галогенные фонарики, и наша поляна приобрела вполне обжитой и чуть-чуть сказочный вид. Правда, Инна больше радовалась не «красивости» световых декораций, а возможности рассмотреть в неверном свете электрических огоньков своих потенциальных врагов – змей и скорпионов.
Откуда-то, с той стороны, куда ушел наш проводник, раздалось громкое, паническое блеяние. Вероятно, рядом с краалем ночевало стадо коз или овец, не поместившееся внутри загона. Мозес рассказывал, что периметр крааля закладывается раз и навсегда. Расширять, или переносить его – табу. Поэтому, если жителям деревни каким-то образом удается разбогатеть и увеличить стада, они строят дополнительные «животноводческие» краали, исключительно для скотины. Правда, с учетом природной лени и какого-то врожденного пофигизма, химба начинают строительство таких краалей только в случае активизации хищников или в случае массового воровства животных. Чаще всего, скот просто оставляют за забором, заводя внутрь крааля лишь дойных телок и телят. Вот такое «подзаборное» стадо и разбудил наш Мозес.
В лагерь он вернулся минут через тридцать, в компании какой-то молодайки, страшно довольный и возбужденный.
- Давайте пиво, - выпалил он, плюхнувшись на стул и забрав себе чашку с дымящимся кофе, который Инна оперативно сварила для себя и друзей. – Я договорился. Сейчас мы с Майклом пойдем в крааль, и самые красивые химба будут для нас танцевать. О!.... Чего мне это стоило! Вы же знаете, что химба не могут разводить священный огонь в отсутствии вождя. Но мы поступим иначе. Мы разожжем костер в другом месте, возле хижины королевы, и увидим самые красивые танцы. Только женщины должны обязательно выпить пива. Тогда они будут веселые и смогут плясать долго-долго.
- А почему только с Майклом? – Петрович единственный из нас придал значение такой странной формулировке.
- Ну…, - Мозес замялся, - В принципе, могут пойти все. Но я говорил только о Майкле.
- А можно тебя попросить обойтись без самодеятельности? – Андрей-второй посуровел лицом. Во-первых, Мозес выпил именно его кофе, а во-вторых, он опять почувствовал какой-то подвох. - Давай договоримся так: в краали ты заходишь только вместе с нами. Мы выслушиваем то, что нам говорят жители, и спрашиваем у них то, что нужно нам. А ты – всего лишь переводишь. Мы уже объясняли тебе, что объездили много стран, много раз гостили в племенах и прекрасно умеем договариваться даже с самым агрессивным населением. Собственно говоря, настоящей агрессии мы и не видели ни разу. Скорей, страшные рассказки о нелюдимости или кровожадности племен придумывали гиды, вроде тебя…

Андрей едва успел договорить фразу, как со стороны леса, примерно оттуда, откуда мы только что приехали, раздались треск, топот и отчаянные всхлипывания. Мы насторожились. Было похоже на то, что из буша к нам во всю прыть бежит человек. Откуда бы ему здесь взяться? Когда и зачем он умудрился уйти из деревни? Со слов Влада, подкрепленных Мозесом, мы уже знали, что химба по ночам не выходят из краалей без крайней нужды.
Через минуту на поляну, освещенную огоньками фонариков, выскочил паренек лет восьми-десяти. Нам не почудилось и не послышалось: он действительно плакал навзрыд, размазывая по лицу слезы и сопли.
- Мозес, что с ним?
Проводник внимательно выслушал прерывистую речь мальчишки, который продолжал всхлипывать, одновременно водя по шее ребром ладони и делая странные судорожные вздохи. Паренек то и дело поворачивался в сторону леса, туда, откуда он только что прибежал, и тянул Мозеса за руку.
- Это ученик той школы, которую мы недавно проезжали. Он говорит, что увидел огни нашей машины и догадался, что мы направились  в деревню Окахараэнджяра. И он очень рад, что догадался правильно…. Этим вечером его учителю стало очень плохо. Мальчик не знает, в чем дело, но учитель совсем не может дышать и вот-вот умрет.
- А где тут ближайшая больница? Или Скорая Помощь? – Инна вскочила.
- Мать, о чем ты говоришь? – Петрович уже закрывал багажник. – Ближайшая больница здесь в Опуво, наверняка. А туда, если помнишь, часа четыре езды. Давайте не терять время.
- Учитель наверняка говорит по-английски, и если он в сознании, то сможет объяснить, что случилось. Инн, у нас аптечка в какой сумке? – Андрей зачехлил камеру и вместе со штативом забросил ее на заднее сидение.
- Вот эта большая фиолетовая сумка и есть аптечка.
- Не забудь ее!
- Инна, возьми пацана на колени, а Мозес пусть сядет за руль, – Миша завел джип и спрыгнул с подножки. – По коням, братцы.
- Вы хотите все эти вещи оставить без присмотра? – Мозес глазам своим не верил.
- Ты же говорил, что химба честные? Да и какая разница… - Михаил и его друзья уже сидели в салоне джипа. Инна замешкалась, пытаясь воткнуть огромный мешок с лекарствами под переднее сидение.
- Ну, как хотите… - гид пожал плечами, запрыгнул в машину и мы рванули с места.

Мальчишка, судя по всему, немного успокоился. Он перестал всхлипывать и с любопытством рассматривал светящуюся в темноте приборную панель. Затем его заинтересовала рука Инны, которой женщина прижимала его к себе, и он стал сравнивать цвет своей коричневой лапки с ее загоревшей, но все еще белой кистью….
Учителю было совсем плохо. Пожилой, почти совсем седой африканец лежал на пороге палатки, его глаза ввалились, а живот под ребрами запал и судорожно дергался. Он пытался и не мог дышать. Мужчина втягивал воздух в себя лихорадочными мелкими глотками, хрипел, но выдохнуть, вытолкнуть его из легких обратно у него никак не получалось.
- Астма? – мгновенно сориентировался Андрей-второй.
Мужчина протянул к нам руку, попытался сесть и утвердительно кивнул. Боже, какое счастье, что слово «астма» на всех языках звучит одинаково!
- Лекарства есть? Аэрозоль?
Мужчина отрицательно покачал головой.
- Инн, а у нас?
- Тоже нет…. Но я точно знаю, что у нас есть эфедрин и еще можно сделать укол супрастина.
- Давай, ищи срочно.
Как оказывать неотложную помощь при астме, слава богу, мы знали. Миша присел, подставил учителю спину, тот уперся в нее руками, словно пытаясь оттолкнуть Михаила и чуть-чуть разгрузил легкие. Через несколько минут, когда подействовал еще и укол, мужчине стало значительно легче. А после того, как мы вскипятили на костре воду и сделали ему горячие обертывания рук и ног (нужно бы, конечно, горячую ванночку, но из посуды в школьной «столовой» был лишь двухлитровый узкогорлый котелок-фляга) пожилой педагог окончательно пришел в себя.
- Я обязан вам жизнью, – искренне сказал он, пожав всем по очереди руки. – У меня пару недель назад закончилось лекарство, и я все собирался съездить в город, чтобы пополнить его запасы. Собирался, но так и не собрался. Дело в том, что на днях наша школа переезжает на новое место, и все мое время уходило на переговоры с вождями. Вы даже не представляете, насколько сложно объяснить им необходимость обучения детей грамоте. Вожди уверены, что те мальчишки, которые хотят изменить свою жизнь и так удерут в город, а для девочек образование вовсе не нужно. И если бы не желание получить две мотыги и пятьдесят килограмм муки, которые мы выделяем каждой деревне, принимающей школу, то переговоры бы совсем зашли в тупик.
- А зачем им мотыги? – Миша с большим интересом слушал рассказ старого учителя.
- Ими они должны вырыть выгребные ямы для школьной уборной. Затем – могут использовать по своему усмотрению. Правда, в этом районе, где земледелие не развито совсем, ценность этого инструмента не так велика. А вот те мои коллеги, которые работают в более северных районах, говорят, что у них мотыги и лопаты ценятся буквально на вес золота. Иногда за одну лопату отдают сразу трех или четырех коз. Ведь на севере выращивают кукурузу, и обрабатывать каменистую почву железным инструментом значительно легче, чем деревянным или каменным.
- Однако, мы загостились! – Мозес демонстративно постучал по наручным часам учителя. – Нас ждут в деревне. Нельзя обманывать доверчивых химба. Тем более, что пиво-то мы оставили без присмотра…
- Что-что? – нам не очень хотелось уезжать из гостеприимного дома, от человека, который мог бы рассказать еще много интересного о жизни местного населения.
- Ой, простите! – учитель спохватился. – Вам, действительно, вероятно, надо ехать. Я очень рад знакомству. Надеюсь, ваше путешествие в Коаколенд будет интересным, и вы тоже полюбите этот народ.
- Мы уверены в этом !

«Вот черт! – спохватились мы уже на подъезде к деревне, - А ведь мы даже не спросили имя этого славного старого педагога».
 К сожалению, Мозес тоже не мог нам ничем помочь. Здесь именами учителей не интересовались, обращаясь к ним по-военному - «сэр», или более привычно - «титчер»…
Вернувшись к оставленным вещам, мы застали у бивуака несколько женщин и детей разного возраста. Они сидели небольшой группкой у высокого дерева и о чем-то мирно беседовали. Увидев, как мы выходим из машины, дамы засмущались, захихикали, подхватили грудных младенцев и почти бегом удалились в крааль. В лагере осталась только та барышня, которая накануне приходила с Мозесом. Наш проводник по-хозяйски приобнял ее рукой и что-то зашептал на ухо.
- Навокатарийса сейчас скажет королеве, что можно разжигать огонь. Когда мы увидим свет костра, пойдем в деревню. Точнее, вы пойдете. Я прямо сейчас отнесу подарки.
Мозес быстро нырнул в груду сумок, выудил оттуда пять бутылок пива, большой мешок сахара и пакет с карамельками.
- Остальное раздадим утром, - сказал он.
Через тридцать минут в краале заполыхал небольшой костерок.
- Этого мало! – Андрей внимательно всмотрелся в небольшое пятно света. – При таком освещении мы ничего не снимем. Знаете, ребята, придется мне самому идти в деревню и объяснять, какого размера костер нам нужен. Вы уж тут поколдуйте, без меня. Ладно?
- Да ступайте все, - вздохнула Инна. – Я приготовлю поесть, вскипячу чайник и тоже подтянусь. Боюсь, что управиться по-быстрому у меня не получится. Во-первых, я пока плохо понимаю, где у нас и что лежит. А во-вторых, из того запаса продуктов, которые Влад купил в Свакопмунде, фаст-фуд не получится.
- Но у нас же есть хлеб! – подсказал Петрович. – Зачем тратить на готовку драгоценное время? Сделай бутерброды, и все!
- Хлеб у нас есть. Но его мало. Кроме того, нет ничего, что на этот хлеб можно положить. Был кусок сыра, но я его оставила учителю в школе. Так что придется затевать какую-нибудь супо-кашу…..
- Ну, как знаешь. Вообще-то вспомни, зачем мы к химбам приехали!...Уж точно не борщи варить…
Оставшись одна, женщина принялась рассматривать запасы. Да… Не густо. Но где наша не пропадала?…. Из куска непонятного мяса, добытого из автомобильного холодильника, морковки и половины вилка капусты вполне можно было сварить щи. Кстати, что там Петрович говорил о борщах? Эх, не понимает он, что для ее «документально-ХУДОЖЕСТВЕННЫХ» очерков важнее не «видеть» химба, а чувствовать их. А вот «чувствования» пока и не происходит. Не возникает родства душ. Не тянет на сближение. На каком-то ментальном уровне блок стоит. С папуасами было совсем иначе. С пигмеями тоже по-другому. А вот химба не подпускают к себе, и всё.
Впрочем, всё это лирика. Или метафизика…. Подпускают, не подпускают…. Ужин готов. Из деревни несутся ритмичные удары барабанов и чуть визгливые, но монотонные напевы. Что ж, пора идти с визитом.

Посреди крааля, на куске старой коровьей шкуры сидела статная женщина лет сорока. Она крутила в руке странную металлическую палку, украшенную «шишечкой» (как на старых железных кроватях) с одной стороны и заостренным копьецом – с другой. Палка была не длинней полуметра и чем-то отдаленно напоминала наш царский скипетр. Вот разве что солидностью не вышла,… тонковата  для символа царской власти.
- Королева? – поинтересовалась Инна у Андрея, который стоял между двух костров, согнувшись у штатива.
- Она самая.
- Палку снял?
- Успею. Да мы вообще еще толком ничего не сняли…. Этот ансамбль «Березка» совсем никуда не годится….
Андрей был прав. Увы.
Нам очень часто доводилось видеть песни и танцы самых разных племен и народностей. И, конечно же, они не были похожи друг на друга. Но завораживали в равной степени. Папуасы, например, смешно выстраивались гуськом, держа в руках самые разнообразные предметы и не только предметы: домашний скарб, копья, луки, стрелы, собак, детей. Последним в колоне всегда стоял старейший мужчина племени с самым красивым щитом. Улюлюкая, га-гакая и притоптывая, они ходили (иногда довольно долго) по своей деревеньке, удаляясь от костра, приближаясь к нему, выписывая во время шествия самую замысловатую траекторию, понятную только участникам хоровода и выкрикивая «речевки». За ними было интересно наблюдать!
У пигмеев костровое «шоу» было вообще выше всяких похвал. Сумасшедший ритм там-тамов, сольные танцы, коллективные пляски, какие-то инсценировки и игры «стенка на стенку»… В один из вечеров мы насчитали около тридцати видов животных, птиц и пресмыкающихся, которых в танцах изображали жители пигмейской деревни. И изображали виртуозно!
Здесь же все было как-то пресно. Возле костра выстроились четыре девушки. Их лица были обращены в сторону Мозеса и Михаила, сидевших на земле, чуть поодаль от королевы. Девушки хихикали, жеманничали, принимались хлопать в ладоши и визгливо выкрикивать какую-то фразу. Нечто вроде «А-а-амарунга, о-па-амарунга»…. Когда им удавалось добиться наиболее высоких нот, вперед выскакивала одна из артисток и делала несколько быстрых оборотов вокруг своей оси. В наш балет, крутить фуэте, девушек бы точно не взяли, потому что после трех-четырех вращений танцовщицу начинало клонить в сторону и она, чуть не падая, смутившись, убегала. Хлопки и пение затихали, чтобы через пару минут начаться заново.
Мозес наслаждался. Мишино лицо напоминало маску. Он, конечно, пытался вежливо улыбаться и даже хлопать в ладоши, но любой, кто хоть мало-мальски знал Михаила, легко догадался бы, что «представление» не вызывает у него ни малейшего интереса.
Девушки, тем не менее, никак не успокаивались. Уже оба Андрея сложили штативы, закончив съемку. Уже и Инна демонстративно пожала королеве и ее отцу руки, пожелав спокойной ночи. Даже Михаил, вопреки воспитанию, встал посреди номера и сделал вид, что собирается уходить….
Пение не стихало. Более того, услыхав какую-то команду Мозеса, к девушкам присоединились еще три женщины, с младенцами за спинами и тоже принялись хлопать в ладоши и по очереди кружиться….
- Мозес, ты можешь объяснить людям, что мы их благодарим и уходим? – Инна нагнулась к самому уху сидящего проводника.
- Нет… - глаза Мозеса подернулись влажной поволокой, а дыхание отчетливо шибануло хмелем. – Я сказал им, что мы с Майклом пришли выбирать себе жен. Я сказал, и-ик, что Майкл очень богатый, очень важный Майор, а я – его лучший друг.
- Что ты сказал? – не веря в абсурдность происходящего, Инна даже рассмеялась.
- Что слышала. И теперь они поют в нашу честь. Они поют, что очень-очень любят пиво, а Майкл, самый главный Майор, купит им много-много пива…
- Бред какой-то!
Оставив Мозеса наслаждаться художественной самодеятельностью химба, мы вернулись в лагерь и сели ужинать. Михаил был не весел:
- Смотрите, друзья, какая странная штука…. Мы приехали сюда в поисках естественной гармонии и идеальной красоты. Мне казалось, что красивые люди уже сами по себе, в душе своей прекрасны. Что они должны нести этот божий дар с какой-то особой благодарностью… Более того, зайдя в крааль, я действительно увидел одухотворенные лица…. Но стоило этим дамам выпить по бутылке пива, как всё очарование исчезло, сползло, как сказочная лягушачья кожа. Я смотрел и поражался тому, что могло меня еще час назад привлечь в этих лицах?
- Ты романтик, Майкл, - подмигнул товарищу Андрей-второй. – Ну, напились тётки… Бывает. Другого жаль. Жаль, что они такие бесталанные. Эх, не было у них в детстве дворца пионеров, или хотя бы клуба, чтобы подучиться танцевать…. Так что все сегодняшние съемки – коту под хвост. Сериал «Дебил на даче», не иначе…. Хоум-видео…
- Миш, а ты в курсе, что Мозес тебя сватал в качестве майора?
- Сватал? Да ладно?... И почему майора?
- А Бог его знает? Наверное для Мозеса майор – это такой крутой начальник, который может все. Которому подчиняются все. И всех он легко может купить.
- Да где он мог увидеть такого майора? В Опуво-то?
- Вероятно, в полицейском участке, - улыбнулся Андрей.
- Ох, чую я, что там наш Мозес частый гость, - зевнула Инна, забираясь в палатку. – Петрович, ты ложишься? Или будете вечерничать?...

Мозес остался ночевать в краале. То ли все-таки выбрал себе новую жену, а то ли решил воспользоваться благорасположением Навокатарийсы – не знаем. Утром он вернулся довольный, веселый, абсолютно уверенный в том, что его странные бледнолицые «клиенты» счастливы до невозможности….